Он пожалел, что заговорил об этом и сменил тему разговора, обратясь к воспоминаниям.
Он не думал о ранах и ушибах. Было просто, возможно, слишком просто разрушить его тело. Ему нравилось смотреть на нее, на то. как шапка ее волос улавливала солнечные лучи. Поразительно, что десять лет назад он не замечал, насколько у нее ровная, гладкая, мягкая кожа. Ее глаза запомнились ему больше всего, золотое, почти колдовское их свечение.
Теперь ему нравилось прислушиваться к интонациям ее голоса, к их взлетам и падениям. За разговором в обсуждении точек зрения прошел полдень, укрепляя дружбу, которая была прекрасна в своей хрупкости в детстве.
И хотя мелодично журчал ручей, а солнце с тенью играли над головой, он чувствовал, что время подошло только для дружбы. Когда они снова забрались на мотоцикл напряжение между ними исчезло.
«Единственной ошибкой, — догадался Кэм, — было то. что они проехали через город на обратном пути». Бад Хьюитт помахал ему, когда они проезжали мимо участка шерифа.
— Привет, шериф. — Хоть он и был одет в гражданское, Бад сделал официальное выражение лица, кивнув Клер. — Рад тебя снова видеть.
— Бад? — С усмешкой Клер соскочила с мотоцикла и звонко поцеловала его.
— Вчера вечером я ела пиццу и потихоньку напилась с Элис. Она сказала, что ты заместитель шерифа в городе.
— Один из них. — Он покраснел от удовольствия, что упомянули его имя.
— Ты отлично выглядишь. Клер. На самом деле от ее вида его кольнула в Адамово яблоко. Ее щеки раскраснелись на ветру, а глаза излучали глубокий золотой свет. — Вы, как я понимаю, катались вместе.
— Совершенно верно. — Кэм развеселился меньше, чем ожидал при виде щенячьего восторга в глазах Бада. — А что нельзя?
— Ну, я подумал тебе будет интересно узнать… а так как дома тебя не было, когда я позвонил, и я увидел, как ты проезжаешь мимо, я тебя остановил.
Кэм дернул кистью, и мотор нетерпеливо взревел. — Ну, это я понял, Бад.
— Это по поводу беглянки. Девочки из Харрисбурга.
— Ее что, обнаружили?
— Нет, но сегодня утром нам позвонили из полиции Штата. Кто-то заметил девочку, совпадавшую с ее описанием, в нескольких милях от города на Шоссе номер Пятнадцать, в то же утро, когда она убежала из дому. Она направлялась в Эммитсборо. Я думал тебе будет интересно узнать, — повторил он.
— Ты записал имя?
— Записал имя и телефон. Записку оставил в офисе.
— Сначала отвезу Клер.
— Можно я тебя подожду? — Она уже пристегивала шлем к багажнику. — Я не была в участке шерифа с тех пор, как Паркер, рыгая, сидел за столом.
— Это уже не столь привлекательно как раньше, — сказал Кэм, предлагая ей войти.
В человеке, сидевшем за столом, она узнала Мика Моргана. Он поступил на работу заместителем при Паркере, и годы жестоко обошлись с ним. Он потолстел и обрюзг, а поредевший пробор его грязных каштановых волос оставлял такое же грустное впечатление, как и расплывшаяся талия. Он задвинул жевательный табак за щеку и встал.
— Кэм. Не знал, что ты заедешь. — Он сосредоточил свой взгляд на Клер и изобразил подобие улыбки. Его зубы были в табачном соку. — Слышал, что ты вернулась.
— Здравствуйте, мистер Морган. — Она постаралась забыть, что он был первым на месте гибели ее отца. И не винить его за то, что именно он оттащил ее от тела.
— Наверное стала богатой и известной. — Из заднего помещения раздался кашель и длинное ругательство. Морган поднял бровь, затем со знанием дела сплюнул в медную корзину в углу. — Старый Бифф почти весь день буянит. У него кошмарное похмелье.
— Я им займусь. — Кэм посмотрел по направлению заднего помещения, и новая волна ярости захлестнула его. — Бад, можешь отвести Клер домой?
