продолжил Фул Пури, — поэтому я приехал, чтобы отправиться туда вместе с тобой.
Как и предсказывал Джай Рам Пури, больше сотни тысяч людей собралось, чтобы поприветствовать его. Они приехали на автобусах, повозках, такси и скутерах, но большинство все же пришло пешком. Сверху скала казалась Шива-лингамом, убранным цветами всевозможных оттенков. Верующие прибыли поприветствовать возвращение Старого Баба.
Проезжая дорога закончилась незадого до холма. Два джипа, поднатужившись, выплеснули из своих недр небольшую толпу, в которой насчитывалось целых семнадцать садху. Мы стали прокладывать путь сквозь плотную толпу, люди прикасались к нашим ногам, некоторые давали монетки в качестве дакшины. Вскоре за нами следовали сотни. Отовсюду слышались приветствия, многие из наших последователей присоединились к нашей группе. Вскоре подошел какой-то человек с длинными спутанными волосами, одетый в грязную набедренную повязку.
— Вы меня узнаете? — спросил он меня знакомым голосом на великолепно поставленном английском, в котором сквозил акцент британской школы в Гвайлоре. Я бросил на него взгляд и подергал себя за бороду. — Вы смотрите в точности как ваш гуру, — заметил он. И тут я понял, что вижу перед собой доктора Ратора.
Он рассказал мне, что оставил профессию медика, чтобы стать баба.
— Это было единственное, что я мог сделать, -объяснил он. Его очень впечатлил Хари Пури Баба. — Вы знаете, что его мозг был мертв все то время, которое Бабаджи провел в больнице?
Амар Пури Баба дал мне одиннадцать рупий.
— Смотри, сынок, когда я дам тебе знак, что этот мальчик действительно Баба Джай Рам Пури, ты дашь ему дакшину, — сказал он.
— А вы что думаете, Бабаджи? — поинтересовался я.
— Все знаки говорят, что это правда, но прежде надо увидеть его собственными глазами, — ответил Амар Пури.
Кедар Пури потянул меня за руку.
— Дай мне денег на дакшину, Рам Пури. У меня ничего нет.
Я нашел две банкноты в пять рупий и одну рупию монеткой в сумке желаний и отдал их гу-ру- бхаю.
— Но я знал, что несмотря на это он продолжал быть в сознании, — продолжил доктор Ратор, — однако тогда это ничего для меня не значило. Но это еще не все. Вы знаете, сколько пациентов туберкулезной палаты вышли потом оттуда собственными ногами? Все считали, что это исключительно мое достижение и стали звать меня волшебником. Потом Хари Пури Баба начал появляться в моих снах с советом не волноваться. Постепенно все мое знание начало казаться мне неважным. Я не мог вылечить этих бедных людей, мог делать только то, чему меня научили, и смотреть, как больные умирают. Я был бессильным, а старый баба, чей мозг был мертв, смог вылечить моих пациентов! К тому времени, когда Хари Пури вернулся в сознание, я уже знал, что встретился с сиддхой, реализованным существом. Я видел, как годы, проведенные в обучении и практике, разрушались перед моими глазами, как здание, построенное на разведенном цементе. За день до того, как Хари Пури ушел из госпиталя, я попросил у него гуру-мантру. Но Бабаджи ответил мне, что уже слишком поздно, он больше не берет учеников. Поэтому я выбрал вас как своего учителя.
— Что? — возопил я. — Вы сошли с ума!
В ответ Ратор рассмеялся странным смехом.
— Я иностранец, аутсайдер в этой традиции, — сказал я. — Ведь есть такие баба как Амар Пури, Фул Пури и многие другие садху, обладающие великими силами, пониманием и мудростью. Стань учеником одного из них.
— Даже Хари Пури вначале предложил именно это.
— Почему же вы не последовали его совету?
— Потому что я хочу получить именно его мантру и ничью другую, так я ему и сказал. Тогда Хари Пури сказал мне, что если таково мое решение, мне придется получить мантру у вас или Ке-дара Пури Баба.
— Я стану твоим гуру, — заявил тут же Кедар Пури Баба, ударяя себя в грудь.
