— Это было… — Он оборвал себя на полуслове, как будто только что вспомнил. — Боже мой, Клер, — он заморгал, и в его глазах сквозила искренность. — Прости, ради всего святого. Не могу понять, как это я мог забыть.
— Все в порядке. — Она с трудом выдавила улыбку. — Это было так давно.
— Да, давным-давно, — Он неловко дотронулся до ее руки. — Должно быть, тяжело, когда люди напоминают тебе об этом.
Ей и не требовалось никаких напоминаний, но она тем не менее нетерпеливо дернула плечами. — Не беспокойся об этом. Меня бы здесь не было, если бы я не могла с этим справиться.
— Да, конечно, но… — начал он снова. — Конечно, у тебя полно дел. Твои статуи. — Он хитровато подмигнул ей. — И шериф.
— Слухами земля полнится, — сухо сказала она.
— Вот именно. Надо думать, у вас двоих все идет отлично.
— Надо думать. — Ее позабавило то, что он то и дело бросал взгляд на стоящую в гараже скульптуру, названную ею «Зверь, который внутри». — Может, Бонни Сью хочет поставить это рядом со своим осликом.
Боб покраснел и убрал ногу с подножки грузовика. — Не думаю, что это в ее вкусе. Не могу сказать, что разбираюсь в искусстве, но…
— Но ты точно знаешь, что тебе не нравится, — закончила она его мысль. — Ничего страшного, если эта скульптура тебе не нравится. Боб. Я и сама не уверена, нравится ли она мне.
Нет, скульптура ему совершенно не нравилась, потому что все в ней было слишком хорошо знакомо. — Почему вдруг ты сделала такую вещь?
Она обернулась, посмотрела. — Не могу сказать точно. Пожалуй, она мне просто является. Во сне, — добавила она едва слышно и потерла почему-то вдруг замерзшие руки.
Глаза его сузились, взгляд заострился, но когда она снова повернулась к нему, лицо его не выражало ничего. — Пожалуй, я лучше останусь со своим осликом с тележкой. Дай мне знать, если с лампой вдруг что-нибудь не так.
— Хорошо. — Он первый мальчик, с кем она целовалась, вспомнила она и улыбнулась ему. — Передай привет Бонни Сью.
— Передам. — Довольный тем, что ему удалось узнать, он кивнул головой и оттянул пояс. — Обязательно передам. — Он повернулся. Глаза его сузились, затем расширились от изумления. — Боже всемогущий, вы только взгляните, что за машина!
Клер посмотрела и увидела, как у бордюра останавливается «Ягуар». Пока Жан-Поль только выпрыгивал из автомобиля, она уже бежала вниз по дорожке и бросилась в его объятья. Они крепко, театрально расцеловались.
— Мммм. — Он снова поцеловал ее. — Лакрица. Засмеявшись, она повернулась и обняла Анжи. — Не могу поверить, что вы здесь.
— И я тоже. — Отбросив назад свои волосы, Анжи долгим, медленным взглядом окинула улицу. В ее представлении самым подходящим нарядом для сельской местности были желто-зеленые хлопчатобумажные брюки, пиджак в тон им и розовая шелковая блузка. На ногах плоские сандалии от Бруно Магли. — Итак, это и есть Эммитсборо.
— Именно так. — Клер поцеловала ее. — Как доехали?
— Нас только один раз оштрафовали за превышение скорости.
— Жан-Поль, должно быть, сдает. — Она смотрела, как он вытаскивает из машины два чемодана и кожаную сумку. — Пойдем в дом и выпьем вина, — сказала она им и взяла сумку. Двинувшись по дорожке, она остановилась у грузовика Боба и представила всех друг другу. — Боб Миз, Анжи и Жан-Поль Ле Бо, мои друзья и владельцы галереи из Нью-Йорка. У Боба Миза самая лучшая антикварная лавка в городе.
— Вот как? — Жан-Поль поставил чемодан и протянул тому руку. — Мы непременно заглянем к вам в магазин до отъезда.
