камням записки. Я не хотел ранить тебя и твоих родных! У меня просто не было другого выхода.
— Ах, вот как?! Да ты чуть не снес мне голову камнем! А твоя стрела едва не угодила мне в висок! — возмутился Фиц.
Тот потупился.
— Я только пытался привлечь ваше внимание, — более вежливым тоном заговорил он. — Я не могу видеть страдания моего бедного Дамаска. Его нужно кормить, а денег на это нет. Вы только бегаете как чумной по полям и лесам и не желаете выслушать меня.
— Как я могу слушать тебя, когда ты несешь всякую тарабарщину и кидаешься камнями?!
Фица раздирали противоречивые чувства. Ему хотелось наброситься на Мика с кулаками, но этот человек имел слишком жалкий вид. Разве мог граф поднять руку на объездчика, который был вдвое слабее?
Кроме того, его внимание отвлекали дочь и жена. Пенни пыталась спуститься по скату крыши, а Абигайль, наоборот, взобраться на нее.
— Вы только посмотрите на меня! — забурчал Мик. — Я одет как нищий. Мне пришлось продать хорошую одежду, чтобы содержать скакуна. Хотя жеребец по документам принадлежит вам! Но вы не прислали ни гроша на его содержание. Или вы думаете, что лошадей не нужно кормить, не нужно платить за аренду стоила? Да на это идет уйма денег!
— Но почему вы ухаживаете за жеребцом, который принадлежит не вам? — раздраженно спросила Абигайль, оставившая безуспешные попытки достать Пенни.
— Потому что до него больше нет никому дела! Вы представить себе не можете, какое это замечательное животное! Он может одержать победу на любых бегах. А ваш муж отобрал его у меня… А потом оказалось, что он не собирается платить за его содержание! Я был ужасно зол на вас! Готов был застрелить на месте! Но больше всего на свете мне хотелось, чтобы меня выслушали…
— Хорошенькие же методы ты для этого применял, — пробормотал Фиц и выстрелил в воздух, надеясь, что сюда сбегутся его друзья и не дадут ему убить чокнутого объездчика. — Значит, ты хотел заставить меня заплатить за содержание скакуна?
— Ну да. Что вам стоило разыскать меня на ипподроме Таттерсолла! Поэтому я и посылал вам эти записки. Я малограмотный человек. Кроме того, мне сказали, что Дэнкрофты никогда не читают писем. Вот я и придумал способ обратить на себя внимание.
Очевидно, невежество его семьи стало притчей во языцех.
— Ты, наверное, совсем свихнулся, парень. Неужели тебе не приходило в голову, что у меня могут быть враги и я заподозрю, что все эти камни и стрелы — их происки? У меня просто не было времени решать твои глупые загадки! — заявил Фиц и в сердцах швырнул ружье в кусты.
Затем он взобрался на раскидистое дерево рядом с охотничьим домиком и перелез на крышу.
— Скажи, этот человек обидел тебя? — спросил он изумленную его действиями дочь, глядевшую на него широко распахнутыми глазами.
— Он погнался за мной, когда я начала бросать в него камни, — пожаловалась малышка.
Фиц тяжело вздохнул. Да, с его дочерью не соскучишься! Это был, конечно, не единственный пробел в воспитании Пенни.
Он почувствовал, что сходит с ума. Впрочем, может быть, это и к лучшему.
— Эта сорвиголова увязалась за мной, — с негодованием промолвил Мик. Казалось, его обидам и сетованиям не будет конца. — А потом залезла на крышу. Я пытался снять ее оттуда, но не сумел. Но главное не это. Я хочу сыграть с вами в карты! Именно об этом я собирался заявить вам при встрече.
«Этот болван сам не понимает, что несет», — подумал Фиц.
С крыши он видел всадников, мчавшихся к лесу на звук выстрела. Еще пара минут, и этого негодяя линчуют на месте.
— Абигайль, пошарь в домике, — сказал он. — Может быть, найдешь там что-нибудь съестное для наших приятелей, которые будут здесь с минуты на минуту. Мы должны обеспечить их не только увлекательным зрелищем, но и хлебом насущным.
