— Что я обещал? — переспросил Кохэйдзи, на его лице отразилось замешательство.
Окицу игриво шлепнула его по плечу.
— Глупый! — крикнула она. — Ты знаешь. Ты обещал, что мы когда-нибудь поженимся.
— О! Верно, — сказал Кохэйдзи с заметным отсутствием энтузиазма. — И правда обещал.
— Ну, теперь Макино нет, и мы можем пожениться. — Окицу, казалось, не видела реакции любовника. Ее глаза сияли от возбуждения. — Давай завтра!
Вот и еще один мотив для убийства, подумала Рэйко. Наложница и актер хотели смерти Макино, чтобы пожениться. Но если Окицу явно сходит по Кохэйдзи с ума, то актер испытывает к девушке куда меньший интерес. Интуиция подсказывала Рэйко: этот человек мог убить Макино ради спасения карьеры, но не чтобы жениться на Окицу.
— Давай не будем торопиться со свадьбой, — заявил Кохэйдзи. Избегая взгляда Окицу, он отодвинулся от нее.
Удивление и разочарование отразились на лице наложницы.
— Почему? — спросила она. — Почему мы должны ждать?
— Потому что наше будущее туманно. Нам негде жить. — Кохэйдзи делал вид, что озабочен практическими вопросами, но Рэйко видела, что он просто ищет отговорки. — Ты же понимаешь, нас не будут вечно здесь терпеть.
— Но Макино оставил мне деньги, — привела довод Окицу. — Да и тебе тоже, правда? Вдвоем нам хватит на дом.
— Да… — задумался Кохэйдзи, нервно поигрывая тарелкой на подносе. — Но есть более серьезная причина, почему мы должны подождать, хотя бы пока уляжется кутерьма вокруг убийства Макино. Если мы поженимся слишком быстро, все узнают, что мы были любовниками до смерти главного старейшины и обманывали его. Все решат, что Макино убил я.
— Но ты не убивал! — воскликнула Окицу, в ужасе широко раскрывая глаза. — Мы…
— Виновен я на самом деле или нет, значения не имеет, — перебил Кохэйдзи. — Важно только, что подумают люди.
Рэйко безумно хотелось знать, что собиралась сказать Окицу, когда актер оборвал ее. Может быть, правду об убийстве? Виновен Кохэйдзи или нет? Трудность слежки в том, что, хоть Рэйко все слышала и видела как на ладони, мысли подозреваемых были для нее закрыты.
— Сёсакан-сама и его люди уже что-то вынюхивают, задают вопросы, обвиняют, — продолжал Кохэйдзи. — Мы с тобой были среди четверых, находившихся в покоях, когда умер Макино. Боюсь, сёсакан- сама изберет на роль убийцы меня. У актеров плохая репутация, и никому, кто имеет значение для сёсакана-сама, нет дела до моей судьбы. Если будет мое слово против его, кому, как ты думаешь, поверят? — Кохэйдзи покачал головой. — Не мне. Меня осудят и казнят.
Окицу тревожно ахнула. Он сжал ее руку и серьезно уставился ей в глаза.
— Так что видишь, мы должны соблюдать осторожность. Жениться сейчас — большая ошибка.
Окицу вздохнула:
— Да, ты прав. — Тем не менее сомнения все еще терзали её. Девушка нахмурилась. — Но иногда мне кажется, что ты вообще не хочешь на мне жениться.
— Конечно, хочу! — заявил Кохэйдзи с пылкой искренностью, которая, впрочем, не убедила Рэйко. — Как ты можешь не доверять моему слову?
— Если бы ты действительно любил меня и хотел жениться, ты бы с радостью пошел на небольшой риск ради нас двоих, — выпятила нижнюю губу Окицу. — Ты бы не позволил мелкой опасности встать между нами.
Кохэйдзи рассмеялся, забавляясь ее детской наивностью.
— Ты путаешь меня с героями, которых я играю в театре. Для них опасность воображаемая. После спектакля они выходят живые и здоровые. Но если против закона пойду я, меня убьют по-настоящему.
