— Ладно, ладно, слышу, — проворчал носильщик. — Что ты хочешь сказать такого важного, чтобы будить меня?
— Мой учитель, — начал было Юсуф и умолк.
— Слепой врач?
— Да. Хасинта повела его поговорить с Эсклармондой. Думаю, он мог попасть в беду.
— И неудивительно. Говорят, к ней отправились какие-то неприятные люди, — сказал эль Грос. Зевнул. — Думаю, пора что-то делать. У тебя при себе твой маленький меч?
— Да, и он не маленький. Он настоящий.
— Хорошо. Он может нам пригодиться. Роже! Проснись! Даже ты можешь оказаться кстати.
Они шли быстро, не заботясь о том, какой шум создают, и очень быстро дошли от зернового рынка до склона, ведущего вниз к Ло Партиту. Убывающая луна была в последней четверти, но все же они видели в ее свете дорогу. Неожиданно перед ними появилась щуплая фигурка и беззвучно исчезла.
— Привет, Хасинта, — сказал эль Грос. — Что происходит?
Фигурка снова появилась из темноты.
— Кажется, Эсклармонда и сеньор Исаак попали в беду. Я пошла за помощью.
— Мы идем на помощь, — сказал эль Грос. — Где они?
— В доме Эсклармонды, — ответила девочка. — Быстрее.
Она взяла Юсуфа за руку и быстро повела их по кварталу.
— Где сейчас живет Эсклармонда? — спросил эль Грос. — Говорят, она переехала.
— Здесь, — ответила Хасинта. — В своем старом доме. Свечи погашены.
— Нет. Смотри. Кто-то как раз зажег свечу, — сказал эль Грос. — Значит, нам не придется зажигать мою, — добавил он, одернул камзол и двинулся к двери, будто разъяренный бык. Налег на нее плечом. Она распахнулась, открыв сцену жуткого беспорядка. Когда эль Грос шагнул внутрь, кто-то изнутри выскочил и укололся об острие меча Юсуфа. Вместо того чтобы сражаться, вскрикнул, выругался, повернулся и побежал.
— Остались двое, — сказал эль Грос, размахивая посохом направо и налево. — Вряд ли стоит драться. Кто-то уже их слегка отделал.
Второй человек с обнаженным мечом бросился к двери, и на выходе перед ним оказался меч Юсуфа.
— С дороги, жалкий щенок, — сказал он, повернулся и побежал в противоположную сторону. Когда пробегал в слабом лунном свете мимо Роже, тот подставил ему ножку, пнул по голове и пошел к остальным, оставив его лежать.
— Этот никуда не денется, — сказал эль Грос, показывая на человека жалкого вида, руки которого крепко держал за спиной.
— Это слепой отделал их, — послышался голос из большого сундука, на котором сидела Хасинта. — Уфф. Выпустите меня.
Девочка слезла и помогла поднять крышку. Оттуда вылезла Эсклармонда.
— Как он? — спросила она.
— Если имеете в виду меня, я невредим, — сказал Исаак, сидевший на полу, привалясь к стене. — Если не считать боли в голове. Хочу остаться в стороне от дальнейших беспокойств.
— Давайте посмотрю, что можно сделать, — сказала Эсклармонда. — Думаю, о вас нужно позаботиться.
Она подошла к Исааку и мягко помогла ему встать на ноги. Подняла валявшийся стул и усадила его.
— Мне нужны вода и бинты.
— Я принесу воды, — сказала Хасинта, взяла кувшин и вышла из дома.
— Что будем делать с этой тварью? — спросил эль Грос, указав подбородком на человека, которого держал.
— Думаю, его следует увести с собой и завтра представить епископу, — сказал Исаак. — Сможете с Юсуфом сделать это? Может, сеньора Эсклармонда найдет веревку, чтобы связать его.
— Никак это не кончается, — сказал носильщик. — Провожу все ночи, вызволяя сеньоров из неприятностей, а мне нужно зарабатывать деньги.
— Не хочу, чтобы вы оставались без гроша из-за помощи другим, — сказал Исаак и бросил кошелек в направлении его голоса.
Эль Грос легко поймал его на лету.
— Благодарю от всего сердца, сеньор Исаак. Желаю вам быстрого и благополучного возвращения домой.
— Юсуф, пойдешь с ним, чтобы объяснить Иакову присутствие еще одного гостя в его доме? Мне нужно поговорить с сеньорой Эсклармондой о некоторых важных вещах. Я вернусь с Хасинтой.
Эсклармонда зажгла еще одну свечу и осторожно смыла кровь с руки и затылка Исаака. Перевязала раны и отступила назад.
— Так получше, сеньор Исаак. Этого будет достаточно, по крайней мере, пока не вернетесь в дом Иакова.
— Скажите, — спросил он, — вы давно его знаете?
— Много лет, — ответила Эсклармонда.
— Я знал, что у вас была причина отправить к Иакову дона Арнау. И Хасинту.
— Я подумала, что дон Арнау может ему доверять. И что Хасинте будет у него хорошо.
— Не думали, что у Иакова из-за этого могут возникнуть неприятности?
— Думала, — ответила она. — Но жизнь у него до сих пор была спокойная, безмятежная. Я решила, что пора вывести его из накатанной колеи.
— Он ваш клиент? — спросил Исаак.
— Нет-нет, — ответила Эсклармонда. — Я знаю его не таким образом. Ничего подобного. Насколько мне известно, Иаков очень верный, преданный муж. Мы были друзьями много лет до того, как у меня появились клиенты.
— Вы знали его в гетто, — сказал Исаак. — Хасинта его ребенок? Ясно, что вы ее мать.
— Хасинта дочь Иакова? — сказала она с невеселым смехом. — Нет. Иаков и я были друзьями в детстве, до того, как он пошел в ученики. Когда вернулся, мы стали больше чем друзьями. Я очень любила его, а он меня, во всяком случае, так говорил. Наши семьи были довольны, была заключена помолвка. Он вернулся к своим занятиям, оставив меня с моими мечтами и вышивками, очень счастливой.
— И что произошло?
— Любовь его подверглась испытанию, которого не выдержала. И я покатилась вниз, — с горечью сказала Эсклармонда. Поднялась и заходила по дому.
Исаак услышал, как она поставила подле него столик, а затем чашу.
— Выпьем по чаше вина за разговором, — сказала она. — Я еще никому об этом не рассказывала. Не знала, что это будет так трудно.
— Охотно выпью с вами, — сказал Исаак.
— Мне до сих пор видится эта сцена, — продолжала Эсклармонда. — Наш дом, мои родители, двое советников, альбедин, все окружили меня, и все требуют, чтобы назвала своего соблазнителя.
— И вы назвали?
— Я ничего не говорила. Не могла. Не могла никому сказать, что случилось. И поскольку я отказывалась говорить, они все начали: «Назови его, и если он не женится на тебе, то будет наказан по заслугам. Ты должна его назвать». В конце концов я не смогла больше выносить этого и поклялась всем святым, что он христианин и что я знаю только его имя…
Она внезапно умолкла.
— Как звали вашего соблазнителя?
— Соблазнителя? Сеньор Исаак, его не существовало. Я назвала его Хуан — как-никак, многие христиане носят это имя, и я решила, что никого ложно не обвинят, если я его назову.
— Кто он был?
— Человек, из-за которого мне пришлось покинуть гетто, был сыном соседа. Сейчас нет смысла
