— Простите, мадам, — обратилась к ней молодая женщина, — я ищу супругу маршала Нея, она остановилась в этой гостинице, не подскажете, в какой она комнате?
— Я мадам Ней, — улыбнулась дама, — вы меня уже нашли. А что вам угодно?
— У меня письмо от вашего супруга, — объяснила Елена и протянула конверт собеседнице.
— Давайте пройдем ко мне, там я прочитаю письмо, а вы отдохнете с дороги, — предложила мадам Ней.
Француженка прошла внутрь и начала подниматься по лестнице на второй этаж. Она занимала самый большой и лучший номер, который был в этой гостинице, поэтому кроме кровати с сатиновым пологом, в комнате были еще стол с диваном и два кресла, а также большой шкаф и комод. Круглая печка излучала приятное тепло, поэтому Елена села в кресло, стоящее рядом с печкой, а мадам Ней опустилась на диван и стала читать письмо.
— Так вы — маркиза де Сент-Этьен? — удивилась жена маршала и улыбнулась уставшей гостье. — Поздравляю вас, маркиз — всеобщий любимец, император и императрица Жозефина подыскивали ему разные партии, а он упорно не давал согласия, видимо, ждал вас. Мой брак тоже устроила императрица, ведь я — подруга ее дочери Гортензии Богарне, которая вышла замуж за младшего брата императора Луи Бонапарта и стала голландской королевой. Сначала мы с мужем долго не могли привыкнуть друг к другу, ведь мы совсем разные по характеру, но теперь все хорошо и мы счастливы, ведь у нас четверо сыновей.
Мадам Ней заулыбалась, вспоминая свою историю, и стала необыкновенно привлекательной. Мягкий свет больших миндалевидных черных глаз, нежный румянец, окрасивший щеки, все говорило о том, что она искренне любит своего «храбрейшего из храбрых», как называли во французской армии маршала Нея.
— Зовите меня Аглая, — предложила мадам Ней. — А как мне называть вас, маркиза?
— Меня зовут Элен, — сообщила княжна, которая не могла привыкнуть к тому, что она теперь французская маркиза, поэтому решила, что пусть уж лучше француженка зовет ее по имени.
— Элен, муж пишет, что вы должны ехать с нами. Здесь были еще две дамы, супруги высокопоставленных военных, но вчера они получили письма от мужей с указанием уехать, поэтому осталась только я. А я никуда не поеду, пока не увижу мужа. Поэтому выбирайте: или вы ждете подхода армии вместе со мной, или я организую вашу отправку в Париж, как организовала ее для других женщин.
— Нет, я останусь здесь, пока не получу известий от своего мужа, — заявила Елена, которая истово надеялась, что смерть не заберет у нее Армана.
— Ну что же, договорились, будем ждать здесь.
Теперь Елена готова была все отдать за то, чтобы Арман остался в живых, день и ночь она думала только об этом. Вот когда княжна смогла понять чувства своей матери, ведь даже ребенок, которого она носила, не занимал больше ее мысли. Молодая женщина решила, что если будет молиться день и ночь о спасении своего мужа в бою, он вернется.
Весь вечер молилась Елена в маленькой церквушке, стоящей на той улице, где они жили, и когда вернулась в свою комнату в гостинице, силы у нее кончились. Она упала на кровать, в изнеможении закрыв глаза, в полудреме, когда сон еще не пришел, а явь уже ускользнула, молодая женщина вновь очутилась в маленькой комнатке, где любила мужа в последние часы перед расставанием. Арман стоял около окна, он радостно протянул к ней руки и обнял.
— Любимая моя, не нужно печалиться и изводить себя напрасными терзаниями, я больше не вернусь к тебе, но всегда буду помогать тебе и нашей дочери. Помни, мое сердце — с вами. Прощай, — произнес тихий голос и Елена, ощутив на своих губах теплые губы мужа, проснулась.
Елена лежала на кровати в темной комнате провинциальной гостиницы, все ее надежды умерли, и она твердо знала, что теперь она — вдова и что у нее родится девочка.
