спросят. – Сеньор Ривен работает на меня. Простите мою бесцеремонность, но все это, – Альваро махнул рукой в сторону полицейских машин, – подтверждает мои подозрения о том, что с Дамасо что-то случилось.
– Прежде чем вам ответить, я должен знать, какого рода отношения…
– Откровенно говоря, мы никогда не встречались. Только разговаривали по телефону. Исключительно по делу.
– Ясно. Дамасо Бербель был убит сегодня утром. Во время мессы.
– Боже милостивый… – Священник сопоставил это известие с событиями, о которых полицейские даже не подозревали, и тихо ужаснулся.
– Произошло чудовищное преступление. Это кошмар для всей деревни.
– Я себе такого даже представить не мог, думал, он заболел или что-то в этом роде.
– Кроме того, преступники проникли в дом. Сейчас там работают эксперты.
Чувствуя на себе пытливый взгляд лейтенанта, Альваро решил и дальше разыгрывать клирика- иностранца, застигнутого врасплох страшной новостью.
– Вы говорите, они проникли в дом… Видите ли, я собираю библиографию по одной теме… Собственно, причиной моего приезда были редкие документы, которые, как я полагаю, хранились у дона Дамасо. Вы не позволите мне их поискать?… Я тут же сообщу вам, если они пропали или пострадали.
– А они очень ценные? Мы как раз пытаемся найти мотив убийства и вторжения.
– Да нет, никакой особой ценности. Разве что с точки зрения филологии.
– Мне очень жаль, но я не могу вас пустить. Все вещи погибшего находятся в распоряжении следственного судьи. Позже вы сможете обратиться в суд или к родственникам.
– Понимаю. Но не могли бы вы хотя бы сказать мне… Насколько я знаю, документы хранились в старом коричневом чемодане с металлическими уголками. По размеру чуть больше стандартного портфеля.
– Нет. Никакого чемодана в доме не было. Вы уверены, что документы не имеют никакой ценности?
– Специалисты в нашей области не дали бы за них и евро. Не беспокойтесь из-за чемодана. Возможно, у меня просто устаревшие сведения.
Они еще немного побеседовали вполголоса.
Ривен настороженно прислушивался к разговору.
Альваро машинально отвечал на вопросы. Когда лейтенант Кордова попросил его оставить координаты, священник заявил, что еще не определился с отелем, и вручил полицейскому визитку с ватиканским телефоном, по которому можно было оставить сообщение.
Последние события быстро научили Альваро ловко перемешивать реальность и вымысел.
Визитка была настоящей, но указанного на ней номера давно не существовало.
Дамасо Бербель действительно хранил документы в чемодане, но ни за что на свете не стал бы их никуда перекладывать, поскольку давал клятву не открывать чемодан ни при каких обстоятельствах.
Старик Эфрен каким-то непостижимым образом догадался об опасности, грозящей хранителям, за сорок восемь часов до расправы с Дамасо.
Пока лейтенант задавал дежурные вопросы и получал дежурные ответы, Альваро раздумывал, о чем расспросить Эфрена, если представится возможность.
Хотя в глубине души ему до смерти хотелось еще раз увидеть голые ключицы спящей Алехи.
7
Алеха спасалась от дождя под зонтом. От ее дома до лавчонки на улице Калатрава можно было дойти пешком.
Тусклый дождливый день постепенно начинал меркнуть; впрочем, Алеха была ночным существом. В этот час она обычно только вставала. Поднявшись с постели, она собрала волосы в аккуратный узел, накрасилась, надела на голое тело темно-серый брючный костюм, который был ей немного велик; сверху набросила черный плащ. Теперь в ее облике не было ни капли женственного. Издалека она могла бы сойти за мужчину.
Прохожих на улице не было. Машины попадались очень редко.
Под козырьками подъездов прятались проститутки и сутенеры, из тех, что приходят на работу пораньше.
По распоряжению мэра в квартале развесили праздничные гирлянды.
Гирлянды погасли сразу же после того, как их включили.
Лавка была тесной, старой, грязной. Неоновая вывеска «Дельта-99», намекавшая на персонажей популярного некогда комикса, казалась до невозможности оригинальной во времена открытия магазина, давно оставшиеся в прошлом. Теперь это была настоящая лавка древностей, давно пережившая свой век. На стеллажах пылились старые экземпляры «Воинов», «Джонни Газарда», «Эль Хабато», «Мальтийского сокола», «Торпеды», «Флэша Гордона», «Фантома», «Всемогущего Блейка». Истории о Рике Кирби, Барбарелле, лейтенанте Блюберри, Конане, Призраке и Вампусе в самодельных переплетах… Пожелтевшие образцы издательства «Бругера» вперемешку с потрепанными экземплярами когда-то полулегальных «Гадюки» и «Каира», постеры Стива Диктона, отпечатанные на машинке карточки, предлагающие «купить», «продать» или «обменять». Свет в магазине не горел, и дверь была закрыта.
Алеха дернула ручку и, убедившись, что заперто, принялась настойчиво барабанить по стеклу костяшками пальцев. Вскоре в темноте лавки послышались шаги, а следом металлический лязг замка.
– Пасиано… Привет.
– Привет. Прости, но я уже закрылся. Надо приготовить посылку для одного коллекционера, и вообще…
– Не беспокойся. Я быстро. – Алеха решительно распахнула дверь и шагнула за порог, полностью игнорируя тот факт, что хозяин отнюдь не рад ее приходу. – Запрись на ключ.
Дождавшись, пока владелец лавки выполнит ее распоряжение, женщина обогнула прилавок, занимавший изрядную часть магазина, и нырнула в подсобку. Тесная комнатушка была сверху донизу забита комиксами всех видов и эпох, старыми энциклопедиями, сломанными точилками для карандашей и прочей рухлядью. Кроме склада, она верно служила своему хозяину кабинетом, а порой и столовой.
– Я, правда, сегодня не смогу тебе помочь.
– Говорю тебе, я на минуту. Садись. – Он продолжал мяться у порога. – Садись же.
Пасиано неохотно присел на краешек стула, а Алеха, положив зонтик на пол и повесив плащ на крючок, принялась копаться в глубоких карманах пиджака. Лацканы открывали на груди чистую белую кожу с единственной красной родинкой у ключицы. Наконец Алеха извлекла из кармана дискету и бросила ее на стол, между лампой, почти новым компьютером и пустым пакетиком из-под сливочной тянучки. Пасиано упрямо глядел в пол.
– У меня только это. То же, что и в прошлый раз. – Алеха подтолкнула к нему дискету, на мгновение обнажив запястье с татуировкой в виде перевернутой пентаграммы.
Пасиано был субъектом лет тридцати пяти, с лысиной и мягким пузом, верным спутником сидячей работы. Он был одет в видавшие виды коричневые брюки, клетчатую рубашку и свитер с растянутым воротом. У владельца комиксов была неприятная слюнявая улыбка и пухлые ладони, начисто лишенные линий.
По-прежнему отводя глаза, Пасиано швырнул пакетик с тянучками в полную мусорную корзину и попытался придать голосу подобающую твердость.
– Алеха… Я давно хотел сказать… В общем, я больше не стану этого делать.
– Куда ты денешься.
– Это слишком опасно. Я больше не хочу иметь с этим дела.
– Тебе неплохо платят за вредность.
– Нет.
Женщина вздохнула, поднялась на ноги и закурила черную сигару.
Пасиано старательно избегал ее взгляда, делая вид, что перебирает инструменты для починки сканера.
Молчание затягивалось.
Обманчивая акустика лавки скрадывала шум дождя и ветра за стеной.
