что-то другое. Он задумался над тем, какая сила воображения или что за необходимость заставила ее создать, нечто столь необычное.
— Ну у себя в гостиной я бы это не поставил, потому что не смог бы отдыхать в ее присутствии. Впечатление, что это кошмар, воплощенный в реальность.
Только это и можно было сказать. Клер кивнула, сняв шапочку. — Это моя лучшая работа за полгода. Анжи будет танцевать на потолке.
— Анжи?
— Она устраивает мои работы — она и ее муж. — Клер расправила примявшиеся волосы. — Ну, а ты чем… Боже мой. — Впервые она сосредоточила на нем внимание. Синяк красовался на его подбитом левом глазу, а щеку разрезал уродливый шрам. — Что такое с тобой произошло?
— Субботний вечер.
Она быстро скинула перчатки и осторожно дотронулась пальцем до пореза. — Я думала, что ты из этого уже вырос. Ты кому-нибудь показывался? Дай я тебе лед приложу к глазу.
— Да все в порядке, — начал было он, но она уже стремглав побежала на кухню.
— Ради всего святого, ты же шериф, — сказала она, пытаясь найти материю для льда. — Больше не надо все вверх дном переворачивать. Сядь. Может быть мы сможем снять отек. Ты так и остался шпаной, Рафферти.
— Благодарю, — он опустил свое ноющее тело в кресло с откидной спинкой, которое она поставила на кухне.
— Вот, приложи к глазу. — Она положила лед на журнальный столик, затем взяла его рукой за подбородок, чтобы повернуть к свету и изучить порез. — Тебе повезет, если на твоем симпатичном личике не останется шрама.
Лед оставлял райское ощущение, так что он лишь хмыкнул.
Она улыбнулась, но в глазах ее по-прежнему виднелась озабоченность, пока она убирала ему волосы со лба. Она помнила как много дрался Блэйр, слишком много в последних классах школы. Если она правильно помнила, то мужчины любят, чтобы за ними ухаживали, хвалили их в подобных обстоятельствах.
— Ну, хотя мне не стоит спрашивать, на что похож твой противник?
У него скривились губы. — Я ему, сволочи, нос сломал.
— Боже, как мне нравится это мужланство, — краем ткани она стала протирать порез. — С кем ты дрался?
— С Биффом.
Рука застыла на его лице. Ее понимающие глаза встретились с его взглядом. — Прости. Насколько я понимаю там ничего не изменилось в лучшую сторону.
— При исполнении обязанностей. Он был пьян и нарушал общественный порядок у Клайда… — Кэм замолчал и откинулся в кресле. — Черт бы все побрал.
Ее рука снова ласково коснулась его лица. — Эй, хочешь пирожного?
Он слегка улыбнулся. — Моя бабушка всегда угощала меня молоком и печеньем, после того как Бифф избивал меня до полусмерти.
Клер почувствовала спазм в желудке, но, взяв его руку, изобразила улыбку. — Судя по рукам, ему досталось больше, чем тебе. — Неожиданно она поцеловала содранную и пораненную кожу костяшек его кулака. Ему это показалось необыкновенно нежным.
— Тут тоже болит. — Он приложил палец к губам.
— Не перегибай палку. — В деловой манере она отодвинула лед и принялась изучать его глаз. — Красивая гамма. Видишь хорошо?
— Тебя вижу отлично. Ты еще лучше выглядишь, чем раньше.
Она наклонила голову. — Учитывая, что раньше я выглядела как пугало с верхним прикусом, то это говорит не много.
— Мне, наверное, станет лучше, когда подействует обезболивающее.
— Ладно. А пока что давай я съезжу в аптеку и куплю тебе лечебную мазь?
— Обойдусь пирожным.
На мгновение он прикрыл глаза, слушая, как она двигается по кухне, открывает холодильник, жидкость заполняет стеклянный сосуд, приглушенная музыка доносится из приемника в гараже. Он никогда не врубался в классику, но именно сейчас она звучала неплохо. Когда она расставила тарелки и стаканы на столе и села напротив него, он открыл глаза. В ней он видел терпение, понимание и плечо, на которое можно опереться. Было так легко открыть рану.
