вас — начальник лагеря. Побег заключенных. Перед вами карта и приказ руководства: как можно быстрее поймать беглецов. Что делать будете?
Дима задумался: было приятно, что Лишнев высоко оценил его умственные способности. Хотелось дать толковое решение задачи. А у Марата уже был готов ответ.
— Надо сзади поджимать беглецов, чтоб не свернули куда. То есть, по сути, гнать их вперед. А там, на пути — заслон поставить. Примерно так на волков охотятся. Гонят «на номера».
— Во-во! — поддакнул Лишнев. — Правильно, Маратка. Гонят на номера. Хорошо сказал. Именно это с нами делают. Впереди, в юго-западном направлении, засада.
— А я бы еще и южное перекрыл, — добавил Клоков. — Как я понял, железная дорога Мурманск — Санкт-Петербург именно там. Идти на юг — ближе. Это как бы катет треугольника. А на юго-запад — гипотенуза. Она всегда длиннее катета.
— Выходит, закрыли бы юг и юго-запад. Поставили стрелков. Так?
— Так.
— А мы куда премся?
— Ну, хорошо! — Салидзе всплеснул руками. — Значит, я дурак. Не туда веду людей. А куда, по- твоему, повел свою банду Леха-Гестапо?
Жора завелся, буквально кипел — сказывался южный характер.
— Мезенцев повел своих людей на юго-запад, — спокойно начал Лишнев. — Такой дорогой, чтоб точно выйти к шоссе или к железке.
— Вот!
— Но это потому, что он дебил! — закончил Костя.
— Думаю, Константин прав, — высказал мнение Фокин. — Надо сделать крюк. Нельзя так вот, запросто, двигаться по маршруту, вычислить который может любой полуграмотный офицер. Дмитрий Клоков говорил, что Смердин — подполковник внутренних войск. Думаю, он способен просчитать варианты. На южном и юго-западном направлениях ждут ловушки. Надо уходить на восток, а потом на север. Пропустить мимо себя погоню.
— На север?! — возмутился Салидзе. — Да вы чего, совсем тупые? Нам и без того сотни две километров пройти надо! Без жратвы. А вы еще на север двигать задумали. Протянете ноги от голода!
— Другого выхода нет, — за всех ответил Марат Доценко.
— Ладно, — Салидзе, присевший было на корточки, резко встал. Нашел взглядом Клокова. — Идешь со мной?
Дима отступил назад, отрицательно замотал головой.
— Ну, значит, ухожу один, — подытожил бывший бригадир. — Тем лучше. Счастливо, великие стратеги!
И он растворился в темноте.
— Выбрал ту же дорогу, что и зэки, — вполголоса сказал Лишнев. — Они тут перед нами проходили. На камнях, на тропке — кровь. Ладонью почувствовал. Кто-то из них ранен.
— Хром, — подсказал Дима Клоков. — Он после вас через второй ряд колючки прорывался, вы не видели. Потерял равновесие, запутался. А когда вылезал — разодрал руку или бок. Там, на мотках, его кожа была. И кровь.
— Если много крови потеряет, не сможет выдерживать темп. Прибьют его, — без особого сожаления сказал Марат. — Леха Мезенцев зарежет любого, кто в балласт превратится. Зверь.
И вдруг они услышали крик! Совсем неподалеку. Все тут же, без команды, присели. «Растеклись» по сторонам, сливаясь с камнями. Теперь до них донесся стон.
— Костя! — шепотом произнес Доценко. — Проверить надо. Что там?
Он замолчал, ожидая, что скажет Лишнев. Дима понял, что даже Марат, имевший военный опыт, в сложные моменты уступает лидерство бывшему спецназовцу.
— Давай, Маратка! — разрешил Костя. — Возьми Клокова, по-быстрому проверьте.
Доценко вытащил десантный нож и, пригнувшись, двинулся вперед. Дима оторвался от скал, последовал за Маратом. Сердце билось часто-часто. Собственное дыхание казалось таким громким, что Дима не понимал, как его не слышат преследователи.
Они прошли по тропке, которую выбрал Салидзе, метров сто, а может, и больше. В темноте Клоков не мог точно понять. Однако именно он почувствовал, когда надо остановиться.
