разыскивает. Нам даже попало, что мы вас выпустили. Хотя мы здесь ни при чем.
— Спасибо, инспектор. — Жильбер бросился наверх. Преодолев на своем пути те же самые два кордона, состоящие из полицейских и агентов в штатском, заглянул в ложу. Мухаммеда в ложе не было. Судя по лошадям, гуськом выступающим внизу, под самой трибуной, ипподром готовился к следующей скачке. Пытаясь отыскать хоть какое-то знакомое лицо, Жильбер наконец увидел старичка, вызвавшего у него недавно такое сильное раздражение. Встав, старичок спросил со слишком уж подчеркнутой почтительностью:
— Да, сэр? Я внимательно слушаю вас.
— Где мистер Мухаммед?
— О, сэр… — Старичок покачал головой. Только что случилось большое несчастье. Упал жокей. Мистер Мухаммед сейчас с ним, в жокейской.
— Вы можете объяснить, как туда пройти?
— Конечно. — Старичок подробно описал, как пройти в жокейскую. С трудом дослушав его до конца, Жильбер бросился вниз.
Перед жокейской стояли две санитарные машины с включенными мигалками. Вход в здание охраняла цепочка полицейских. У самого входа глухо шумела небольшая толпа, состоящая в основном из жокеев и конюхов. С трудом пробившись внутрь, Жильбер бросился к одной из дверей; поскольку возле этой двери стояло несколько человек в белых халатах, он решил, что Анри находится именно здесь. Приоткрыв дверь, увидел чьи-то спины. Затем, войдя, по неясному движению в углу понял: он не ошибся, Анри там.
Стоящий рядом с Жильбером человек в форме жокея прошипел:
— Черт… Будь оно все проклято…
— А… что случилось? — тихо спросил Жильбер. — Это Дюбуа?
— А-а! — Человек махнул рукой. — Я сам видел, как он упал.
— Он упал во время скачки?
— Да, во время скачки. И после этого по нему проскакало как минимум пять лошадей.
Продвинувшись, Жильбер наконец увидел Анри: тот лежал на кушетке на спине, из ноздрей на закинутой голове вверх, к аппарату, тянулись две прозрачные трубки, другие две трубки, черные, прижатые присосками к груди, шли к другому аппарату. Обнаженное тело Анри, прикрытое по пояс простыней, было почти сплошь покрыто багрово-черными ссадинами и синяками. Рядом с кушеткой стояли два врача в белых халатах и Мухаммед; однако совершенно невероятным было то, что рядом с кушеткой на коленях стояла Нгала. Всхлипывая, она гладила безвольно свисающую с кушетки руку Анри.
Наверное, Нгала почувствовала его взгляд, потому что, обернувшись, вдруг встала. Замотала головой и, до крови кусая губы, молча прижалась лицом к его груди.
Он чувствовал, как она, сотрясаясь от рыданий, пытается что-то сказать ему сквозь слезы. Наконец один из врачей, покосившись, дал знак стоящей поодаль медицинской сестре; подойдя, сестра мягко взяла Нгалу за плечи:
— Успокойтесь. Вы должны беречь свои силы. Они вам еще очень пригодятся. И прежде всего они пригодятся вашему сыну.
Оторвав голову от груди Жильбера, Нгала затравленно посмотрела на медсестру. Лишь когда Жильбер тронул ее за руку, Нгала, кивнув головой, дала себя увести.
Мухаммед смотрел на Жильбера. Тот сказал негромко:
— Мистер Мухаммед, можно вас на минутку?
— Да, конечно. — Выйдя с Жильбером в коридор, сказал: — Слушаю вас, месье Ткела.
— Как все это случилось?
— Черт. Не спрашивайте. Лишь бы у него был цел позвоночник. Если позвоночник остался цел, все поправимо. Я вызову лучших врачей, мы накачаем ему мышцы.
Мы сделаем все, но он вернется на дорожку. Клянусь вам, мистер Ткела, вернется. Что же до того, как это случилось, клянусь, я сам до сих пор не могу понять, как это случилось.
— И все же, месье Мухаммед?
— Чертовщина какая-то. Перед самым финишем у Анри лопнуло правое путлище.
— Что это?
— Ремень, держащий стремя. Хоть тресни, не могу объяснить, как это могло произойти. Путлище делается из сыромятной кожи, оно способно выдержать полтонны веса. Да и… Все, кто стоял рядом с Анри у стартовых боксов, утверждают: перед самой скачкой с этим путлищем все было в порядке.
— Вы считаете, это несчастный случай?
— А чем еще прикажете это считать?
— Покушением на убийство. Или убийством, если Анри умрет.
— Что… у вас… — Мухаммед внимательно посмотрел на Жильбера. — У вас есть основания так говорить?
— Есть, и серьезные. Вы знаете такого Ришара Барта?
— Ришар Барт? — Мухаммед потер лоб. — Где-то я о нем слышал. И что этот Ришар Барт?
— Не далее как час назад этот Ришар Барт сообщил мне, что на Анри готовится покушение. И что он умрет прямо здесь, на дорожке ипподрома, во время скачки. Я попытался что-то сделать, бросился сюда, на ипподром, но, как видите, опоздал.
— И где же этот пророк сделал вам свое невероятное признание?
— В «Шератоне». Сейчас он лежит там связанный. В своем номере. Выехав сюда, я попросил портье вызвать полицию, чтобы до моего возвращения Барт находился под охраной.
— Так едем туда?
Да, мне очень бы хотелось поехать туда. Именно вместе с вами.
В «Шератон» они, чтобы не терять времени, поехали на машине Жильбера. В пути Жильбер коротко рассказал Мухаммеду все, что произошло в отеле с момента, когда он увидел Барта возле его темно- золотистого «порше».
Войдя вместе с Мухаммедом в «Шератон», Жильбер сразу же заметил переодетых полицейских. Двое, делая вид, что читают газеты, сидели в креслах недалеко от входа; еще двое стояли у лифта с преувеличенно рассеянным видом, успевая при этом, однако, внимательно изучать всех, кто входил и выходил из отеля.
Подойдя к портье, Жильбер сказал:
— Спасибо, мистер Симпсон. Я вижу, вы выполнили мою просьбу.
— О, мистер Ткела. — Сказав это; Симпсон тщательно откашлялся.
— Барт все еще в своем номере?
В этот момент, увидев подошедшего Мухаммеда, Симпсон неожиданно изобразил нечто вроде тика.
— Привет, Симпсон, — небрежно бросил Мухаммед.
Симпсон поднял брови:
— О, мистер Мухаммед… У меня просто голова идет кругом.
— У меня самого голова идет кругом. Я вижу, сюда приплыл сам шеф-инспектор Брэдли?
— Точно, мистер Мухаммед, сам шеф-инспектор Брэдли.
— Значит, дело действительно серьезно.
Симпсон помолчал, и Мухаммед добавил:
— Ладно, поднимусь-ка я наверх с мистером Ткела. Любопытно, что из себя представляет этот Ришар Барт.
Брови Симпсона во время этой фразы совершали просто-таки бешеный танец. Заметив недоуменный взгляд Мухаммеда, он потупился:
