земли под копытами лошади и случайного моста. Большей частью они избегали дорог, ехали по усеянной камнями луговине и руслам пересохших от летней жары речушек. Лошадь дважды спотыкалась. Юсуф был уверен, что его шея окажется сломана, прежде чем они доедут до места.
Наконец взошла луна, и хотя дорога стала более неровной, лошадь и всадник видели землю уже лучше. Они начали шагом подниматься по склону холма.
Наконец похититель спешился, прижимая мальчика одной рукой к лошади. Потом снова ухватил его за талию, снял и поставил на ноги, будто ребенка.
— Отсюда мы пойдем пешком. Луна на ущербе, но света от нее тебе будет достаточно, чтобы видеть, куда идти.
— Куда мне идти? — спросил Юсуф.
— Оставь эти детские шуточки. Я вспыльчивый человек, и в руке у меня острый нож.
Болезненный укол за ухом заставил мальчика замереть.
— Я держу веревку, которой связаны твои руки. Если закричишь или позовешь на помощь, то больше не издашь ни звука. Искать чашу буду только я. Лес вон он, впереди нас. Теперь иди.
И напрочь застрявший в чьем-то кошмаре Юсуф пошел к лесу.
— Я не чувствую, что мы здесь в безопасности, — сказала как можно тверже Ракель, не повышая голоса.
— Ты имеешь в виду — в холмах? — спросил ее отец. — Или здесь, в лесу, где, полагаю, темнее, чем на луговине.
— В лесу, папа, — ответила девушка. — Отсюда я не могу разглядеть, приближаются ли к нам люди.
— Но ведь легче услышать, как кто-то идет по лесу, чем по луговине, — сказал Исаак. — И здесь мы не так видны, как там.
— Папа, но чего мы ждем? Помимо того, что кто-то найдет нас?
— Если тебе страшно, дорогая моя, пожалуй, мне нужно попытаться отправить тебя отсюда. Я, во всяком случае, должен остаться. Это наша единственная надежда найти Юсуфа, — сказал Исаак.
— Не понимаю, — произнесла Ракель.
— Я тоже, — сказал Исаак. — Если это не история, рассказанная сумасшедшим. По какой-то причине он хочет, чтобы я находился здесь — он приложил большие усилия, чтобы заставить меня прийти сюда — и он схватил Юсуфа. Если он не убьет мальчика — а я не думаю, что убьет…
— Почему?
— Потому что после визита Его Величества все в городе знают, как ценен этот мальчик.
— Папа, может, он надеется получить за него выкуп? — негромко предположила Ракель.
— Это возможно, — сказал Исаак. — Или по какой-то непонятной причине хочет контролировать меня. Я бы хотел выяснить, в чем тут дело. Думаю, нас было бы легче вызволить Юсуфа, если б мы знали, почему он схватил мальчика. Но теперь предлагаю помолчать, пока мы не привлекли внимания Буйного Марка.
— Буйного Марка? — переспросила Ракель.
— Человека, который привел нас сюда.
— Он не ушел? — спросила Ракель с внезапным испугом.
— Я слышал в лесу разные шаги, — ответил Исаак. — Одни узнаваемые, другие — нет. Но не слышал, чтобы кто-то выходил из леса или спускался с холма. А думаю, услышал бы. Ночь тихая.
Врач чуть помолчал.
— Слушай, — негромко произнес он. — Там кто-то ходит — кто-то, кто не заботится о тишине.
Они долгое время сидели молча, потом тишину нарушил негромкий, протяжный свист.
— Что это? — прошептала Ракель.
— Там кто-то есть, — сказал Исаак. — Думаю, вызывает подмогу.
Очень трудно идти по неровной земле в темную ночь со связанными за спиной руками, решил Юсуф, стараясь сосредоточиться на незначительных вещах, чтобы не думать о важных. А где-то в отдалении — впереди и слева — были люди. Он услышал негромкие голоса, и уловил легкий запах. Замедлил шаг и прислушался.
Веревка, который были связаны его руки, дернулась, причинив боль, а кончик ножа уперся сбоку в его шею.
— Ты что делаешь? — прошептал шедший сзади человек.
Юсуф остановился и сказал первое, что пришло в голову.
— Думаю, она там, повыше.
— Думаешь? — пробормотал тот, дернув веревку. — Тебе лучше бы не только думать.
— Но, сеньор, — сказал Юсуф самым жалобным голосом, — ночью все выглядит иначе.
— Это так, — очень тихо произнес тот человек. — Вперед.
— Мне нужно сперва посмотреть повнимательней.
— Не трать на это всю ночь.
Но как ни напрягал мальчик слух, голосов больше не слышалось. Может, их вообще не было. Может, то были духи, посланные утешить его в последние часы. Он содрогнулся. Кто еще может быть там в это время? Разве что сообщники этого человека.
— Не здесь, — пробормотал он и, спотыкаясь, пошел вперед по сухим листьям и сосновым иголкам леса.
Ветерок потянул снова, на сей раз посильнее. Среди сильных запахов сосен, земли и лесных животных он явственно уловил аромат жасмина. Жасминовое масло в блестящих черных волосах. Должно быть, это Ракель и его учитель. Юсуф остановился снова.
— Нашел?
— Чуть повыше, сеньор. Она там.
И человек позади него негромко, протяжно свистнул.
Тут Юсуф понял, что, если будет и дальше идти в том направлении, приведет этого сумасшедшего и его сообщников прямо к своему учителю и Ракели. Если он слышал их. А что они смогут поделать против такого силача? Он, вне всякого сомнения, был силачом.
— Где она? — спросил похититель, схватив его за руку повыше локтя и встряхнув. — Где?
— Вон там, — ответил мальчик, указывая в сторону, противоположную аромату жасминового масла. — Возле того камня, сеньор. Помню, тот камень выглядел так, — добавил он, думая, долго ли сможет продолжать этот фарс.
— Тихо, — сказал похититель. — Иди. Я пока что тебя не отпускаю.
Он подтолкнул Юсуфа в сторону камня.
— Где же этот болван? — добавил он и свистнул снова.
Несколько секунд стояла тишина, слышалось только негромкое эхо второго свистка. В ночной тишине оно звучало поразительно громко. Даже насекомые и маленькие животные, ночная деятельность которых создавала приглушенный фон этой беззвучной сцене, притихли. Похититель Юсуфа встряхнул его.
— Иди, — сказал он. — Найди чашу. Сейчас здесь будет мой слуга с лопатой и фонарем.
При этих словах силы покинули мальчика. Он пытался уйти, увести этого человека от источника утешительных звуков и человеческих запахов, но спотыкался от слабости и страха.
— Где-то здесь, сеньор, — сказал он так громко, как осмеливался, опустил взгляд и в изумлении ахнул.
Похититель оттолкнул Юсуфа с такой свирепостью, что он потерял равновесие и упал, при этом больно ударясь.
— Что это? — закричал похититель. — Кто так поступил со мной?
Даниель пришел в себя. Постель его была жесткой и необычно комковатой, в голове гудело, во рту было тошнотворное ощущение, словно вечером он выпил целый бурдюк вина. Неужели? Он порылся в
