настолько благоразумной, насколько это возможно, и ни в коем случае не хочет обострять отношения со Стивеном. Но определенного разговора о том, когда именно и каким образом они отправятся в Англию, еще не было.
– Прежде всего ты должна поправиться, Морга, – добавила Айрис. – Прошу тебя, не беспокойся за меня. Обещаю, что не сделаю необдуманного шага. Тебе незачем волноваться и расстраиваться.
После этого она спустилась вниз к Стивену. Она снова чувствовала себя подавленной из-за неуверенности в будущем. По крайней мере, подумала она, пока бедная Морга больна, не может быть и речи о том, чтобы двигаться в путь.
Какой бы властной и уверенной в своих силах она не представлялась при общении с Михайло, в глубине души она ощущала себя растерянной слабой девочкой. Временами она чувствовала необходимость в поддержке, которую ей мог дать только такой человек, как Стивен. Айрис нашла его в столовой.
Заметив ее появление, Стивен тут же поднялся со своего места. Интересно, в каком настроении она на этот раз. Он уже устал ее ждать и все еще чувствовал странное раздражение из-за того, что она все это время разговаривала с Юзревым. Он довольно прохладно принес свои извинения по поводу того, что начал обед без нее, так как не был уверен, что она спустится вниз в ближайшее время, а он уже основательно проголодался.
Она ничем не выказала своего недовольства, а напротив одарила его своей открытой сердечной улыбкой, которая казалась ему совершенно очаровательной.
– Никогда не ждите меня, Стивен, – сказала она. – Это неблагодарное занятие. В моей жизни время не имеет никакого значения. Но насколько я знаю, в вашей стране все делается по строгому расписанию, и каждая минута на счету. Это приводит меня в ужас.
Айрис заняла место во главе стола, Стивен сел напротив.
Его страна! Значит, эта маленькая колдунья даже не хочет признавать, что это и ее страна тоже. Какую еще хитрость она придумала? Что за план она обсуждала со своим дружком Юзревым?
Стивен смотрел, как она с непринужденным изяществом, которого он не видел ни у одной женщины, ела жареную куропатку. Слуги прислуживали ей, как настоящей королеве, которой они принесли клятву верности. Когда подали кофе, Айрис решила поговорить со Стивеном начистоту.
– Михайло связался с некоторыми заслуживающими доверия юристами из Каира и Александрии, – начала она. – Мне хотелось знать их мнение по поводу документа, составленного моим отцом.
Стивен постарался запастись терпением.
– Дитя мое, – сказал он, – я могу объяснить вам все, что вы хотите знать, и, уверяю вас, эти ученые люди, которые демонстрируют принцу свои познания, не смогут найти ни малейшей лазейки. Вы лишь зря тратите время – их и свое.
Она подняла глаза от своей чашки и посмотрела на него долгим, пристальным взглядом.
– Время покажет, господин Делтри.
– Я, по крайней мере, не собираюсь терять свое время, переливая из пустого в порожнее, – резким тоном произнес он. – Вы уже слышали все, что я должен был вам сообщить, и от этих фактов никуда не деться.
«Какой он сильный, – думала она. – Как уверен в себе… Словно один из фараонов Древнего Египта! Он создан для того, чтобы покорять мир».
При этой мысли чувство восхищения Стивеном с новой силой вспыхнуло в ее сердце, но вместе с тем в ее душе начал разгораться другой пожар – желание, чтобы именно перед ней этот непреклонный человек признал себя побежденным. Она не поедет с ним в Англию, напротив, это он останется в Египте. Она тоже может быть непреклонной и докажет это.
Ее сердце забилось чаще. Она снова почувствовала уверенность в своих силах.
Глава девятая
Прошла неделя, и Стивен Делтри был сам удивлен более чем кто-либо, что до сих пор находится в Маленьком Дворце.