— Боже, Худышка, я хотел убить его, — тихо произнес Кэм. Взгляд его глаз, темный и опасный взгляд контрастировал со спокойствием, звучавшим в его голосе. — Он был пьян и груб, и смотрел на меня так же, как когда Мне было десять лет и я не мог дать сдачи. И я больше, чем чего бы то ни было на свете, хотел убить его. Что же за полицейский я после этого?
— Человечный полицейский. — Она помолчала в нерешительности, сжав губы.
— Кэм, я раньше слышала как мои родители говорили… ну, о вашей ситуации в доме. Почему никто ничего не делал?
— Люди не любят вмешиваться, в особенности в домашние дела. И моя мать всегда его поддерживала. И все еще поддерживает. Она заплатит выкуп, как только будет можно и заберет его домой. Ничто из того, что он делает не убедит ее, что он никому не нужный пьянчуга. Я раньше мечтал, чтобы он выпил бутылку и покончил с собой. — Он выругался про себя, вспомнив об отце Клер, понимая по выражению ее лица, что она тоже думает о нем. — Прости.
— Да нет, ничего. Мне кажется мы с тобой не по на-слышке знаем, каким разрушительным может быть алкоголизм. Но папа никого не трогал, когда пил. Кроме самого себя. — Она попробовала избавиться от этого настроения. — Ты должно быть неважно чувствуешь себя сегодня. Я согласна перенести поездку.
— Чувствую я себя неважно. — Он подвигал застывшими руками. — И общение мне могло бы помочь, если ты выдержишь.
Она улыбнулась и встала.
— Пойду, возьму куртку.
Когда она вернулась, Кэм напомнил ей выключить радио, затем напомнил ей закрыть гаражную дверь. Заткнув большие пальцы в карманы штанов, она исследовала припаркованный за ее машиной мотоцикл. Он был большой и мощный, окрашенный по-спартански в черное с серебром, без всяких модных рисунков. «Машина, — подумала она с одобрением, обойдя его вокруг. — Не игрушка».
— Настоящая вещь. — Она с уважением провела рукой по двигателю. Заложив язык за щеку, она взяла шлем с сидения, пока он расстегивал второй. — Рафферти, а ты повзрослел.
Пока она смеялась, он надел ей на голову запасной шлем и пристегнул его. Она вскочила на мотоцикл позади него, удобно обняв руками его талию, пока он заводил мотор. Никто из них не заметил блеска стекла телескопа, когда они выезжали с дорожки и скрылись из виду.
Она расслабила руки и откинула голову. Много лет назад она провела весну и лето в Париже, беззаботно любя очередного студента художественной школы. Он был милый, мечтательный и бедный. Они вместе арендовали мотоцикл и провели уик-энд, катаясь по улицам.
Она рассмеялась собственным воспоминаниям. Теперешняя поездка ничем не напоминала тот нежный эпизод. У ее молодого любовника было тощее тело — непохожее на литую плоть, к которой она теперь прижималась.
Кэм вписался в поворот, и она почувствовала, как учащенно забилось сердце. Приятный всплеск эмоций, сливавшийся с мерной вибрацией мотоцикла под ней. Она чувствовала запахи глушителя, свежескошенной травы, кожаной куртки Кэма и более глубокий, более чувственный аромат его кожи.
Ему нравилось ощущать ее сзади, неприкрытое сексуальное ощущение ее раздвинутых ног, прижатых к нему сливалось с ровной работой двигателя под ними. Ее руки спокойно лежали у него на бедрах или более крепко обвивали талию, когда он наклонял машину в поворот. Неожиданно он свернул с основного шоссе на узкую, петлявшую дорогу. Они кружились подобно танцовщикам под аркой деревьев. Свет и тень разбрасывали причудливые узоры на асфальте. В воздухе ощущалось прохладное, хрупкое дыхание
