чтобы мальчик видел их в такой позе.
– В чем дело, Ник? – спросил Квинт, попытаясь изобразить на лице подобие улыбки.
– Ни в чем, – ответил Ники, переводя взгляд с Квинта на Элизабет. – Я подумал, что надо сказать вам, что все готовы. Можно начинать.
Квинт кивнул. Впервые в жизни он думал о работе с неохотой.
– Благодарю, – ответил он. – Надо будет подумать, не нанять ли тебя на работу штатным ассистентом.
Ники просиял, не обращая внимания на хмурое лицо Элизабет. Она все еще не разобралась в мотивах, которыми руководствуется Квинт.
– Кстати, Элизабет, – сказал вдруг Квинт. – Чтобы доказать тебе, что я далек от того, чтобы эксплуатировать молодость и невинность, предлагаю провести следующую субботу втроем: ты, Ники и я.
Ники разинул рот от восхищения. Реакция мальчика обрадовала Квинта.
– Ну, не знаю, что и ответить, – сказала Элизабет. По всему было видно, что она опять находится в состоянии внутренней борьбы.
– Едем втроем или не едем вовсе, – повторил приглашение Квинт, с улыбкой уступая девушке сомнительную привилегию разочаровать мальчика.
Элизабет взглянула на Ники и ответила:
– Ладно, я согласна.
Глаза мальчика сияли от радости. Квинт забрал у него игрушку, намотал на палец конец проволоки и пустил шар в пол. Потом, не сходя с места, он провел шар по ковру в сторону Ники, поднял шар вверх, скользя вдоль правой ноги мальчика, и наконец неуловимым движением пальца вернул игрушку назад. Ники с благоговением наблюдал за этими манипуляциями.
– Это еще что, – заметил Квинт, подмигнув Элизабет. – Вот погоди до субботы.
Элизабет воздела глаза к небесам.
– Кажется, я не дождусь этого дня.
Квинт рассмеялся.
– Ну-ка, вперед, приятель, – обратился он к Ники и похлопал его по плечу. – Нам еще надо провести одно занятие.
Квинт примерился к движениям мальчика, и они покинули комнату, шагая в ногу. Квинт был в приподнятом настроении. Он едва ли не упивался собой. Только вот покидать Элизабет ему чертовски не хотелось…
9
– Какая холодина! Семнадцать градусов! Я уже превратилась в сосульку!
Элизабет ковыляла на негнущихся ногах по обледенелому тротуару мимо лежавших по краям сугробов свежеубранного снега. Ники рванул вперед и, доскользив до угла, возвратился назад. В прошлый раз он с разгона налетел на Элизабет, так что она едва не рухнула навзничь.
– Как весело! – сказал Квинт, взглянув на Элизабет. – Прямо не хочется уходить. – Он двигался рядом, пытаясь скользить на широко расставленных ногах. – Надо что-то придумать, чтобы согреться, – предложил он.
– Что например? – полюбопытствовала Элизабет.
– А вот что, – ответил Квинт и, дождавшись, когда Ники оказался в двух шагах от него, бросился вперед и, дернув за края вязаной шапочки, натянул ее мальчику на глаза. Прежде чем Ники успел опомниться, Квинт сгреб его в охапку и окунул в сугроб. Когда Ники выбрался из снега, Квинт был уже далеко. Ники припустил за ним следом, испуская воинственные вопли на манер индейца. Скользя, падая и размахивая в воздухе руками, парочка исчезла за поворотом.
Элизабет стучала зубами от холода, но с лица ее не сходила улыбка. Хорошо, что Ники расслабился и развеселился. Прогулка по испанскому кварталу началась час назад чинно-благородно. Вся троица вела себя самым приличным образом. Но это только поначалу. Потом Элизабет угодила Квинту снежком в затылок. С того момента пошла непрерывная потасовка. В результате снег был у Элизабет практически везде: за шиворотом, в сапогах, в рукавах. Она пошла на попятный, однако ее спутники не выказывали желания угомониться.
