она ему передала и стал наблюдать, как она ищет сковороду.
— Я же помню, что покупала, черт возьми. Ну вот, все в порядке. — Она поставила горшок с зубчиками по венчику. другое приобретение блошиного рынка, на плиту. — Ты сегодня не работаешь?
— До шести я свободен.
Слушая в пол-уха, она открыла банку рагу. Она только так умела приготовить спагетти. — А не сложно это совмещать со школой?
— Справляюсь. — Он чуть придвинулся и позволил себе посмотреть туда, где под грудью провисла ее рубашка. — Я закончу школу через несколько недель.
— Хммм. — Она поставила регулятор пламени в нижнее положение. — У тебя, должно быть, скоро выпускной бал.
— Это мне до лампочки.
— Да? — прядь снова упала на лицо, когда она наклонилась, пытаясь вытащить еще одну кастрюлю для спагетти. — Я вспоминаю свой выпускной бал. Я танцевала вместе с Робертом Найтом — ты знаешь, семья, которая управляет рынком? Я встретила его несколько минут назад. Лысина с тарелку величиной. — Она хихикнула, наполняя кастрюлю водой. — Должна заметить, это заставляет меня чувствовать себя старой.
— Ты не старая, — он поднял руку, чтобы коснуться ее волос, но отдернул ее, как только она обернулась, чтобы усмехнуться.
— Спасибо.
Он шагнул к ней, и взгляд его глаз немало удивил ее.
Он совсем не походил на тот, какой у него был несколько минут назад, когда она увидела его, надувшегося, сидевшего на каменной стене. — А… — начала она, размышляя, как бы с этим справиться, не подавляя его личности.
— Привет, Худышка, — Кэм шагнул в кухонную дверь. Он как раз увидел последний маневр и точно не знал, следует ли ему удивляться или злиться.
— Кэм, — с легким вздохом облегчения, она подняла пакет спагетти. — Как раз вовремя.
— Я люблю торопиться, когда приглашают на обед. — Привет, Эрни. Правильно?
— Ага.
Кэм удивился злым огонькам ненависти в глазах мальчика, не меньше, чем Клер была удивлена блеском зрелого желания в них чуть раньше. Затем они погасли, и Эрни опять стал лишь мрачным подростком, одетым в майку с изображением группы «Слэер» и рваные джинсы.
— Ну я пошел, — пробурчал он и направился к двери.
— Эрни, — Клер поспешила за ним, теперь совершенно уверенная, что неправильно поняла эту напряженную ситуацию. — Слушай, спасибо за то, что помог с сумками. — Она дружески положила руку ему на плечо. — Я наверное, смогу начать работать в глине завтра, если ты снова зайдешь ко мне.
— Может быть, — он посмотрел мимо нее, туда, где Кэм окунал ложку в соус на плите. — Ты готовишь ему обед?
— Более или менее. Мне лучше вернуться, пока он не сгорел. Увидимся.
Он сжал кулаки в карманах, и гордо отошел. «Он позаботится о Кэмероне Рафферти, — обещал он себе. Тем или иным способом».
— Надеюсь я не… помешал. — Заявил Кэм, когда Клер вернулась на кухню.
— Очень смешно. — Она выдернула батон итальянского хлеба из сумки.
— Нет, не думаю, что смешно. Многие и раньше желали, чтобы я помер на месте, но не так… искусно.
— Не глупи. Он просто мальчишка. — Она поискала в ящике нож.
— Этот мальчишка собирался попробовать тебя на вкус, когда я вошел.
— Ничего подобного. — Но она тут же непроизвольно вздрогнула. Именно так ей тогда и показалось, этот голодный, даже хищный взгляд в его глазах. «Воображение», — сказала она себе. — Он просто одинок. Я не знаю, есть ли у него друзья, кто-нибудь, с кем можно поговорить.
— Он не одинок. Он — одиночка. У него репутация скрытного парня и весьма дикий характер. Его дважды оштрафовали за превышение скорости за этот месяц. Бад много раз видел, как он раскачивался на девчонках в кабине своего грузовика.
