поцелуи несносного мистера Монтегю и того поразительного факта, что они ей нравятся. Их первый поцелуй был восхитителен, но следующий… Его руки, его ласки, его губы пробуждали такие волнующие, чудесные ощущения, что у нее кружилась голова и учащенно билось сердце.
Джослин знала, что не стоит ничего ждать от мужчины. Ей не следовало надеяться.
Лишь после того как увидела дом в таком ужасном состоянии, она все время отчаянно боролась со слезами и желанием убить Гарольда. Поцелуй Блейка прогнал уныние и предлагал соблазнительные обещания и мечты, на которые она никогда не осмеливалась, — мечты о настоящей любви и браке.
Он целовал ее так, словно она была дорога ему. Сердце ее взволнованно забилось. Джослин была бы счастлива, если бы что-то значила для такого в высшей степени достойного, образованного и самодостаточного джентльмена как мистер Монтегю…
«И не мечтай об этом», — сказала себе Джослин. Он скорее захочет придушить ее, чем оценить по достоинству, как только обнаружит, что она задумала. Джослин уже отправила письмо поверенному леди Белден с просьбой оформить окончательную передачу опекунства над Ричардом ей. Огромная сумма, четыреста фунтов, перейдет к Гарольду лишь после того, как у нее на руках будет этот подписанный им документ.
Мистер Монтегю, возможно, никогда больше не поцелует ее, когда узнает, что она сделала.
Об этом Джослин старалась не думать. Готовясь к вечернему развлечению, Джослин подняла волосы с шеи, чтобы горничная могла застегнуть пуговки сзади на лифе.
— Меня терзают сомнения, когда я думаю об этом браке, — сказала Джослин.
Леди Белден подняла глаза от почты, которую ее секретарь только что доставил.
— Он делал неприличные авансы? — сухо поинтересовалась она. — Мужчины, они такие. Если перспектива близости тебе неприятна, ты должна пересмотреть свое решение.
— Вы человек весьма широких взглядов, — проворчала Джослин, садясь перед зеркалом, чтобы горничная уложила ей волосы. — Почти все женщины говорят, что эта сторона брака — крест, который они должны нести.
Джослин ничего не знала о предмете, который они обсуждали. Но слышала кое-что от своих замужних сестер, и иногда с помощью намеков она давала понять, что знает больше, чем на самом деле, чтобы вызвать людей вроде леди Белл на откровенность. Потому что действительно хотела знать, чего от нее ждут.
Почему, ради всего святого, кто-то стал бы возражать против того, что мистер Монтегю делал с ней сегодня днем? Воистину это были самые восхитительные ощущения… Если бы можно было получать поцелуи, но не мириться с его раздражительностью, Джослин с трепетом и нетерпением ждала бы предстоящего брака. Кто бы мог подумать, что мужская грудь может быть такой крепкой, а губы — такими требовательными? Или что язык может пробуждать такие восхитительные ощущения!
— В большинстве своем женщины глупы, — просмотрев свою почту, леди Белл бросила одно письмо на трюмо перед Джослин. — Или так сильно хотят выйти замуж, что принимают предложение первого мужчины, который его сделает, не задумываясь о физической стороне брака. У тебя же есть выбор.
Уже нет, но Джослин не сказала этого леди Белден. Что ей действительно хотелось бы знать, так это будут ли и дальше поцелуи мужа такими волнующими или вовсе прекратятся после того, как он узнает, как она предала его.
— Трудно принять решение. — Джослин попыталась разглядеть почерк на конверте, который леди Белл бросила ей. — Когда мистер Монтегю ведет себя наилучшим образом, он может быть очень… милым.
Возможно, «милый» не совсем верное слово, но ей нравится разговаривать с ним, когда он не рычит. Иногда ей даже нравится его цинизм. Она давно поняла, что улыбкой чаше добивается того, чего хочет, но мужчины есть мужчины. Они могут позволить себе быть неприятными, если пожелают, — как и леди Белден, когда ей это нравится.
— Но?.. — подсказала маркиза, глядя с интересом.