Холод стоял такой, что в пору было завыть. Элизабет еле дотащилась до поворота, как вдруг на горизонте показались Квинт и Ники. Мальчик держал обеими руками картонный стаканчик, над которым поднимался пар, и изо всех сил старался ступать осторожно. У Квинта стаканчики были в обеих руках. Он держал их на отлете, чтобы не забрызгаться в случае падения.
– А тут и вправду полно статуй, – сообщил Ники, передавая Элизабет стаканчик.
– То, что находится внутри испанского квартала, стоит примерно миллион долларов, – уточнила Элизабет. Она с благодарностью приняла из рук Ники стаканчик с горячим шоколадом и, проворно слизнув густеющую пенку, принялась пить.
Квинт отдал Ники один из стаканчиков и освободившейся рукой обхватил Элизабет, желая помочь ей согреться. Они стояли, повернувшись спиной к ледяному ветру и наслаждаясь горячим ароматным напитком. Угроза надвигающегося снегопада прогнала с улиц и транспорт, и пешеходов. Можно сказать, что в этот субботний день испанский квартал принадлежал только им.
– Ну как – получше? – спросил Квинт. Собрав пустые стаканчики, он швырнул их в ближайшую урну.
– Значительно, – отозвалась Элизабет, похлопывая друг о дружку рукавицами. – Я хоть стала чувствовать свои пальцы.
– Прекрасно. Тогда пошли навестим старого Бена. – С этими словами Квинт взял Элизабет под руку и повел ее через улицу.
Когда они проходили мимо кондитерского магазина, Элизабет взмолилась о пощаде. Сил идти уже не было. Квинт отверг ее предложение посидеть в кондитерской, невзирая на то, что в магазине продавалось совсем свежее шоколадное печенье. Когда они свернули на Джефферсон-стрит, Квинт извлек из кармана фотокамеру.
– Ну, ребята, – сказал он. – Настала пора запечатлеть вас для истории.
Он остановился перед бронзовым изваянием Бенджамина Франклина, отдыхающего на садовой скамейке. Элизабет почтительно смахнула снег с колен Бена, а потом очистила скамейку. Они устроились рядом с президентом, приняв подчеркнуто величественные позы. Квинт щелкнул затвором.
– Теперь моя очередь! – Ники сорвался с места и схватился за камеру.
Квинт кратко проинструктировал его и сел рядом с Элизабет. Обхватив девушку обеими руками, он прижал ее к груди. Ники не смог сразу справиться с камерой, но Элизабет не роптала за задержку. Ей было приятно в объятиях Квинта. Она чувствовала, что он прижимает ее гораздо крепче, чем требует принятая ими поза. Квинт нагнул к ней голову, и она ощущала над ухом теплое дыхание. Впервые за прошедший час она позабыла о холоде.
Наконец затвор камеры щелкнул. Перед тем как выпустить Элизабет, Квинт легонько сжал ее, словно желая дать понять, что действовал бы с меньшей осмотрительностью, будь они одни. Элизабет не осмелилась поднять глаз. Она опасалась, что взгляд ее будет слишком красноречив и без слов поведает о том, как относится она к безрассудной попытке соединить лед и пламень.
Квинт сунул камеру обратно в карман. Вдруг сквозь пелену облаков прорвался луч зимнего солнца. На мостовые испанского квартала легли длинные тени. Троица, не сговариваясь, двинулась обратно к отелю. Под ногами у них мягко скрипел снежок.
– Минуточку, ребята. – Элизабет замерла возле автостоянки. Перед ней оставался небольшой участок только что выпавшего снега. – Заключительный аккорд. – С этими словами Элизабет робко ступила на белоснежный ковер. Затем, повернувшись лицом к спутникам, она упала навзничь, распластавшись на снегу.
– Снежные ангелы! – завопил Квинт и ринулся за нею. Его примеру последовал Ники. Мгновение – и на нетронутом снегу остались три отпечатка их тел, похожие на трех ангелов с крылышками.
– Какой же ты еще мальчишка! – улыбнулась Элизабет, отряхивая снег со спины Квинта. Над ее спиной тем временем трудился Ники.
