— Сёсакан-сама ждет тебя, — сказал стражник, открывая ворота.
Судя по его тону, Хирате предстояло самое худшее. У первого вассала опустилось сердце. Войдя в особняк, он обнаружил Сано, Отани и Ибэ в приемной.
— Хирата-сан. Иди к нам, — пригласил Сано.
Он вел себя непривычно официально. Ибэ и Отани смотрели с неприкрытой враждебностью. Сердце Хираты стучало как сумасшедшее, когда он опускался на колени, приветствовал Сано с гостями и кланялся им.
— Я так понимаю, сегодня ты сбежал от людей, которых назначили следить за расследованием, — проговорил Сано. — Это правда?
— Да, сёсакан-сама, — монотонно ответил Хирата, надеясь скрыть свою нервозность.
— Куда ты поехал?
— Исследовать прошлое жены главного старейшины Макино в храм Асакуса Дзиндза.
— Видите? Я говорил! — Отани метнул взгляд на Сано. — Он убежал вести расследование в одиночку. Он нарушил правила. За всеми допросами, имеющими отношение к убийству главного старейшины Макино, должны наблюдать представители властителя Мацудайры.
— И канцлера Янагисавы, — добавил Ибэ. — Он и моих людей оставил глотать пыль из-под копыт его коня.
От разочарования в глазах Сано Хирате стало больно.
— Я могу объяснить! — выпалил он поспешно, хотя его единственным и недостаточным оправданием было то, что он не выдержал давления.
Отани остановил Хирату взмахом руки:
— Почему вы это сделали, не имеет значения.
— Важно, чтобы вы больше не причиняли нам беспокойства, — поддержал Ибэ.
— С этого момента вы отстранены от расследования, — закончил Отани.
Потрясение и ужас смешались с унижением, когда Хирата понял — сторожевые псы считают его таким ничтожеством, что даже не утруждают себя более серьезным наказанием. Они просто удалили его из расследования, как пятнышко гнили из яблока.
— Справедливо, — подтвердил Сано твердым голосом.
И Сано с ними заодно! Хирата в смятении смотрел на своего господина, который только что пожертвовал им ради умиротворения канцлера Янагисавы и властителя Мацудайры. В душе Хирата сетовал на несправедливость, хотя и знал, что заслужил наказание. Он не мог позволить сторожевым псам отнять у него шанс раскрыть убийство и вернуть уважение Сано.
— Тысяча извинений, — проговорил Хирата. — Прошу вас, позвольте мне заслужить прощение и продолжить расследование.
— Не тратьте слов понапрасну, — бросил Отани. — Решение окончательное.
Отани с Ибэ поднялись. Когда Сано проводил их к дверям, Отани замешкался и обернулся к Хирате:
— Кстати, что вы узнали в храме Асакуса Дзиндза?
Еще не хватало делиться результатами незаконных изысканий с тем, кто за них же больно покарал!
— Ничего, — солгал он.
Ибэ усмехнулся:
— Значит, ваша эскапада того не стоила, а?
Хирата остался в одиночестве, злой и несчастный, пока Сано провожал гостей из поместья. Вскоре Сано вернулся и сел на колени лицом к Хирате.
— Могло быть и хуже, — успокоил Сано. — Отани и Ибэ могли потребовать твоей казни. Если бы мы оспорили наказание, они бы сделали это назло.
Хирату мало утешило, что у Сано были веские причины согласиться с наблюдателями.
— Ты тоже хочешь отстранить меня от расследования? — спросил Хирата.
В глазах Сано отразилась борьба противоречивых эмоций. Он выдохнул и сказал:
— Ты принял неверное решение. Дело и без того сложное, чтобы мои собственные люди еще добавляли мне хлопот.
Хирата склонил голову, признавая, что Сано прав. Ослушавшись приказа во время погони за похищенными женами, он рухнул в пропасть бесчестья. А сейчас, всего через три дня после начала расследования, с помощью которого он надеялся восстановить честь, пропасть лишь стала глубже.
Хирата жалко пролепетал:
— Чем я могу загладить вину?
— Вначале расскажи, что ты узнал о вдове главного старейшины Макино, — ответил Сано. — Может, ты и обманул Отани с Ибэ, но я сомневаюсь, что ты вернулся из храма Асакуса Дзиндза с пустыми руками.
«По крайней мере есть шанс показать себя не только дураком и лжецом, но и компетентным сыщиком», — угрюмо подумал Хирата. Он пересказал Сано слухи о том, что Агэмаки убила первую жену Макино.
— Прежде чем ехать домой, я допросил врача эдоского замка, который лечил первую жену Макино, когда она заболела. — Хирата упомянул пару интересных фактов, которые вытянул из доктора. — Он всегда подозревал, что ее отравили. А Агэмаки определенно выиграла от ее смерти.
Сано кивнул.
— Отани рассказал мне о твоей поездке в дом увеселений Ракуами. Он говорит, ты не узнал о наложнице ничего полезного.
— Смею не согласиться! — возмутился Хирата. Тот, кто отстранил его от расследования, пытался еще и умалить его выстраданные достижения! — Окицу, по нашим сведениям, ненавидела Макино настолько, что пыталась утопиться, только бы не жить с ним.
— Значит ли это, что Макино убила одна из женщин, нет ли, но, судя по всему, его дом не был образцом мира и гармонии, — сказал Сано. — Он ссорился и с первым вассалом.
Сано поведал, как Тамура не одобрял жадность своего господина до денег и секса.
— Клятва в кровной мести может подтверждать невиновность Тамуры или служить ему прикрытием. И актер — личность темная.
Сано рассказал, что Кохэйдзи устраивал сексуальные представления и однажды избил пожилого клиента.
— Мы нашли улики против всех, кто был в личных покоях Макино той ночью, — подытожил Хирата. — Но ни одна из них не тянет на роль окончательного доказательства.
— Может, Рэйко повезет больше, — обронил Сано.
Хирата запоздало увидел, как осунулось его лицо и каким усталым он выглядит. Наверное, волнуется за Рэйко.
— От нее что-нибудь слышно? — Хирате больше всего на свете не хотелось добавлять Сано беспокойства.
— Ничего, — ответил Сано. — Сыщики, которых я внедрил в дом Макино, говорят, что не могут найти ее. Я не знаю, что с ней.
Ни он, ни Хирата не решались рассуждать вслух о том, какие несчастья могли постигнуть Рэйко к этому времени.
— Какой следующий шаг в расследовании? — проговорил Хирата, гадая, позволено ли ему об этом спрашивать теперь, когда дело его не касается.
Сано в сопровождении сыщиков Марумэ и Фукиды встретил канцлера Янагисаву в переходе, который вел в самое сердце эдоского замка. Янагисава шел в окружении свиты. В темноте ночи мерцал свет от факелов на сторожевых башнях и в руках у солдат, расхаживающих по каменным стенам. Где-то на холме завывали собаки.
— Добрый вечер, сёсакан-сама, — с холодной вежливостью сказал канцлер, когда их группы приблизились вплотную друг к другу.