— Ты, наверное, забыл, что я теперь графиня, — насмешливо сказала его жена. — А стряпня входит в обязанности кухарки. Кстати, ты составил список людей, которых я должна пригласить на твои похороны? Боюсь, ветхая крыша рухнет под твоей тяжестью и ты сломаешь себе шею.
Фиц усмехнулся. От растерянности и страха Абигайль не осталось и следа. К ней возвращалась ее былая властность и уверенность в себе. Это был хороший знак.
— Вы оба сумасшедшие! — воскликнул Мик.
— Ты ошибаешься, парень, — возразил Фиц. — Я игрок, и привык быстро считать в уме. Тебе не удастся провести меня. Я, конечно, не конюх и не могу опровергнуть твое утверждение о том, что за скакуном плохо ухаживали, пока он был у Квентина, моего приятеля, однако видел результаты последних скачек. Дамаск приходил первым во всех забегах, в которых участвовал. Я уже успел подсчитать прибыль, которую он может принести.
— Да, вы правы, но я не могу ее получить! Если вы откажетесь сыграть со мной в карты, я выкраду жеребца, а затем выслежу вас и отниму документы на него! — пригрозил Мик. — Чтобы получать прибыль, мне нужны документы. Только тогда у меня появятся деньги, на которые я смогу прокормить его.
Усталой и голодной Пенни надоело сидеть на крыше, и она перелезла на сук дерева, с которого осторожно спустилась на землю. Фиц внимательно следил за каждым ее движением, готовый в любой момент броситься на помощь дочери. Однако малышка явно обладала кошачьей пластикой.
— Я позабочусь о том, чтобы тебя повесили, — предупредил Мика граф, — если будешь угрожать моей жене и детям. Если любишь свою лошадь больше жизни, то наверняка понимаешь, какие чувства я испытываю к своим близким.
— Ну, спасибо, дорогой! — вскричала оскорбленная Абигайль.
Ей не понравилось, что муж сравнивает любовь к ней с любовью к животному. Фиц прикусил язык, поняв, что неудачно выразился.
— Прости, дорогая, — крикнул он е крыши, стараясь загладить свою вину. — Ты мое сердце. Я живу только для тебя.
Абигайль засмеялась, и Фиц с облегчением понял, что она больше не сердится.
— Вот что я вам скажу, мужчины, — усмехнулась она. — Ни один из вас не сможет содержать Дамаска, если не будет получать выигранные им на скачках деньги. А их вам не видать, как своих ушей, пока вы не оплатите долги по аренде конюшни. Это замкнутый круг.
— Сейчас не время спорить, любовь моя, — промолвил Фиц.
Однако Абигайль не унималась. Мик внимательно слушал ее.
— Давайте оплатим владельцу конюшни расходы, которые он понес, и привезем жеребца в поместье, — предложила она.
— Что?! — изумился Фиц. — Чем мы будем его здесь кормить? Одного сена для него мало. И потом, у нас нет подходящей кобылы, чтобы разводить лошадей и зарабатывать на этом.
Граф спрыгнул с крыши и подошел к жене. Абигайль, приподнявшись на цыпочках, чмокнула его в щеку.
— Я продам урожай зерна, выращенного на моей ферме, — тихо сказала она, — и в качестве свадебного подарка куплю тебе кобылу для скакуна. Ведь ты мечтал завести большую конюшню, не так ли? Именно поэтому ты постарался выиграть в карты этого жеребца у бывшего владельца, который плохо обходился с ним.
— Играть на скачках — удел дураков и богачей, — с презрением промолвил Фиц. Его поразило то, что жена поняла, как и с какой целью он обзавелся этой лошадью. — Я хотел извлекать прибыль только от участия жеребца в скачках, не ставя свои деньги на скакунов.
— Мой Дамаск всегда выходит победителем, — с гордостью сказал Мик. — Если у вас пустует конюшня, вы можете содержать там жеребца, когда нет скачек, и подпускать его к кобылам. За жеребят вам дадут хорошие деньги.
Абигайль улыбнулась мужу.
— Несмотря на расходы, которые пойдут на оплату корма, они принесут хорошую прибыль, — сказала она.
