долларов.
— Это невероятная чушь! Простите, Катя, за резкий ответ, он адресован не столько вам, сколько авторам подобных заявлений! В последнее время не раз приходилось слышать нечто похожее от людей несведущих, но я могу спокойно заявить: у нашей компании нет трений с законом. Мы, как многократно отмечалось, держимся в стороне от политики, поэтому у нас нет «болевых» точек в отношениях с парламентом и правительством. С прокуратурой, в том числе.
— Значит, все хорошо и здорово?
— По-разному. Но, как видите, я здесь, на российской земле, в Москве. И никто не надевает на меня наручники.
— То есть ваше проживание вне России — лишь следствие роста бизнеса «Норднефтегаза»?
— Именно так, Катя.
— Олег Анатольевич, вы уже слышали о трагедии в поселке Лиинахамари Мурманской области?
— Конечно. Именно потому, отложив все деловые встречи, я прилетел в Москву. К сожалению, в последние годы часто получается, что мелочная экономия, недофинансирование каких-то объектов, имеющих потенциальную опасность, в результате оборачивается техногенными катастрофами. Подозреваю, так случилось и в этот раз. Какое-нибудь банальное замыкание в электропроводке, отсутствие персонала на рабочих местах. Халатность начальства, привычка надеяться на русское «авось». И вот — итог!
— Вы говорили, что компания «Норднефтегаз» всегда дистанцировалась от политики. Старалась соблюдать независимость, не заигрывала с правительством или госдумой… Почему же в этот раз потребовалось ваше присутствие в России? Это что, попытка заработать «очки»?
— Прежде всего, хочу отметить, что гибель людей — это не политика, а трагедия. Давайте, Катя, будем разделять чьи-то «игрища» и жизнь простых граждан нашей страны, которые, подчас, становятся заложниками системы. В Мурманской области произошла техногенная катастрофа. Тут нельзя говорить о чьих-либо политических амбициях, выигрышах и проигрышах. Это человеческая трагедия. Семьи потеряли кормильцев. Есть раненые. По счастью, насколько мне известно из утренних новостных обзоров, удалось избежать более крупной катастрофы, эвакуировать жителей гарнизона. Однако мы все должны объединиться, чтобы помочь Мурманской области пережить трагедию. Сделать все возможное, лишь бы подобное не повторилось.
Второе. Катя, не забывайте: Русский Север — это традиционная сфера наших интересов. В Мурманске базируется часть кораблей «Норднефтегаза». У нас немалый бизнес здесь. Было бы странно, если бы руководство компании осталось в стороне в такой момент. Не скрою, мы не хотели бы повторения трагедии в более крупных масштабах, радиационного заражения значительной территории. Мы в этом абсолютно не заинтересованы. Так что необходимо работать над вопросом.
— Какую помощь вы планируете оказывать пострадавшему поселку, если таковое входит в ваши планы?
— Да, разумеется, Катя, мы собираемся оказать помощь Лиинахамари. Кстати, в переводе это слово означает «цветок на камне». Очень поэтично, очень красиво, не правда ли? Согласитесь, даже если б у нас не было бизнеса в Мурманской области, все равно трудно было б остаться в стороне. Уже сегодня, через несколько часов, в Мурманск вылетает Куроводов Андрей Николаевич, один из членов совета директоров ЗАО «Норднефтегаз». Он будет сопровождать губернатора Мурманской области в инспекции места катастрофы, лично докладывать мне обо всем, что там происходит. Кстати, на самолете «Норднефтегаза» в эпицентр событий отправляются и правительственная комиссия, и группа депутатов Государственной Думы. Сейчас принимаются все меры к тому, чтобы необходимые согласования были получены и вылет произошел как можно скорее. Наш авиалайнер уже готов к старту.
— Парламентарии и правительственные чиновники решили воспользоваться аэробусом частной компании, чтобы попасть в Мурманск?