— Правда? — Она повернулась, с бесстрастным лицом. — Удивительно, почему это описание мне напоминает одного старого знакомого.
Он был вынужден усмехнуться. — Я даже не припомню случая, когда бы я собрался лизнуть языком горло женщины, которая меня старше.
— А, Рафферти, это мило, — ухмыляясь, она отрезала толстые ломти хлеба. — Ты все такой же.
— Просто будь с ним поосторожнее, вот и все.
— Я использую его как модель, а не в качестве сто первого развлечения.
— Хорошо. — Он подошел к ней и взяв ее за плечо, повернул лицом к себе, — потому что я решил, что единственный могу коснуться языком твоего горла.
— Боже, да ты романтик.
— Хочешь романтики — положи нож. — Когда она лишь рассмеялась, он взял и отложил его сам. Медленно, глядя ей в глаза, он провел пальцами сквозь ее волосы. — Я хочу тебя. Мне кажется, тебе это надо знать.
— Я думаю, я уже поняла это. — Она попыталась не менять интонации, но все равно звучало сбивчиво. — Слушай, Кэм, у меня плохая репутация. Я… — ее голос стих, когда он наклонил свою голову и коснулся открытым ртом ее горла. Искорки льда и огня пробежали по ее спине. — Я не хочу делать новых ошибок. — Она закрыла со стоном глаза, когда он захватил зубами мочку ее уха. — Я действительно плохо разбираюсь в своих чувствах. Мой психолог говорит… о, Боже. — Его пальцы медленно, едва заметно ласкали ее соски.
— Он очень мудро говорит, — пробурчал Кэм, лениво облизывая и покусывая ее скулу.
— Нет… он говорит, что я очень говорлива и… саркастична, защищая себя, и открываюсь только, когда работаю. Вот почему у меня не вышло замужество и отношения, которые… Боже, ты знаешь, что со мной происходит внутри из-за тебя?
Он чувствовал, что происходит с ним, когда он обхватил ее маленькие, твердые груди руками и стал покрывать поцелуями ее лицо. — Ты еще долго собираешься разглагольствовать?
— Мне кажется, уже кончила. — Ее руки оказались на его бедрах, пальцы впились в них. — Ради бога, поцелуй меня.
— Я думал, ты никогда не попросишь. Их губы слились в поцелуе. Он ожидал толчка, страстно желал его. Он позволил своему телу впитать это сотрясение, и затем с силой вжался в нее.
Ее губы жадно раскрылись, приглашая его, так, что она оцарапала зубами его язык, а затем успокоила поцелуем. Его низкий стон одобрения задрожал в ней. Он был на вкус темный, опасный, и картина дикого, безудержного секса закружила ей голову.
«Долго, слишком долго, — подумала она, — она не чувствовала на себе мужских рук, долго не ощущала животной тяги к партнеру». Но это было больше, чем просто тяга много больше, и она была напугана. Она чувствовала потребность не только в горячем, сумасшедшем сексе, который, она знала, может сейчас начаться. Она знала, что если забудется, то окажется влюбленной.
— Кэм…
— Не сейчас, — он обхватил ее лицо руками, потрясенный тем, что она делала с ним. С его телом, разумом, душой. Он уставился на нее, ища причин, ответа. Затем со вздохом поцеловал ее в рот. Когда он понял, что переходит границу, то ослабил свое объятье и прижался к ее лбу.
— Я думаю, нам надо радоваться, что этого не случилось десять лет назад.
— Я думаю — да, — сказала она, с долгим вдохом. — Кэм, мне нужно подумать обо всем.
Он кивнул и отступил на шаг. — Я не дам тебе много времени.
Она провела рукой по волосам. — Я не шутила об ошибках. Я допустила их слишком много.
— Думаю, мы оба совершили много ошибок. — Он откинул ее прядь за ухо. — И хотя я не думаю, что это ошибка, но ты допускаешь сейчас оплошность.
— Ты упустил меня.