— Не смейся надо мной! — взорвалась Окицу, вырываясь из его рук. Ее щеки вспыхнули, она уставилась на Кохэйдзи с явным подозрением. — У тебя есть еще кто-то? Поэтому ты мной пренебрегаешь?
— Нету меня никого, кроме тебя, — сказал Кохэйдзи. Рэйко ясно видела, что он, как и все мужчины, терпеть не может сцен и сделает все, лишь бы предотвратить эту. — Я люблю только тебя.
Он потянулся к Окицу, но та злобно отмахнулась.
— А как же все эти девчонки, что толпятся вокруг тебя в театре? — требовательно произнесла она. — Девчонки, которые ходят на все твои спектакли, преследуют тебя на улицах, шлют подарки и любовные письма? Она одна из них?
— Они ничего для меня не значат, — открещивался Кохэйдзи.
— Но я знаю, что ты принимаешь их подарки. Отвечаешь на письма. Я видела, как ты флиртуешь с ними, когда думаешь, что я не вижу. — В голосе Окицу зазвенели слезы.
— Они мои зрители, — защищался Кохэйдзи. — Я должен их радовать.
— И это нравится тебе больше, чем радовать меня! — истерично всхлипнула Окицу. — Я не вынесу, если у тебя появится другая. Я не могу тебя потерять. Особенно после того, что случилось с главным старейшиной Макино. Особенно после того, что я сделала для тебя!
Рэйко уставилась на Окицу, забыв притворяться, что разговор ее не интересует. Неужели Окицу имела в виду, что
— У меня нет другой женщины, — настаивал Кохэйдзи.
Рэйко расслышала панику в его голосе. Возможно, он знал, что Окицу убила Макино ради него, и боялся, что, если она разболтает, накажут обоих? Рэйко ждала, едва дыша, глядя в пол, надеясь, что Окицу сама себя выдаст.
— Я люблю тебя и только тебя, — сказал Кохэйдзи. Его рука потянулась к лицу Окицу, в голосе зазвучали возбуждающие нотки. — Давай покажу как.
К разочарованию Рэйко, Окицу больше ничего не стала говорить о главном старейшине Макино. Она закрыла рот, проглотила рыдания и отшатнулась от Кохэйдзи. Тот принялся нашептывать ей нежные слова и гладить по щеке. Неохотная улыбка тронула ее губы, язычок лизнул пальцы актера. Явно обрадованный, что успокоил любовницу, Кохэйдзи обнял Окицу за пояс. Она хихикнула, колыхнулась, скидывая одежду с голых плеч. Кохэйдзи начал ласкать их, в то время как она гладила выпуклость между его ног.
Рэйко решила, что не стоит мешать им заниматься любовью — все равно она больше ничего полезного не услышит, и тихо двинулась к выходу.
Окицу упала на спину и потянула к себе Кохэйдзи.
— Стой! — не поддался он. — Мне нужно немного подкрепиться.
Он взял с подноса вареное перепелиное яйцо и очистил от скорлупы. Окицу раздвинула ноги. Кохэйдзи засунул яйцо внутрь, потом лег меж ее ног и высосал его обратно. Пока он жевал, облизывал губы и удовлетворенно причмокивал, Окицу смеялась во все горло. Рэйко съежилась. Что еще ей придется вытерпеть? Она взглянула на любовников, которые уже совокуплялись с шумной, неутомимой страстью. Если один из них убийца, то кто: Кохэйдзи или Окицу?
19
Небо над чиновничьим кварталом эдоского замка сияло холодным красным пламенем заката. Луна и звезды сверкали как осколки льда в темнеющей выси. Дымок вился из особняков и фонарей, горящих у ворот. Часовые топали ногами и потирали руки, чтобы согреться. Хирата ехал по пустым улицам, все медленнее и медленнее по мере того, как приближалось поместье Сано. Вскоре наступит миг расплаты. Он молился, чтобы все оказалось не слишком плохо.