— Марат, — он хлопнул более опытного спутника по плечу и показал вниз. — Там кто-то есть!
Товарищ кивнул и показал Дмитрию, что тот должен замереть на скалах. Сам Доценко, приглядевшись и выбрав дорогу, бесшумно пополз вниз. Дима затаил дыхание.
— Тьфу ты! — услышал он голос Марата. — Дай, посмотрю!
И тут же раздался еще один протяжный стон.
— Лежи, жди! Фокина позову, — донеслось снизу.
Вскоре на тропке появился Доценко.
— Салидзе, — пояснил он, не дожидаясь вопросов спутника. — По-моему, перелом. Вишь, тут тропинка неровная, скос вбок. Не удержался, наверное, в темноте ногу не так поставил. Скользнул с тропки, упал вниз. Высота не очень большая, выжил. Но, кажись, ногу поломал. Я сам хотел посмотреть, да стонет он. Надо, чтоб Фокин глянул. Сейчас позову, жди здесь.
Вскоре рядом с Клоковым оказались Лишнев и Доценко. Святослав, не мешкая, полез вниз.
— Осторожнее, святой отец! — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Константин.
Кажется, Лишнев стал по-другому относиться к бывшему священнику после того, как Фокин спас его от смерти. Святослав не ответил, он был уже внизу. Салидзе застонал снова, потом еще.
— Плохо дело, — озабоченно произнес Фокин, появившись возле товарищей. — Раздробил колено, осколок кости наружу торчит. Тут лангету не наложишь, и способность к самовосстановлению не выручит. Оперировать надо, кость на место ставить, «склеивать». Все — в клинических условиях. Иначе заражение крови, смерть. Думаю, еще у Георгия перелом ребер. Тут я не уверен, внешних проявлений нет. Но, по симптомам, ребра сломаны.
— Дай я сам посмотрю, — вдруг сказал Лишнев и, не дожидаясь ответа спутников, уполз вниз.
— Он что, в медицине разбирается? — удивленно спросил Доценко у Клокова и Фокина.
Дима пожал плечами. Снизу донесся хрип.
— Что там происходит? — теперь уже Клоков задавал вопрос товарищам по несчастью.
Никто не отозвался, но спустя несколько секунд оставшиеся наверху услышали негромкое пыхтение спецназовца.
— Умер наш бригадир, — негромко объяснил Лишнев, появившийся на тропке. — Умер.
Дима бросился к обрыву, перевесился над краем, вгляделся. То ли ему показалось, то ли действительно Салидзе лежал на спине. Шея Георгия была неестественно вывернута вбок.
— Ах ты! — Дима вскочил на ноги. Бросился к Лишневу, ударил того кулаками в грудь. — Ты убил его! Убил! Беззащитного!
— Заткнись, щенок! — спецназовец отбросил рыжеволосого парня одним увесистым пинком. — Да! Я убил его!
— Грех на душу, — пробормотал Фокин. — Эх, Костя… Грех на душу взял…
— Взял! — Лишнев присел на корточки возле Святослава, схватил того за ворот, притянул к себе. — Взял! Но это я взял, а не вы! Что еще надо?!
— Отпусти, — спокойно, как-то вяло отозвался Фокин.
Лишнев вскочил на ноги, повернулся ко всем спиной. Замер, сжимая и разжимая кулаки.
— Да, я не идеал! — произнес он после небольшой паузы. И последующая тирада оказалась необычно длинной для Константина: — Я поступаю так, как привык! Как меня учили! Возможно, это кажется диким и странным. Но так надо! Его нельзя было оставлять в живых, он знал, куда мы пойдем. Или вы, как идиоты, думаете, что Салидзе выдержал бы пытки? Нет! Смердин быстро вынул бы из Жоры нужную информацию. И мы все — все, слышите! — полегли бы в этих долбаных скалах!
Дальше! Если я упаду — не буду просить, чтоб меня тащили. Хотите — бросьте. Хотите — добивайте. Но я рта не раскрою, чтоб просить вас о пощаде. Потому что, спасая меня, вы подохните сами. Поняли?!
