уступкой прошлой беспечной жизни стали две прекрасные индийские шали, подарки отца своим дочерям перед прошлогодней проездкой в Санкт-Петербург, их она тоже положила в сундук.
Документы она завернула в большой шелковый платок и положила на дно саквояжа из красной кожи, который собиралась держать при себе, поверх них она поставила шкатулку с драгоценностями и положила несколько кошельков, в них она сложила все имеющиеся у нее деньги. Поскольку дом обеспечивался деньгами от доходов поместья, Катя была свободна в своих тратах. Она подошла к столику, где стоял ларец, присланный Алексеем. Еще вчера она приоткрыла крышку и увидела в нем ровные столбики золотых монет, оскорбленная тем, что муж от нее откупается, княгиня захлопнула ларец и больше к нему не подходила. Но сегодня она уже думала о своем малыше, поэтому, решив, что это будет запас на черный день, она завернула тяжелый ларец в одну из шалей и спрятала его на дно сундука под одежду.
Отпустив горничную, Катя посмотрела на приготовленные вещи, на спальню, где прошла ее счастливая юность, сняла со стены небольшой портрет матери и положила его в сундук рядом с ларцом Алексея. Прежняя жизнь была кончена, начиналась новая, и в ней она была уже не одна, с ней был ее малыш.
Утром большая черная карета, запряженная белой в яблоках тройкой покойного графа, стояла у крыльца. Оба сундука привязали сзади, на сиденья положили пледы и одеяла, а в ниши под сиденьями убрали заботливо собранные мадам Леже корзинки с едой, домашним вином и морсом. Катя обняла француженку, простилась с управляющим, напомнив им, что писать ей следует на адрес московского дома тети, графини Паниной, и села в карету, где уже ждала ее Поленька.
Экипаж тронулся. Катя отказалась от сопровождения верховых, заявив, что Москва недалеко, да и ехать она собиралась на почтовых лошадях, вернув свою тройку домой с первой же станции. К полудню они добрались до первой почтовой станции. Княгиня решила не отдыхать, а поменять сразу лошадей и ехать дальше. Ей повезло, у смотрителя была отдохнувшая тройка. Ее запрягли в карету Бельских, и, отправив кучера с лошадьми обратно в имение, путешественницы продолжили путь.
Всем ямщикам, нанимаемым на почтовых станциях, Катя обещала полтину за быструю езду, ямщики гнали во весь опор, и путешественницы успевали дважды сменить лошадей за день. Неудобством такой езды была жуткая тряска, от которой в первый же день разбились кувшины с вином и морсом, и всю провизию вместе с корзинами пришлось выбросить. Но Катя хотела скорее добраться до Москвы и не обращала внимания на неудобства.
Через шесть дней они прибыли в Москву. Но, к удивлению Поленьки, переночевав на постоялом дворе при въезде в белокаменную, хозяйка распорядилась ехать в Санкт-Петербург. Еще через неделю Катя отперла дверь дома на набережной Мойки, куда юная и счастливая она чуть больше года назад приехала с сестрой и матерью в гости к брату.
Поручив Поленьке наводить порядок в пыльной нежилой квартире, Катя написала письмо поверенному отца Ивану Ивановичу Штерну и отправила мальчика посыльного из соседнего магазина в его контору, располагавшуюся на Невском в двадцати минутах ходьбы от их дома. Через час Штерн уже сидел у нее в гостиной, и внимательно слушал рассказ своей клиентки обо всех бедах, выпавших на долю семьи Бельских и об ее несчастном браке. Катя не скрыла от него, что она подозревает, что за всеми их бедами кроется злая воля. Посмотрев все документы, привезенные молодой женщиной с собой, Штерн спросил княгиню об ее планах.
- Я хочу уехать в спокойное место, где ребенок, которого я жду, сможет расти в безопасности, - решила Катя.
Она сама четко не знала, что собирается делать, но спокойный голос и весь надежный облик Штерна, подсказали ей, что у него можно просить все, что угодно.
- Я был не только поверенным, но и доверенным лицом вашего батюшки, у него в жизни были такие опрометчивые поступки, которые могли привести к опасным последствиям и появлению у вас опасных врагов, - осторожно высказался Иван Иванович. - Возможно, вы знаете о неких событиях его жизни, случившихся очень давно?