— Теперь я буду жить для нашей Марии, — пообещала Елена мужу, и ей показалось, что легкая тень мелькнула на фоне окна и растаяла. Она знала, что Арман услышал ее слова и был рад им.
Глава 7
— Господи, пошли нам победу, — эту единственную просьбу шептал Александр Василевский, летя с саблей наголо рядом с атаманом Платовым, ведущим казаков в атаку на французский бивак под Малоярославцем.
Шел третий день боев за этот город. Восемь раз переходил он из рук в руки, а теперь, полностью сгоревший, дымился на горизонте. Вчера ночью Александр и барон Миних вместе с адъютантами других командующих ждали выхода Милорадовича с военного совета, проходившего в единственном уцелевшем амбаре на южной окраине Малоярославца, где сейчас закрепились русские войска. Хлопнула дверь, генералы начали выходить на улицу, и друзья увидели своего командира.
— Ну, что, орлы, заждались? — весело спросил Михаил Андреевич, и было видно, что настроение у него отличное. — Сейчас мы с Минихом едем к нашим частям, а ты, граф, едешь к атаману Платову, он сегодня получил задание своими казачьими полками еще до рассвета напасть на французский бивак, брод ему местные крестьяне уже показали. Поедешь с ним, и даю тебе задание: взять пленного из личной гвардии императора и привезти мне. Хочу я сам поймать этого черта Наполеона, а для этого мне нужно знать его планы.
— Есть, поехать к Платову, — отдал честь Александр. — А наши полки что будут делать?
— Фельдмаршал приказал нам отойти на три версты южнее и закрепиться на высотах около перекрестка дорог на Калугу и Медынь, но что-то мне говорит, что бой закончен, повернули мы Наполеона на разоренную Смоленскую дорогу. Надеюсь, что через месяц он всех своих лошадей съест. Ну, завтра посмотрим, прав ли я. Поехали, барон, — приказал генерал, вскочил на своего могучего вороного коня и поскакал в ночь. Миних отсалютовал другу и отправился вслед за командиром.
Александр поехал искать адъютантов Платова, которых видел у коновязи четверть часа назад. Он заметил их уже во главе с командиром, выезжающими из переулка, и, дав шпоры коню, догнал казаков.
— Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться, — Александр поравнялся с Платовым и представился: — Капитан Василевский, прикомандирован к вашим частям генералом Милорадовичем с особым заданием на завтрашний марш.
— Ну, капитан, присоединяйся, раз Михаилу Андреевичу что-то надо, как я могу ему отказать. — Платов улыбнулся из-под седеющих усов и предложил:
— Повоюешь теперь в Войске Донском, посмотришь, каковы казаки в деле.
Матвей Иванович Платов, уже немолодой человек с резкими чертами широкого лица и седеющими русыми волосами, одетый в неяркую синюю казачью форму, не производил впечатления знаменитого военачальника. Но Александр знал, что в казачьих войсках ему поклоняются как Богу. Беспримерная храбрость сочеталась в нем со справедливостью и добротой, казаков он считал своими детьми, и мало у кого в действующей армии было на счету столько побед, сколько у атамана Платова.
— Поручаю тебя, капитан, моим адъютантам. Ночуй с ними, а в три часа мы выступаем.
Атаман попрощался и зашел в палатку, сооруженную для него рядом с костром на биваке казачьих полков на окраине леса рядом с новой Калужской дорогой. Адъютанты Платова расседлали коней и пригласили Александра к костру. Они вынули из седельных сумок нехитрую еду, на скорую руку перекусили и устроились на ночлег на еловых ветках. Все хотели поспать хоть пару часов перед завтрашним рейдом. Александр положил голову на свое седло и укрылся плащом. Закрыв глаза, он начал молиться. Молодой человек просил у Девы Марии здоровья и благополучия своей Елене, просил сохранить им обоим жизнь и позволить соединиться после войны. Мысленно произнеся последние слова, он успокоился и провалился в черную яму сна.
Через два часа Александра разбудил Платов, вышедший из палатки к костру.
— Вставайте, ребята, полчаса вам на сборы — и выезжаем, — крикнул атаман. Сам он был бодр и подтянут.