Эти семь дней он прожил словно в состоянии транса. По его же собственному мнению он теперь мало чем походил на того рассудительного уравновешенного Стивена Делтри, каким он был до того момента, когда судьба свела его с Лоуэлл-пашой. Каждое утро, едва проснувшись, он твердо решал оставить свою миссию невыполненной и бежать от затягивающих, точно омут, чар Айрис обратно в Каир. Она совершенно измучила его, отказываясь говорить о поездке в Англию, все время уклоняясь от ответов, отмалчиваясь или переводя разговор на другие темы. Айрис больше ни разу не показывала свой характер, не выходила из себя, не возмущалась и не обижалась. Напротив, она была самой что ни на есть радушной и очаровательной хозяйкой, принимающей дорогого гостя. Казалось, что предел ее желаний – сидеть у его ног и впитывать то, что он ей рассказывал; гордая Дочь Земли и Неба превратилась в послушную ученицу, жадно тянущуюся к знаниям, с робостью ждущую помощи и совета. Но как только Стивен начинал думать, что ему удалось «поймать ее на крючок», и предлагал ей определиться с датой отъезда в Англию, она вновь отделывалась туманными и уклончивыми фразами, и они опять возвращались к тому, с чего начинали.
Так больше не могло продолжаться. Стивен это понимал совершенно отчетливо. Так больше не могло продолжаться по нескольким причинам, главной среди которых был его растущий интерес к этой девушке, и интерес этот уже становился слишком опасным. Возможно, она действительно была испорченным, упрямым ребенком, но в то же время, она была восхитительной молодой женщиной, созданной для любви, полной поэзии, очарования и романтики. А у Стивена, надо признать, под внешней броней светского человека и профессионального дипломата всегда скрывалась романтическая жилка – непреодолимая тяга к прекрасному.
Здоровье мисс Морган понемногу шло на лад. По вечерам, когда спадала жара, она уже спускалась посидеть на террасе. Стивен с удивлением обнаружил, что мисс Морган его надежный союзник. Она часто вела с ним долгие беседы об Англии. Стивен, конечно, видел, что пожилая женщина боится уезжать из Египта, боится провести последние несколько лет своей жизни в сыром холодном климате родной страны. Однако старая гувернантка предпринимала героические попытки расписать Айрис лондонскую жизнь в розовых тонах. Стивен обратил внимание, что когда разговор заходил на такие темы, Айрис молча сидела с характерным для нее отстраненным выражением лица, часто даже прикрыв глаза. Иногда ему казалось, что она намеренно старается не слушать, о чем идет речь.
Вне всяких сомнений увезти ее из Египта будет очень и очень непросто. И Стивен отдавал себе в этом отчет.
Из Каира в Асуан для него регулярно пересылали корреспонденцию. Два письма было от Элизабет, написанных в обычной для нее легкой, веселой, не слишком сентиментальной манере. Она была робка, как школьница, стеснялась показать свои чувства, или, может быть, не хотела доверять их бумаге. Но то, что она любила Стивена, не вызывало никаких сомнений. Еще совсем недавно это наполняло его сердце гордостью и удовлетворением. Теперь же он читал ее письма с растущим чувством неловкости и вины.
«Почему ты не пишешь, Стив, дорогой? Наверное, ты очень занят. Но я знаю, ты думаешь обо мне.»
И снова:
«Какой ты противный! Опять нет от тебя письма. Как зовут твою новую подружку? Я подам на тебя в суд за нарушение клятвы, если вскоре не получу весточки от тебя. Стив, дорогой, я мечтаю о том чудесном времени, когда не будет этих тысяч миль, разделяющих нас… Обязательно прочитай новый роман Фрэнсис Джерард. Очень интересно! Книгу я тебе пришлю.»
Милая Элизабет! Она писала то, что думала и чувствовала, безо всяких аллегорий, с неизменным жизнерадостным юмором, но за строками ее писем чувствовалось беспокойство. Он не мог этого не заметить и теперь мучился угрызениями совести.
Он многое бы отдал, чтобы быть таким, как прежде, когда предложил ей стать его женой.
«Как зовут новую подружку?» – в шутку спросила она. «О Боже! – подумал Стивен. – Какие уж тут