— Тогда Бабаджи велел мне подождать, пока его тело не похоронят, поставят 'мурти', посмертную статую и Шива-лингам на могиле. Тогда нужно будет подождать еще какое-то время, а потом найти Рам Пури и получить мантру у него.
— Не выйдет! — сказал я. — Я не буду этого делать. Найди настоящего индийского баба.
— А почему бы не позволить мне... — перебил меня Кедар Пури.
— Хватит, гуру-бхай! — сказал я.
На вершине уже натягивали большой красивый навес, клали ковры, подушки и валики и ставили единственный стул для Хира Лала. Все остальные сели вокруг, в том числе несколько официальных лиц, офицеры полиции высокого ранга, а также несколько привилегированных, включая священника из деревни, который стал теперь большой знаменитостью. Однако все эти люди встали и подвинулись назад, освобождая место, когда появилась наша группа садху и последователей. Я вглянул на мальчика, и он показался мне маленьким и незначительным. Как он может быть великим баба? — изумился я про себя.
Кедар Пури продолжал приставать ко мне, дергая за руку.
— Мы соберем пятерых гуру, ?ам Пури. Ты дашь ему мантру, я — рудракшу. Ну, а остальные три... Есть много садху, из которых можно выбрать.
— Я сказал нет! — ответил я, начиная сердиться на гуру-бхая. Я никак не мог понять, что со мной происходит, внутри меня была какая-то неясная, свербящая боль.
Хира Лал взревел:
— Ом намо нараян!
'Ну и голос!'— подумал я, изумленный, что такая мощь могла исходить из столь хрупкого тела. Мальчик призвал Амара Пури и Фула Пури, называя их по имени, и заговорил с ними в грубоватой манере, используя их уменьшительные имена. Эти двое Нага саньясинов были самими главными в этой части Индии, но мальчик разговаривал с ними, как с детьми. Я едва поверил собственным глазам, когда Амар Пури и Фул Пури, которые не кланялись ни одному из земных авторитетов, приблизились к мальчику с почтительно сложенными перед грудью руками, встали перед ним на колени и поклонились, прикоснувшись лбами к его ногам.
— Мальчик одержим, — сказал Ратор. — Это баба, Баба Джай Рам Пури, который как кукольник дергает мальчугана за ниточки.
Услышав такие слова, я почувствовал, что меня охватывает ужас. Все баба простерлись перед мальчиком ниц. Я словно стоял на краю скалы перед бездонной бездной и не хотел делать шаг вперед. Не смотри ему в глаза, сказал я самому себе, но слушай, что он скажет.
Хира Лал выкрикивал имена баба, которые умерли сотни лет назад, так, словно они и сейчас сидели где-то в толпе. Он говорил о Паршуране Пури Баба и Удае Пури Баба. Обернувшись к Ама-ру Пури, Баба сказал ему, что знал его гуру Дарья-ла Пури Баба.
— Мошенник, — отозвался он о нем. — Я был с Сандхья Пури Баба, когда он приехал в Датт Ак-хару из Омкарешвара вместе со своим гуру-бха-ем Пагалом Пури пятьдесят четыре года назад. Тогда пиром был Шив Дайял Пури Баба. А тебя, Кальян Пури Баба, я видел еще ребенком, когда ты приезжал в Датт Акхару тридцать четыре года назад, — сказал мальчик.
Я вдруг вспомнил об одиннадцати рупиях в своей руке. Все уже отдали дакшину но я решил подождать более благоприятного момента. Хира Лал велел Фулу Пури инициировать его от лица Джай Рам Пури Обетом Пяти Гуру, чтобы Джай Рам Пури стал основным гуру мальчика, и того могли бы называть Хира Пури Баба. Он попросил Амара Пури быть среди пяти гуру и дать ему четки рудракши, символ ученичества.
Заметив дакшину у меня в руке, Кедар Пури начал пропихивать меня вперед. Взгляд Хира Лала встретился с моими глазами. Я не смог разрушить установившийся визуальный контакт и почувствовал себя дезориентированным и обеспокоенным.
— Но ты же белый! — сказал Хира Пури Баба. -Хотя... — Глаза мальчика расширились, когда он заглянул в меня глубже, затем он засмеялся и отвернулся.
