— Ничего. Огромное спасибо, мадемуазель.
— Все, говорите.
— Алло? — сказал он в трубку. — Алло, Ксата? Ксата, ты слышишь меня?
Несколько секунд трубка отдаленно шумела; наконец он услышал пробившийся сквозь ватный треск слабый голос, в котором сразу узнал голос Ксаты:
— Алло, это Париж? Алло, Париж! Вы слышите меня?
— Ксата, это я, Анри. Ксата, ты слышишь? Это Анри.
— Анри?
— Да, Анри. Анри Дюбуа, если ты помнишь.
— О, Анри… — она замолчала.
— Ксата, если бы ты знала, как я рад, что слышу наконец тебя.
— Да? Я тоже. — Шум стал тише, так что последние слова он разобрал вполне отчетливо.
— Честно? — сказал он.
— Конечно. Только я не ожидала, что ты позвонишь.
Шум в трубке снова усилился, и он крикнул:
— Ксата, очень плохо слышно, я боюсь, нас вот-вот разъединят. Как ты отнесешься к тому, чтобы я приехал в Бангу и забрал тебя в Париж?
— Меня в Париж? Ты?
— Да? И мы сразу же поженимся! Ты меня слышишь? Я не могу без тебя. Ксата, ты понимаешь? Мне очень плохо без тебя, ты слышишь?
Трубка молчала. В мембране сейчас не было слышно ничего, кроме треска. Выждав, он спросил:
— Ксата, ты где?
— Я здесь. Просто я даже не знаю, что тебе сказать.
— А что тут говорить? Скажи прямо: ты любишь меня?
Она не ответила, и он повторил:
— Ксата, ты слышишь? Ты меня любишь?
— Ну… да. Ты же знаешь.
— Теперь знаю. Но тогда все гораздо проще. У тебя ведь есть французский паспорт?
— Французский паспорт? Вроде есть. Есть, только я не знаю, где он лежит. Мама его куда-то спрятала.
— Держи его наготове. Я приеду за тобой, и мы сразу же улетим назад, в Париж. Слышишь?
— И… когда же ты хочешь приехать?
— Сейчас. Прямо сейчас. То есть, конечно, нет, сегодня это уже наверняка не получится, просто я хочу забрать тебя как можно скорей… Давай так: я прилечу за тобой завтра?
— Анри, просто не знаю, что тебе сказать. Все это так неожиданно…
— Ксата, завтра я буду в Бангу. И ты будешь ждать меня, ты слышишь? Ты будешь меня ждать? Ксата?
— Ну… да.
— Все. Я люблю тебя.
— Я тоже.
Сообщив телефонистке, что разговор окончен, он нажал отбой. Подумал: кажется, мир снова начал улыбаться ему.
Жильбер заканчивал завтракать, когда раздался телефонный звонок. Звонил Марсель; услышав голос Жильбера, он сказал без всяких предисловий:
— Жиль, есть кое-какие новости, я зайду?
— Давай, только ты где?
— Внизу, у твоего подъезда.
Марсель появился через три минуты. Усевшись за стол и закурив, сказал:
— Ланглуа раскрылся. Он дал понять Пикару, что уверен: убийца скрывается среди окружения Дюбуа. Сегодня Ланглуа зашел также ко мне и сообщил, что абсолютно убежден: убийцу Дюбуа надо обязательно искать или среди работников конюшни, или в рядах телохранителей. Пикар сказал мне, что с утра Ланглуа пел ему ту же песню.
— Значит, окружение Дюбуа, на которое катит бочку Ланглуа, отпадает.
— Да. Во всяком случае, копать сам под себя Ланглуа никогда не будет.
— Что ж, может, это даже хорошо. Сокращается круг поисков.
Марсель покрутил сигарету. Покачал головой:
Сокращается круг поисков… А тебе не приходит в голову, что мы оказались в тупике? Телохранители не отходили от Дюбуа ни на шаг. Да и потом, в жокейской все на виду. Там даже пальцем нельзя шевельнуть, чтобы это все не увидели. Нет, Жиль, как хочешь, но подменить незаметно коробочку в жокейской было просто невозможно.
После того как Марсель ушел, Жильбер занялся мытьем посуды и уборкой квартиры. Закончив, начал, как обычно, готовить оружие. Однако вскоре это занятие было прервано попискиванием телефона; сняв трубку и отозвавшись, он услышал голос Нгалы:
— Жиль, Анри сейчас улетает в Бангу. Прямо сейчас, ты понимаешь?
— В Бангу? Зачем?
— За Ксатой. Он вбил себе в голову, что должен привезти ее сюда. И жениться на ней. Ксата только что разговаривала с Анри из Текома. По вызову.
— Из Текома? — Жильбер застыл. Еще через мгновение его прошиб холодный пог. Черт, подумал он, ведь Теком находится на нейтральной территории. И он хорошо знает, что этот переговорный пункт набит балиндовскими стукачами.
— Жиль, ты что? спросила Нгала.
Откуда Анри вообще узнал про Теком?
— Я ему сказала.
Выругавшись про себя, Жильбер тут же вспомнил пиктограмму, предупреждающую об «ударах судьбы». Вот он, удар. Впрочем, нет, вряд ли они тронут Ксату. Тут же подумал: Ксата — самое уязвимое место Омегву. Ведь ясно как день: Нгзима и его люди, зная, что в Бангу Ксата находится в полной безопасности, давно уже
— Что с тобой, Жиль? Я что-нибудь сделала не так? Ведь Теком на нейтральной территории?
— В том-то и дело, что на нейтральной. Когда точно вылетает Анри?
— Самолет через два часа, из Бурже. Жиль, поверь, я не ожидала, что он к ней вылетит.
— Нгала, говорить больше нет времени. Пока.
Положив трубку, он минут пять сидел, размышляя. Наконец, набрав номер Шарля, сказал, услышав его голос:
— Шарль, ты можешь быстро подготовить двух самых надежных ребят?
— Двух самых надежных ребят? Зачем?
— Через два часа мы, ты, я и эти двое, должны вылететь в столицу. Желательно, чтобы это были два Франсуа, Тлеле и Большой.
С полминуты Шарль молчал. Наконец сказал:
— Ладно. Что еще?
— Я пока займусь билетами, а ты дай туда шифровку. Бебе, ты понял?
— Понял. Что ему сообщить?
— Пусть освободится от дел. И подготовит машину. Машину лучше взять в прокате, крупную и