— Открыто с десяти до шести, шесть дней в неделю, в воскресенье с двенадцати до пяти. — Боб отметил про себя штиблеты Жан-Поля из крокодиловой кожи и золотой браслет. Ну можно ли себе представить, чтобы мужчина носил браслет, даже если он иностранец. Боб также отметил его экзотическую жену. Всеми этими маленькими подробностями он будет с удовольствием делиться, стоя за прилавком магазинчика до самого закрытия. — Ну, мне пора назад.
— Спасибо, что завез лампу.
— Нет проблем. — Махнув на прощанье рукой, он забрался в грузовик и отъехал.
— Кто-то упомянул о вине, не так ли? — поинтересовалась Анжи.
— Совершенно верно. — Взяв Анжи под руку, Клер двинулась было с ней по дорожке, ведущей к фасаду дома. — В вашу честь я даже отправилась в соседний Фредерик и закупила там партию pouilly- fuisse.
— Подождите-ка. — Жан-Поль шагнул в противоположном направлении. — Ты работаешь здесь, в гараже?
— Да, Но почему бы нам не войти в дом и сначала устроиться? А как вам нравятся эти петунии? Я как раз…
Анжи уже спешила вслед за своим мужем, таща за собой Клер. Набрав воздуха, Клер сжала губы и стала ждать. Ей ужасно хотелось отложить этот момент — и она понимала, что это глупо. Мнение Жан-Поля и Анжи было очень важно для нее. Она знала, что они любили ее. И именно поэтому, они будут честны, даже жестоки в своих оценках, если нужно. Скульптуры, которые она сделала здесь, у себя дома, имели для нее огромное значение. Они были сделаны буквально кровью ее сердца, в большей степени, чем какие- либо другие ее работы.
Она молча стояла поодаль, наблюдая, как они кружат вокруг и осматривают их. Слышала, как Анжи мяго постукивала ногой о бетонный пол, изучая ее деревянную фигуру со всех сторон. Они не обменялись ни словом, ни даже взглядом. Рассматривая металлическую скульптуру, на которую столь неодобрительно только что отреагировал Боб Миз, Жан-Поль вытянул нижнюю губу, что, как знала Клер, означало, что он волнуется.
Там, где Боб видел лишь металлическую головоломку, Жан-Поль разглядел огромный костер, с рвущимися ввысь огненными языками. «Пламя было алчным и угрожающим», — подумал он. У него даже мурашки побежали по коже. Он попытался представить себе, что именно было поглощено этим пламенем.
Не говоря ни слова, он всматривался теперь в руку из глины, которую Клер обожгла лишь накануне. «Рука молодая и дерзкая, — пронеслось у него в голове. — Равно готовая к жестокости и героизму». Он снова вытянул губу и перешел к следующей работе.
Переминаясь с ноги на ногу, Клер засунула руки в карманы, затем опять вытащила их. «Зачем она подвергает себя этому, — спрашивала она себя. Буквально каждый раз у нее было ощущение, будто она вырывает из своего нутра свои чувства, свои фантазии и страхи и отдает их на всеобщее обозрение. А от этого ей так и не становилось лучше, не становилось легче, — размышляла она, вытирая повлажневшие ладони о джинсы. — Если у нее есть хоть капля здравого смысла, то ей лучше пойти в продавщицы».
Чета Ле Бо остановилась у металлической скульптуры, навеянной ночным кошмаром Клер. Они еще так и не перемолвились ни единым словом. Какое бы безмолвное общение ни происходило между ними. Клер этого все равно бы не смогла понять. Когда Жан-Поль повернулся к ней, у нее перехватило дыхание. Когда он положил руки ей на плечи, выражение его лица было торжественным. Наклонившись, он поцеловал ее в обе щеки.
— Поразительно.
Клер, присвистнув, выдохнула. — Слава Богу.
— Терпеть не могу ошибаться, — взволнованно заговорила Анжи. — Действительно, просто ненавижу признавать свои возможные ошибки. Но лучше, что ты могла сделать, Клер, это приехать сюда и работать здесь. Бог мой, Клер, ты просто потрясаешь меня!
Клер обняла их обоих, не зная, рыдать ли ей от полноты чувств или же хохотать. В глубине души она знала, что скульптуры действительно хороши. Но мозг ее иссушался этими отвратительными, неотступными сомнениями. — Давайте выпьем вина, — сказала она.