— Он терпеть не может свою семью, — ответила Джослин со вздохом. — Ощетинивается как злая дворняжка, когда они рядом. Он не любит увеселения. Он еще более нелюдим, чем бедный Ричард, Я этого не понимаю, потому что он обладает врожденным благородством. Даже когда кричит на меня, он помогает мне перейти через грязь, спасает от падений и отгоняет свиней. Но характер у него невыносимый.
— Отгоняет свиней? — недоверчиво переспросила леди Белден.
Когда служанка наконец отпустила ее, Джослин отмахнулась и взяла письмо. И потрясенно уставилась на изящный почерк. Ричард! Ричард живет у Элизабет, их сестры. В сущности, в ее амбаре. Он никогда не писал писем. Это он даже не запечатал. Она развернула листок и расправила сильно измятую бумагу.
«Он открыл окна и выпустил их всех» — вот все, что там было написано.
Джослин не сдержала слезы и схватила носовой платок, чтобы стереть их, но не сумела сдержать дрожи.
— Джослин? — озабоченно спросила леди Белден. — Плохие новости?
Она покачала головой, не в силах ясно объяснить, что эти несколько слов значат для нее, и тем более как они ужасны для бедного Ричарда.
Очевидно, их зятю надоел птичник Ричарда, и он выпустил все новые экземпляры, которые ее брат так старательно собирал эти последние несколько лет. Для Ричарда это равносильно тому, чтобы лишиться семьи. Во второй раз за свою короткую жизнь он потерял всех, кого любил. Как он переживет такой удар?
Джослин должна дать ему надежду. Никто не понимает Ричарда так, как она. Они вместе росли и терпели грубое обращение своих сводных сестер и брата, которые их ненавидят. Их мать лишена родительского инстинкта и никогда не защищала своих детей. Ричарда презирали и отталкивали до тех пор, пока Джослин не повзрослела настолько, чтобы изображать отцовскую сестру Матильду и использовать свою внешность, дабы обманывать и отвлекать, пока не добилась своего.
Ричард просто не способен на обман. Он никогда не научится выживать в реальном мире. И если это будет зависеть от Джослин, ему и не придется. Она надеялась и молилась, чтобы такой здравомыслящий человек, как мистер Монтегю, оценил эксцентричный ум ее брата, — для Джослин это единственный выход.
Джослин сунула драгоценный листок, за корсаж. Ричард пишет очень редко; неизвестно, когда напишет в следующий раз.
— Мужу сестры, видимо, надоела моя семья, — сказала Джослин с наигранной веселостью. — Я должна выйти за мистера Монтегю как можно скорее.
Ее проницательная хозяйка нахмурилась, но воздержалась от каких-либо вопросов относительно отчаяния в голосе своей гостьи.
Не имея камердинера, Блейк позволил Атертону завязать его шейный платок таким замысловатым узлом, который ему удастся развязать, не иначе как разорвав ткань в клочья.
— Приходил Берни, — сказал Блейк, ворочая шеей, чтобы избавиться от ощущения, будто на ней затянута веревка. — Он думает, если я ухаживаю за мисс Каррингтон, то знаю, где найти его чертову птицу.
— А ты не знаешь? — спросил Ник с кривой ухмылкой:
— Он оскорбляет меня, ставя под сомнение мою честность. — Настроение окончательно испортилось. — А все из-за нее. А теперь я обидел ее и даже не могу сказать, зачем и почему, — пожаловался он.
Очень хорошо было согласиться на квартиру в городе, но он остался без женщины в своей постели. Мисс Каррингтон заставила его практически мечтать об алтаре только по этой причине, и будь он проклят, если даст надеть на себя кандалы задаром. Если он должен обзавестись женой, ему надо знать, что делает ее послушной.
— Как мне исправить то, чего я не понимаю?
Он зло посмотрел на узел своего шейного платка и нарочно расслабил его.
— А оно тебе надо? — весело полюбопытствовал Атертон. — У нее куриные мозги. Она сведет тебя с ума.
