Перед возвращением в Англию ее навестили коллеги из «Арт-союза». Они ввалились в палату всей гурьбой и завалили Кэру цветами и свежими газетами. Бобби Хэутон принес огромный букет роз и пообещал, что, как только она приедет в Лондон, он обязательно подыщет ей какую-нибудь работу.
Кэра смеялась и шутила, но стоило друзьям выйти из палаты, как на нее навалилась тоска. Она до смерти боялась, что больше никогда не сможет танцевать.
Из Парижа приехал специалист-хирург, не говоря уже о том, что ее постоянно осматривали местные доктора. Они сказали, что у нее самый обычный перелом. Однако не были уверены, что в будущем нога будет послушна ей, как прежде. И правда, спустя недели Кэра и сама не верила, что отяжелевшая и потерявшая чувствительность нога снова сможет взлетать выше головы… Кэра была в отчаянии. Но не только из-за этого.
Клод так и не приехал.
Получив телеграмму от Ричарда Хэрриота, он прислал письмо, полное самого горячего сочувствия.
Потом пришло еще несколько писем. Таких же сочувственных и пустых. Слов было много, но в них не чувствовалось действительно искреннего желания приехать. Ни одного слова любви. Трудно было поверить, что невеста, будущая жена заслуживала подобного обращения. Другой на месте Клода был бы уже здесь, чтобы утешить Кэру в несчастье…
«Я не могу бросить свою публику», – писал он.
А ее, значит, он мог бросить… Ну конечно, не нужно было тратить деньги, время, таскаться по больницам, сидеть у одра и так далее. Всего этого Клод терпеть не мог. Кэра легко представляла себе, какую физиономию скорчил бы Клод, если бы увидел ее на больничной койке с ногой, вздернутой на блоке. Танцевать, петь с ней – это другое дело. Это он с удовольствием. Но ее сломанная нога была ему ни к чему.
Итак, полтора месяца она мучилась в одиночестве.
Впрочем, сначала Кэра получала сотни писем со всей Англии. От поклонников. Ее агент присылал газетные вырезки. Когда стало известно о происшедшем, первые полосы газет запестрели ее фотографиями. Заголовки гласили:
ЗВЕЗДА АНГЛИЙСКОЙ ЭСТРАДЫ РАНЕНА НА ГАСТРОЛЯХ «АРТ-СОЮЗА»!
Прекрасная реклама… Однако, кроме горечи, это ничего не вызывало. К чему ей теперь популярность? Она чувствовала себя простой смертной – девушкой, которая ждала и не могла дождаться возлюбленного… Она ждала от него слов сочувствия, но их не было. Даже Бриджит своими трогательными каракулями писала ей нежные письма. А Клод перестал писать вообще.
Наступило Рождество. Клод, естественно, забыл ее поздравить. Публика о ней тоже забыла. Упавшую звезду недолго помнят. Люди слишком поглощены своими проблемами. На артистическом небосклоне засияли новые звезды, а Кэра, словно погрузившись в небытие, лежала в маленьком французском госпитале.
На Рождество она получило одно-единственное поздравительное письмо. От капитана Хэрриота. Бедняга капитан все еще клял себя за то, что с ней произошло. Милый Ричард! Она не забыла слов любви, которые он шептал ей в крестьянском доме… Увы, его часть перебросили на другой участок фронта, и он не мог к ней вырваться. Кроме того, он собирался в отпуск в Англию…
Это короткое письмецо немного согрело сердце Кэры, но упоминание о женихе больно укололо. Кажется, она больше не существовала для Клода. Между ними не было даже признаков обычной дружбы, и, вместо того, чтобы радоваться, Кэра с ужасом думала о предстоящем возвращении в Лондон.
Как бы там ни было, в один холодный зимний день, опираясь на костыли, Кэра высадилась в лондонском аэропорту.
Накануне она телеграфировала Клоду, чтобы тот ее встретил. Но Клод не пришел. Увидев, что его нет, Кэра упала духом. Однако она нашла в себе силы улыбнуться Бриджит, которая пришла встречать свою «маленькую госпожу». Увидев Кэру на костылях, Бриджит разрыдалась: «Боже милостивый, она действительно вернулась с войны!»
Кристофер Кэмбелл, агент Кэры, тоже был здесь. На своем авто он довез ее домой. Милый румяный толстяк Крис Кэмбелл! Такой забавный в своих роговых очках…
Он старался бодриться, но, увидев загипсованную ногу Кэры, едва не расплакался. Это означало крах его собственной карьеры.
– Тебя нужно показать лучшему специалисту, – заявил он. – Ты должна снова танцевать, Кэра! А пока что будет нелегко подыскать для тебя достойную работу… Ты ведь не захочешь опуститься до случайных заработков на студиях грампластинок… Да и таких заработков, как в дуэте с Клодом, это не принесет…
– Ты видел Клода? – быстро спросила она.
Пряча глаза, Кристофер пробормотал, что видел Клода раз или два и тот заверял, что, как только Кэра приедет в Лондон, он обязательно ее навестит.
Но Кэра и сама все прекрасно понимала. Клод знал, что она приезжает, но даже не потрудился ее встретить.
Она печально вертела на пальце кольцо, которое он подарил ей в знак помолвки, и рассеянно смотрела на знакомые улицы. Никакой радости по поводу возвращения на родину она не испытывала. Был хмурый январский день. И на сердце лежала печаль.
До самого вечера Кэра ждала, что Клод даст о себе знать. Наконец в шесть часов он пожаловал. Она лежала на софе в гостиной, где заботливая Бриджит предусмотрительно затопила камин. Когда он вошел, она протянула к нему руки, дрожа от волнения.
– Клод! – только и смогла выговорить Кэра.
Он взял ее за руки и с обычной элегантностью чуть коснулся губами сначала одной руки, потом другой. Однако не спешил заключить ее в свои объятия. Напротив, шагнул назад, и вид у него был отчужденный. Последняя надежда, что, увидев ее, он снова воспылает к ней любовью, исчезла в мгновение ока. Кэре был знаком этот холодный, безразличный взгляд. Таким взглядом Клод встречал женщин, к которым успел охладеть.
Он был необыкновенно хорош собой. В вечернем костюме с белым галстуком и алой гвоздикой в петлице. Со всегдашней турецкой сигаретой в зубах. Словом, все тот же старина Клод.
– Тебя можно поздравить, – сказал он. – Ты вернулась живой. Бобби Хэутон говорил, что ты чуть не убилась… Вместе с этим парнем танкистом, поклонником в военной форме… Жаль только, что он оказался неважным водителем.
Румянец на щеках Кэры сменился мертвенной бледностью. В ее темно-фиолетовых глазах отразилась боль. Однако она решила отвечать ледяным тоном.
– Наоборот, – сказала она, – Ричард Хэрриот – великолепный водитель. Другое дело, что разглядеть в тумане воронку от авиабомбы довольно нелегко…
Клод окинул ее рассеянным взглядом. Худенькая фигурка, впалые щеки. Рядом с софой стоят костыли. Жалкое зрелище.
– Это правда, что ты теперь не сможешь танцевать? – резко поинтересовался он.
Бедняжка задрожала, но гордо подняла голову.