— Катя, повторяю, сейчас не до политических игрищ. В Лиинахамари погибли люди. Остались без крова женщины и дети. Мы все должны объединить усилия, чтобы ситуация как можно быстрее нормализовалась. Как вы справедливо заметили, компания «Норднефтегаз» никогда не лезла в большую политику, именно потому в Мурманскую область направляется «сводный десант». Мой заместитель, Куроводов, способен разрешить определенные финансовые вопросы. Парламентарии и члены правительства — организационные. Главное, чтоб люди и техника попали в нужную точку как можно скорее.
Кстати, мы планируем в самое ближайшее время выйти на контакт с МЧС. Использовать несколько вертолетов ЗАО «Норднефтегаз» для транспортировки медикаментов, палаток, продуктов питания и воды к месту происшествия. Разумеется, для этого потребуется разрешить полеты воздушных судов нашей компании в пограничной зоне Кольского полуострова.
— Олег Анатольевич, думаете, военные пойдут вам навстречу? Все-таки значительная часть Мурманской области — это закрытая территория.
— Я надеюсь, что в данном случае разум восторжествует над догмами. Спутники ведущих держав давно получили техническую возможность сфотографировать все, что их интересовало. Видяево, Гаджиево, Полярный, Североморск — эти названия известны всем.
Мы не стремимся выведать какие-то военные секреты. Наша воздушная техника не снабжена шпионской, разведывательной, фото— и видеоаппаратурой. Мы лишь пытаемся по мере возможностей помочь пострадавшим жителям Мурманской области. И если для анализа положения дел в закрытых гарнизонах, о которых я только что упоминал; если для транспортировки медикаментов, в которых нуждаются женщины и дети, требуется движения вертолета над закрытой зоной — значит, такое разрешение должно быть получено!
Да, Катя! Я очень надеюсь на помощь журналистов в этом вопросе. Вместе мы способны решить проблему взаимодействия «Норднефтегаза» и военных значительно быстрее. Еще раз повторю: полеты частной авиатехники над Кольским полуостровом должны быть разрешены! Для доставки медикаментов и еды пострадавшим, для инспекции других военных городков. Полагаю, это короткий период, всего несколько дней. Разумеется, трассы должны быть согласованы с военными. Помогите нам в этом!
А сейчас — прошу извинить меня. Тороплюсь на совещание, по итогам которого будет решено, какую именно помощь и в каком объеме «Норднефтегаз» может оказать пострадавшему региону.
— Спасибо, Олег Анатольевич!
— Спасибо вам!
В половине восьмого утра на трассах Москвы еще не было серьезных пробок. Это позволило кортежу президента ЗАО «Норднефтегаз» развить приличную скорость. Олег Анатольевич Крутов, несмотря на довольно долгую беседу с репортерами, прибыл в головной российский офис практически без опоздания.
Член совета директоров Куроводов Александр Николаевич, начальник службы безопасности Феропонтов Сергей Владимирович и начальник аналитической службы Соколов Юрий Петрович уже ждали босса в помещении, защищенном от прослушивания. Когда президент компании широкими шагами вошел в кабинет, захлопнул дверь, все трое встали.
— Что это? — грозно спросил Крутов, бросив на стол папку.
Глаза собравшихся невольно обратились к листам, выскользнувшим на полированный стол. Никто не ответил.
— Что это?! — еще громче повторил Крутов.
Он нетерпеливо дернул папку к себе, раскрыл ее. Отыскал глазами нужное место и принялся читать фрагмент:
«По предварительным данным, в результате возникновения разломов в базальтовом основании объекта произошел выброс неизвестного газа. Индивидуальные защитные средства органов дыхания и зрения, имевшиеся в распоряжении персонала, оказались не приспособлены для фильтрации…».
Крутов сердито посмотрел на присутствующих. Те по-прежнему молчали. Президент нефтегазового концерна продолжил чтение:
«По словам врача экспедиции Зинаиды Перовой, газ вызывает странные мутации человеческого