Она хотела было грациозно раскланяться, но заметила напряжение в лице Кэма, его шее, его руках. — Со мной все в порядке. — С ничего не значащим кивком она принялась изучать бумажки на доске объявлений.
— Я здесь потусуюсь. Не торопись. Морган свесил живот над ремнем. — Раз ты пришел Кэм, я пойду пообедаю.
Коротко кивнув, Кэм направился к тяжелой двери, отделявшей камеры от кабинета. Ругательства продолжались после того, как он закрыл за собой дверь.
— Пожестче с ним, — сказал Морган и снова сплюнул. — Пойдем, Бад, я тебе куплю чашку кофе «У Марты».
— А… увидимся, Клер.
— Конечно, Бад.
Когда они вышли, она приблизилась к окну, чтобы посмотреть на город. В воскресенье он был тихим, как портрет. Дети скатывались на велосипедах с уклона улицы Мэйн. Парочка подростков сидела на капоте старого «бьюика», заигрывая друг с другом. Она представляла, как в домах люди усаживались за воскресный ужин, перед подносом с жарким или жареной ветчиной.
Из задней комнаты до нее доносились отвратительные ругательства Биффа, пугая и грозя расправой своему пасынку. Кэма она не слышала вовсе и гадала, говорит он или только слушает. Он говорил — низким, спокойным голосом, в котором содержалось больше силы, чем во всех ругательствах Биффа. Сквозь разделявшую их решетку, он изучал человека, превращавшего его жизнь в ад сколько он себя помнил.
Доктор Крэмптон перевязал Биффа, но один заплывший глаз был закрыт, а нос выглядел кровавым месивом на фоне белых повязок.
«Он был стар, — неожиданно понял Кэм. — Это был старый человек, изношенный и хорохорящийся».
— Ты останешься за решеткой до тех пор, пока тебя нельзя будет взять на поруки завтра, — сказал Кэм.
— Ты либо выпустишь меня сейчас, или когда я выйду, я сам до тебя доберусь. Ты понял меня, мальчишка?
Кэм посмотрел на побитое лицо, сознавая, что сделал это собственными руками. И все же он отчетливо не мог вспомнить. Каждый удар исчезал в ослепляющей пелене ненависти. — Я тебя понял. Держись подальше от моего города, старик.
— Твоего города? — Бифф вцепился толстыми пальцами в решетку и стал ее трясти. — Ты в этом городе ничего не стоящее дерьмо, и ничем другим не будешь. Приколол себе на рубашку вонючий значок и думаешь, что стал большим человеком. Ты ничтожество, также как и твой старик был ничтожеством.
Руки Кэма проскочили сквозь решетку с такой быстро-рой, что он, Бифф, не успел увернуться. Раздался треск твущейся ткани, когда Кэм схватил Биффа за рубашку. — Да ты думаешь кто-нибудь обратит внимание, если я тебя найду в этой камере мертвым? — Он тянул со всей силы, и лицо Биффа влипло в решетку. — Подумай об этом, ты, ублюдок, и держись от меня подальше. А если я узнаю, что отправившись домой, ты вымещал свои мелкие неудачи на моей матери, я тебя убью. Понял меня?
— Да у тебя кишка тонка. И всегда была тонка. — Бифф сумел вырваться и подставил руку под вновь разбитый нос. — Ты думаешь, что знаешь все, как есть, да ты ни хрена не знаешь. Не ты этим городом управляешь. Ты заплатишь за то, что засадил меня сюда. Я знаю людей, которые заставят тебя заплатить.
Полный отвращения, Кэм направился к двери. — Хочешь есть, следи за тем, что говоришь. Я прикажу Мику задержать твой обед до тех пор, пока не успокоишься.
— Увидимся в Аду, мальчишка. — Прокричал Бифф сквозь решетку, колотя по ней кулаками, когда Кэм снова закрыл дверь. — Если это последнее, что я могу сделать, то увидимся в аду.
Оставшись один в камере, он уткнулся лицом в ладони.
И начал распевать.
Клер подождала, пока не услышала звук закрывающейся двери, и тогда повернулась. Одного взгляда
