ЧАСТЬ II
И сказал Господь сатане: откуда ты пришел?
И отвечал сатана Господу, и сказал: я ходил по земле и обошел ее.
ГЛАВА 13
— Что это за вонь?
— Это, mа belle, нежный сельский букет. — Лицо Жан-Поля расплылось в усмешке, когда он втянул своим тонким носом окружающий воздух. — О, cest incroyalbe.[6]
— Я бы сказала, это невероятно, — процедила Анжи, с нахмуренным видом выглядывая из окна автомобиля. — Несет лошадиным навозом.
— А когда же, моя дрожайшая, тебе вообще доводилось нюхать навоз лошади?
— Семнадцатого января 1987 года в жутко холодном экипаже в Центральном парке, когда ты первый раз сделал мне предложение. Или, возможно, это было уже во второй раз.
Он рассмеялся и поцеловал ей руку. — Тода это должно вызывать приятные воспоминания.
На самом деле так оно и было. Но она все же вынула из сумочки флакончик «Шанели» и побрызгала вокруг.
Анжи сидела, скрестив ноги, и удивлялась, отчего это ее муж получал такое удовольствие при виде травы, камней и тучных коров, обмахивающихся хвостами. Если это считалось сельской идиллией, она предпочтет Сорок вторую улицу.
Нельзя сказать, что она не любила живописные виды — смотреть, например, на Кэнкан с балкона гостиницы, на парижские улицы, сидя в кафе вдоль тротуаров или же вдыхать запах Атлантики с палубы лайнера. Но этот пейзаж, несмотря на то, что в нем было некое неприкрашенное, сельское очарование как на картинах примитивистов, не казался ей особым пиршеством для глаз.
— Сиило!
Обернувшись, она вздохнула. — Мне кажется, это называется силосом, хотя я не понимаю, почему. — Анжи отодвинулась от окна, а Жан-Поль стал повторять правильное произношение слова.
В сущности она ничего не имела против этой поездки. За рулем Жан-Поль выглядел ужасно привлекательно и сексуально. Она улыбнулась про себя — чисто женской довольной улыбкой. Жан-Поль всегда выглядел потрясающе сексуальным. И он полностью принадлежал ей.
На самом деле ей нравилось вот так мчаться по шоссе, с открытыми окнами и громкой музыкой в салоне автомобиля. У нее не возникало мысли предложить ему вести машину по очереди, так как она знала, что у ее мужа редко случалась возможность нацепить эту свою забавную маленькую каскетку, кожаные перчатки и рвануть вовсю.
Как раз после выезда на шоссе в Джерси они заработали штрафную квитанцию за превышение скорости, которую Жан-Поль весело подписал, а затем снова влился в общий поток и погнал их «Ягуар» на скорости 90 миль.
«Он счастлив, как поросенок у корыта», — подумала Анжи и закрыла глаза. Вот она уже начала и мыслить сельскими образами.
Но в последний час этой поездки она стала нервничать. Все эти поля, холмы, деревья. Все это открытое пространство. Ей гораздо больше по душе были ущелья Ман-хэттена из стали и бетона. Появись на дороге какой-нибудь городской псих-алкоголик, она бы не растерялась, но несущийся через шоссе кролик буквально вызвал у нее панику.
Боже милостивый, почему не слышно никакого шума? Где были все люди? А были ли там вообще люди или они ушли сквозь Сумеречную Зону в какую-нибудь очередную версию оруэлловской «Фермы животных»? О чем, черт побери, думала Клер, решив поселиться там, где твоими соседями оказывались коровы?
Она нервно перебирала на шее тяжелую золотую цепочку, когда Жан-Поль, издав крик, повернул руль. Из под колес полетел гравий. — Смотри, козел!
Анжи стала искать в сумочке экседрин от головной боли. — Бог мой, Жан-Поль, не будь же мальчишкой.
Он лишь рассмеялся и перегнулся к окну с ее стороны, чтобы получше рассмотреть старого, седого козла, жующего траву. Козел оставался столь же равнодушен, как и Анжи. — Ты ничего не имела против козла, когда я подарил тебе на прошлое Рождество шаль из ангоры.
— Мне нравится и мой замшевый жакет, но это вовсе не значит, что мне захочется погладить овцу, например.
Он ткнулся носом в ухо жены, затем отодвинулся. — Когда следующий поворот?
Анжи бросила на него быстрый взгляд. — Мы заблудились?
— Нет. — Он смотрел, как она проглотила две болеутоляющие таблетки, запив их глотком «Перрье» прямо из бутылки. — Я не знаю, где мы, но мы не можем заблудиться, так как уже приехали.
Его своеобразная логика заставила ее пожалеть, что она не приняла для успокоения нервов валиум вместо экседрина. — Не дерзи, Жан-Поль, от этого у меня только портится настроение.
Анжи вынула карту с объяснениями Клер, чтобы вместе разобраться в них. Ее раздражение немного улеглось, когда Жан-Поль стал массировать ей шею. Как всегда он точно знал, какое место надо массажировать.
Он был полон терпения и энтузиазма. И так во всем. Когда он познакомился со своей будущей женой, она была честолюбивой помощницей галерейщика-конкурента. Холодно и равнодушно относясь и к самому легкому флирту, и к самым откровенным предложениям, она явилась настоящим вызовом для его мужского самолюбия. Ему понадобилось шесть недель, чтобы уговорить ее поужинать с ним, и целых три мучительных месяца, чтобы увлечь в постель.
Там-то уж она не была холодной, не была равное душной.
Секс никогда не был для него проблемой. Он знал, что ее влечет к нему. Как это происходило и с другими женщинами. Он был в достаточной мере художественной натурой, чтобы сознавать свою физическую привлекательность, и достаточно мужчиной, чтобы сыграть на этом. Он был высок ростом и с почти религиозным рвением следил за своим телом, тренируя его и соблюдая диету. Его французский акцент и подчас нарочитое коверканье речи лишь прибавляло ему привлекательности. Темные, почти до плеч, вьющиеся волосы обрамляли его костистое, узкое лицо с глубоко посаженными синими глазами и красиво очерченным ртом. Он носил тонкие усы, чтобы линия рта выглядела более мужественной.
Помимо красивой внешности он обладал глубокой и искренней симпатией к женскому полу вообще. Он вырос в семье, где было много женщин, и с детства любил их за их мягкость, силу, суетность и проницательность. Он с одинаково искренним интересом относился и к пожилой матроне с подсиненными волосами, и к стройной секс-бомбочке, хотя причины тяготения были разные. Именно эта прямота в отношениях с женщинами и принесла ему успех в постельных делах и в бизнесе.
Но Анжи была его единственной любовью, хотя и не единственной любовницей. На то, чтобы убедить ее в этом а также и в преимуществах традиционного брака, у него ушло почти два года. Он не сожалел ни об одной минуте из них.
Легким движением он прикрыл ее руку своей, снова направляясь вперед по той дороге с двусторонним движением. — Jet aime, — сказал он, как делал это часто. Улыбнувшись, она поднесла его руку к своим губам. — Я знаю. — «Он чудесный, — подумала она. — Даже несмотря на то, что он мог выводить ее из себя». — Просто предупреди меня, если снова решишь остановиться и любоваться козлами или другими животными.
