и пил. Когда Глициния приехала и встретилась с правителем Мицуёси в соседней комнате, Нитта подглядывал за ними через отверстие в перегородке. А когда они пошли наверх, выскочил из дома. Ясно, что ему было невыносимо там оставаться, пока Глициния развлекает другого мужчину прямо у него над головой.
— После этого вы видели министра финансов? — спросил Сано.
— Нет. Я остался на вечеринке, а он больше не возвращался.
Однако Нитта мог тайком пробраться в дом, подняться наверх и убить человека который лишил его ночи с возлюбленной.
— Во время вечеринки вы не слышали наверху каких-либо необычных звуков? — задал Сано новый вопрос.
— Я вообще ничего не слышал. Музыка звучала очень громко, не менее шумными были и гости.
Сано подумал, что же могло случиться с Глицинией. Она тоже погибла от руки своего постоянного клиента? Эта мысль обескуражила его, как и вероятность впервые в жизни расследовать убийство бывшей любовницы.
— Вот и вся моя история, — закончил Макино. — Могу я спросить, когда мы с другими задержанными сможем покинуть Ёсивару?
— Как только мои люди составят списки всех присутствующих в квартале, ответил Сано.
Главный старейшина посмотрел на него с надеждой.
— Я передал вам в руки вероятного виновника преступления. Мне кажется, это честная плата за вашу снисходительность?
— Ваши показания не доказывают вину министра финансов Нитты, — возразит Сано, — и не объясняют, каким образом госпожа Глициния выбралась из Ёсивары.
Дверь в чайный домик открылась, и Сано, обернувшись, увидел Хирату с красным, обветренным лицом.
— Прошу прощения, сёсакан-сама, — поклонился тот, — но мне удалось обнаружить кое-что важное.
По дороге Сано и Хирата сравнили результаты своих следственных действий.
— Ревность министра финансов Нитты могла стать мотивом желать смерти правителю Мицуёси, — размышлял Сано, — а его привязанность к госпоже Глицинии — это причина, по которой он мог вывезти ее из Ёсивары.
Впереди, за рядами ресторанчиков и борделей, стражники открыли ворота. Мужчины выходили из домов и покидали Ёсивару. Небо напоминало размытый мазок туши на влажной бумаге; порывистый ветер, швыряющий в лицо пригоршни снега, обещал неприятное ночное путешествие домой.
— Нитта мог увезти госпожу Глицинию в паланкине, сказал Хирата. — Он больше подходит на роль подозреваемого, чем яритэ.
«Если, конечно, она не признается под пыткой», — отметил про себя Сано, с беспокойством думая, где может быть Хосина.
— Мы допросим Нитту завтра… если он не убежал из города вместе с Глицинией.
У ворот, где их ждали детективы, Сано заметил, что Хирата неуверенно поглядывает на него, словно не решается что-то сказать.
— Что-нибудь еще? — спросил он.
— О нет, — напряженно отозвался Хирата. — Просто у меня завтра миаи…
Поглощенный расследованием, Сано совершенно забыл о миаи, в котором как посредник Хираты должен играть ключевую роль, и расстроился.
— Хирата-сан, прости, но, боюсь, я не смогу присутствовать.
— Ничего. — Хирата остался преданным вассалом. — Миаи можно отложить до окончания расследования.
Они оба ставили долг превыше личных дел, но Сано знал, как ждет Хирата свадьбы с Мидори.
— Пусть миаи состоится, — решил он. — Я найду тебе замену.
Надежда на лице Хираты сменилась тревогой.
— Я высоко ценю ваше великодушие, но я вам нужен для работы и не могу отпрашиваться.
— Нет, можешь, — возразил Сано, хотя ему очень не хотелось лишаться помощи главного вассала в столь важный момент. — Миаи не займет много времени, и детективы помогут мне, пока ты не завершишь свои дела. — Ты идешь на миаи. Это приказ! — сказал Сано, видя, что Хирата готов отказаться.
— Да, сёсакан-сама, — отозвался тот с глубокой благодарностью.
Сано надеялся, что миаи пройдет успешно и без него, слишком много было других, не терпящих отлагательства дел.
— Поехали-ка лучше назад в замок. — По пути он должен рассказать Хирате о своих прошлых отношениях с Глицинией. Он мог ему довериться, не сомневаясь, что тот сохранит информацию в тайне. — Сёгун ждет нашего доклада.
5
Сано и Хирата добрались до Эдо перед самым часом свиньи, когда на ночь закрываются ворота всех районов, перекрывая до рассвета всякое передвижение по улицам. Снегопад прекратился; небо цвета индиго было усыпано звездами, похожими на ледяные кристаллики. Проехав вверх по склону через каменные проходы и контрольные пункты замка Эдо, Сано и Хирата оказались перед дворцом сёгуна. Снег белел на остроконечных крышах, превращая кусты и валуны в саду в фантастические фигуры. Сано и Хирата неспешно ехали в зловещей тишине, совершенно одни, не считая стражников у ворот дворца.
Но внутри дворец напоминал улей. В личных апартаментах сёгуна на погребальном алтаре у портрета правителя Мицуёси дымились благовония, горели сотни свечей. Цунаёси Токугава съежился на кровати, установленной на возвышении. Заваленный одеялами, измученный, без почитающейся ему по рангу черной шапочки, он выглядел не диктатором Японии, а старым простолюдином и стонал при каждом вздохе. Главный лекарь замка Эдо в темно-синем халате прощупывал пульс на теле сёгуна; еще два доктора смешивали травяные эликсиры. Слуги и охранники бродили вокруг. У возвышения лицом к четырем членам Совета старейшин сидел канцлер Янагисава.
— Каков ваш диагноз, доктор Китано-сан? — спросил он. Высокий и стройный, с тонкими чертами лица, это был мужчина поразительной красоты, одетый в великолепные шелковые халаты. Его яркие, влажные глаза пристально следили за сёгуном.
— Смерть правителя Мицуёси страшно потрясла его превосходительство, — мрачно изрек доктор. — Его эмоции утратили равновесие и угрожают физическому здоровью.
Пока старейшины — исполненные собственного достоинства самураи почтенного возраста — совещались между собой, в комнате стоял взволнованный гул. В глаза бросалось отсутствие главного старейшины Макино, который, как предположил Сано, еще не прибыл из Ёсивары.
Доктор Китано ощупал грудь сёгуна.
— Боли здесь сохраняются, ваше превосходительство?
— Да, э-э, да! — простонал Цунаёси Токугава.
— Он весь день ничего не ел и не пил, — сообщил собравшимся доктор и вновь обернулся к сёгуну: — Вы должны поддерживать свои силы. Будьте любезны, попробуйте поесть.
Слуги поднесли чашки с бульоном и чаем, но сёгун замахал руками:
— Увы, я не могу. Э-э, как я страдаю!
Сано с тревогой отметил, насколько сильно убийство подорвало слабое здоровье его господина, и именно в этот момент Цунаёси Токугава заметил его и Хирату.
— А-а, сёсакан-сама, наконец-то! — проговорил сёгун, его припухшие, покрасневшие глаза просветлели — Подойдите ко мне.
Под взглядами присутствующих Сано и Хирата подошли к возвышению, опустились на колени рядом с
