— Я торжественно обещал жене вернуться до субботы, — ответил Исаак. — И сегодня вечером получил сильное напоминание об этом.
— Тогда что будем делать сейчас?
— По поводу чего? — Вошел Давид в камзоле, рейтузах и сапогах. Огляделся, налил себе вина и сел. — Надеюсь, не помешал, но сегодня спать в этом доме невозможно. Люди входят и выходят, бегают вверх-вниз по лестницам, открывают и закрывают двери, даже младенцы плачут. Я слышал, как в доме плакал младенец.
— А что Бонафилья?
— Преспокойно спит. Это замечательно. Но что вы задумали?
— Мы схватили человека, который, полагаю, может поведать нам многое о том, что происходит, — сказал Исаак. — Предлагаю привести его сюда и задать ему несколько вопросов.
— Непременно, — сказал Иаков. — Давид, пошли, поможешь мне. Он не особенно рад пребыванию здесь.
— Где он?
— В комнате Мордехая, под замком.
— А где Мордехай?
— Сказал, чтобы мы не беспокоились. Найдет, где поспать.
— Значит, занял мою прежнюю комнату, — сказал Давид. — И мирно спит.
Они ушли и вернулись через несколько минут со смущенным, ошеломленного вида человеком.
— Исаак, он спал, — сказал Иаков. — И жалуется, что у него болит голова.
Исаак склонил набок голову, чтобы лучше слышать.
— У него идет кровь из головы?
— Крови на черепе нет, кровотечения из носа тоже. Он главным образом пыльный.
— Видимо, большую часть той схватки провел на полу, — сказал Исаак.
— Тогда понятно. Думаю, он вполне здоров. Садитесь. В это кресло. У нас к вам есть несколько вопросов.
— Этот человек, который нарушил наш покой сегодня вечером, незрячий? — спросил пленник.
— Да, сеньор, — ответил Исаак.
— Со мной возмутительно обращались, — заговорил этот человек. — Напасть на невинного человека, который просто сопровождал друга в гости… к знакомой. Едва не убить его, понятия не имея, кто он такой, а потом увести в частный дом и запереть. Вы поплатитесь за это, мой дорогой. У меня есть могущественные друзья, которые охотно встанут на защиту моих интересов… — Чихнул. — У вас есть вода?
— Конечно, сеньор, — вежливо ответил Исаак, наполнил чашу и протянул ему. — Вы закончили? Если да, мы зададим наши вопросы.
— Можете спрашивать что угодно, — ответил он. — Я не обязан отвечать вам.
— Как ваше имя? — спросил Исаак.
— Мое имя известно моим друзьям и знакомым, среди которых я могу назвать членов королевского двора, включая принцессу. Не знаю, с какой стати называть его вам.
— Я спросил вас об этом, потому что, хотя и слеп, прекрасно знаю, что в доме Эсклармонды на меня напали трое. Не сомневаюсь, она охотно засвидетельствует ваше присутствие там.
— Я не был бы слишком уверен в этом, — сказал пленник самонадеянным тоном.
— Одного я не знал, — продолжал Исаак, пропустив его слова мимо ушей. — Он произнес всего пару слов, но, думаю, теперь, услышав этот голос, я бы его узнал. Одного мы встретили по пути в Перпиньян и много с ним разговаривали. Он сказал нам, что его имя Фелип. Одного — вас, сеньор, — я узнал как человека, который бегло и убедительно разговаривал с отцом Миро в день его гибели возле доминиканского монастыря. Вы тот человек, который очень интересовался передвижениями отца Миро и был очень разочарован тем, что он не нашел гнезда еретиков здесь, в гетто.
— Это ложь, — сказал пленник. — Ложь и порочащие измышления.
— Вот как? Интересно, помните ли вы свои слова так же хорошо, как я. Вы спросили, оказался ли полезным его визит, а когда он ответил, что ничуть не полезным, предположили, что если человек, которого он посещал, не катар, то, видимо, христианин, нарушающий закон тем, что живет в гетто.
Пленник посмотрел на Исаака с беспокойством.
— Как вы это узнали? — прошептал он.
— Потом вы спросили, куда он едет, и вместо ответа отец Миро дал вам серьезное обещание увидеться с вами ровно через неделю, когда вернется. «Не подводите меня, сеньор, — сказал он, — иначе я буду искать вас». Не боитесь, что отец Миро будет вас искать?
— Клянусь всеми святыми, — заговорил пленник, — я не знаю, кто вы, раз можете услышать и запомнить сказанные шепотом слова и прочесть мысли в наших сердцах. Но, клянусь, я не трогал священника. Это не я. Вы не можете отправить его за мной.
— Кто вы?
— Меня зовут Мартин, я из Валенсии.
— В таком случае вы тот самый загадочный чужак, Мартин. Тот человек, который организовал кое- кому побег из тюрьмы, а потом нанял двух бестолковых носильщиков, чтобы они убили его, так ведь?
— С чего вы взяли? — заговорил Мартин. — Кто вам это сказал? Действительно, я помог советом другу моего друга бежать из тюрьмы, но чтобы после побега нападать на него, — кто может так поступить с другом?
— Вы давно в Руссильоне?
— Меньше двух месяцев.
— Кто были другие двое?
— Один Фелип. Фелип Касса, — ответил он.
— Ваш гость может знать этого человека, — неожиданно сказала Эсклармонда из своего угла.
Пленник нервозно дернулся и посмотрел туда, где свеча на столе зашипела и погасла.
— Хорди — мой друг Хорди, который был его слугой, — продолжала она, — говорил о Фелипе и Мартине.
— Сейчас, среди ночи, беспокоить его нельзя, — сказал Иаков. — Состояние его неважное.
— Скажите, Мартин, — произнес Давид, со стуком положив на стол длинный кинжал, — где этот Фелип?
— Где он сейчас, сеньор? — робко спросил Мартин.
— Да, в данную минуту. Вас схватили, другие двое бежали. Куда отправился Фелип? Вы должны знать.
Голос Давида был негромким, угрожающим, говоря, он поднял кинжал и внимательно осмотрел лезвие. Мартин вжался в кресло.
— Должно быть, в том доме, — ответил Мартин. Он говорил все быстрее и быстрее, голос его становился пронзительным. — Только не говорите ему, что сказал вам я. Где-то в северной стороне есть дом, Фелип говорил, что если попадем в беду, отправимся туда. И будем в полной безопасности. Должно быть, он отправился в тот дом.
— Как вы собирались туда добираться? — спросил Давид, подавшись вперед и глядя ему в лицо.
— Ехать верхом. Дом в нескольких милях за городом. Мы оставили лошадей со слугой на окраине Ло Партита.
— Где? — холодно спросил Давид.
— У дороги на Верне.
— Фелип получил повреждения?
— Не знаю, — ответил Мартин. — Возможно. Мы находились в темноте, было не понять, что происходит. Но когда кто-то зажег свечу, на полу была кровь. Не моя. Видимо, Фелипа.
— Хорошо. Это могло замедлить его продвижение. Теперь мой черед уходить среди ночи, — сказал Давид, сунув кинжал в ножны в голенище. — Желаю вам доброй ночи и содержательных разговоров.
Дверь в кабинет открылась и закрылась. Прозвучали его шаги по каменным плитам коридора. Потом, когда он открыл дверь, над спящим городом зазвонили колокола. Две трети ночи прошли.