- Вы говорите о дуэли, когда он убил друга, и его женитьбе на француженке?- запнувшись, спросила молодая женщина, но потом взяла себя в руки. - Да, я все знаю об этой печальной истории.
- Я думаю, что вы правы, у вас есть враг или враги, - Штерн помолчал, взвешивая, стоит ли говорить с молодой беременной женщиной о печальных событиях прошлого. - По просьбе вашего батюшки меня допустили к полицейскому расследованию смерти вашего брата. Преступников не нашли, но соседи видели высокого смуглого человека, по виду иностранца, несколько дней следившего за квартирой, где бывал ваш брат.
- Вы думаете, что это связано с первым браком батюшки? - нетерпеливо спросила Катя, сама она была уверена, что все беды идут от этой несчастной женитьбы.
- Боюсь, что так, я не удивлюсь, если первая супруга вашего батюшки жива, или кто-то хочет выдать себя за нее, - подтвердил Иван Иванович, виновато отводя глаза, он не хотел развивать неприятную тему, ставящую под вопрос законность происхождения Кати.
- Я думаю, вам нужно уехать в Англию, основные средства вашего батюшки лежат в банках Лондона, там денег и ценностей больше чем на три миллиона рублей золотом. После убийства вашего брата граф приказал мне купить хороший дом в аристократическом районе Лондона на имя его старшей дочери. Две недели назад мой партнер в Лондоне оформил купчую на дом на Аппер-Брук-стрит в районе Мейфэр. Документов о вашем браке у меня не было, поэтому он купил дом на имя графини Екатерины Павловны Бельской. Вы можете выехать хоть завтра. Но вы должны передать мне кое-что от вашего отца.
- Да, простите, я забыла, - извинилась Катя, она сняла медальон, который носила на шее под платьем, и протянула его Штерну.
Поверенный открыл медальон, вынул из кармана складной нож, подцепил им краешки обоих портретов и вынул их.
- Все правильно, - подтвердил он, достав аккуратно сложенные листочки бумаги, лежащие под портретами. - Вот здесь ваши счета в банках Лондона, а здесь - в банках Вены.
Штерн показал оба листочка Кате, затем свернул их и положил обратно в медальон, поставив портреты на место.
- Эти записи сделаны только для вашей страховки, - продолжил он, - мои партнеры в Лондоне и Вене и без этих бумаг имеют всю информацию и введут вас в курс дел, помогут оформить в банке чековые книжки и начать использовать счета.
Поверенный протянул медальон Кате.
- Дайте мне метрику и свидетельство о смерти отца, я оформлю вам паспорт на выезд в Англию как графине Бельской, сироте. Свидетельство о венчании лучше не показывать, иначе нужно будет подтверждать согласие мужа на ваш выезд из страны.
Штерн встал, подождал, пока Катя принесет ему необходимые документы, и откланялся, оставив ей десять тысяч рублей на расходы и пообещав прислать в дом кухарку и еще одну горничную.
Прислуга, присланная Штерном, прибыла к вечеру. Уже через два дня нежилая квартира сияла чистотой и уютом, мебель была начищена, градины и ковры выбиты, на кухне и в столовой сверкала новая посуда, купленная Катей, а хрустальные люстры, отмытые подкисленной водой, сияли, переливаясь в огоньках свечей. Кухарка Марта, привезенная Штерном из Литвы, оказалась сокровищем, ее еда таяла во рту, она сразу поняла, что молодая хозяйка беременна, и начала готовить для нее легкие и вкусные блюда, которые Катя ела с удовольствием.
Штерн приехал через две недели и сказал, что паспорт будет готов завтра, нужно только решить, кого из слуг следует в него вписать. Катя попросила вписать Поленьку и Марту, если Штерн согласен ее отпустить. Иван Иванович позвал Марту и спросил, хочет ли она ехать в Англию с молодой хозяйкой. Марта с радостью согласилась.
На следующий день поверенный принес в дом на набережной Мойки паспорт графини Екатерины Павловны Бельской и сопровождающих ее слуг и расписку на оплату двух кают на корабле «Орел», отправляющемся из Санкт-Петербурга в Ливерпуль через два дня.
Рано утром через два дня Штерн проводил Катю в большую каюту, расположенную на верхней палубе легкого трехмачтового корабля. Соседнюю каюту заняли Поленька и Марта. Капитан, высокий мужественный блондин средних лет, представился Кате как капитан Сиддонс и приветствовал ее на борту
