* * *
Что происходило дальше, она понимала с трудом. А чаще вообще не понимала.
Кажется, она разделась и долго стояла в душевой кабинке под струей теплой воды. Отмывшись от крови, натянула чью-то одежду и вернулась в шлюз за Светланой Соменковой. Бережно переведя лишившуюся рассудка беднягу в женскую половину жилого модуля, уложила ее на кровать. Потом начала перетаскивать в одно место всех убитых…
Спустя полчаса в центральном модуле у овального стола аккуратным рядком лежали четверо: Нина Комарова, один из «курьеров», имени которого Скобцева не знала, Виктор Сидельников и убивший его мужчина с отталкивающей внешностью. Она так и не поняла, кто он: один из охранников или руководитель смены Амбарцумян…
«А Виктор при жизни был симпатичным, – вздохнула Мария, накрывая полотенцем изуродованное лицо пловца. – Вот ведь как бывает: еще недавно он со мной разговаривал, учил, оберегал… А теперь сам лежит беспомощный и бездыханный».
Покончив с телами, она нашла стопку старых халатов и принялась ожесточенно отмывать лужи крови…
Если бы кто-нибудь в тот час спросил, для чего она это делает, ответа он бы не услышал. Мария понятия не имела, зачем убирает следы побоища, но продолжала упрямо стирать темные пятна с пола, со стен, с люков и дверей…
Это походило на сумасшествие. И продолжалось оно до тех пор, пока где-то сбоку не раздался странный звук.
Прекратив работу, Скобцева замерла…
Липкий страх на секунду парализовал волю. Но вместе с тем возвратил способность ясно мыслить.
Что это было? Скрип металлической конструкции или кто-то стучит снаружи, собираясь войти через шлюз?…
Бросив тряпку, она метнулась к овальному столу, схватила многоствольный пистолет Виктора и исчезла за дверью женской половины жилого модуля.
* * *
Захлопнув за собой дверь, девушка вдруг с ужасом осознала, что запереть ее невозможно. Дверное полотно из тонкого металла было оборудовано единственной ручкой нажимного действия. Видимо, сотрудники лаборатории не боялись друг друга, и запоры им не требовались.
Две пары двухъярусных кроватей стояли у противоположных стен. На одной из кроватей неподвижной мумией лежала Соменкова.
Маша села напротив и попыталась унять колотившую дрожь. Не получилось. Руки тряслись, дышать было трудно. Опустив голову, она посмотрела на пистолет. Пользоваться оружием раньше доводилось, но подобный экземпляр в руках она держала впервые.
Слева у рукоятки обнаружился механический переключатель с тремя положениями: нижнее – «огонь», среднее – «предохранитель» и верхнее – «перезарядка». Перед входом в центральный модуль Виктор загнал переключатель вниз. Правда, выстрелить не успел. Он же, несколько дней назад отвечая на ее вопросы, обмолвился, что пистолет универсален. То есть стреляет и в водной, и в воздушной среде.
Это не успокаивало. Сейчас ее мог успокоить только голос близкого человека. Например, отца… Но вместо него Скобцева услышала гулкий удар тяжелой дверцы и шаги. Отчетливые звуки шагов. Проглотив вставший в горле ком, она развернулась к двери, обхватила обеими ладонями рукоятку, нащупала указательными пальцами большую спусковую скобу и принялась ждать.
– Я выстрелю во всякого, кто откроет эту дверь, – решительно прошептали ее бледные губы.
Глава шестая
В самом маленьком модуле светло и относительно просторно, интерьер не содержит ничего лишнего. Под потолком горит корабельный матовый плафон, сбоку от меня закругленная лавка, над ней аптечка с красным крестом. По другую сторону сферического пространства фонари, акваланги – обычное дело для таких подводных поселений. Ниже – пара специальных ложементов для подводных буксировщиков, один аппарат на месте, второго нет. Рядом с круглой дверкой торчит коробка переговорного устройства с динамиком и микрофоном. Вот и все премудрости.
Кругом первозданная чистота – ни крови, ни трупов, ни раненых. Такое впечатление, будто минут тридцать назад здесь закончила ударную вахту бригада уборщиков.
Этот факт мне кажется странным. С одной стороны, чистота и порядок – явления нормальные, положительные, а с другой – они не дают подсказок. Это раз. И они противоестественны там, где пахнет насилием и смертью. Это два.
Дальше шлюза босс соваться категорически запретил, и я обязан подчиниться. Но что толку от визита в крохотный модуль, если тут не за что зацепиться? Уж лучше бы на полу лежал раненый сотрудник или имелись бы другие намеки, хотя бы косвенно намекающие на обстоятельства трагедии. А так… кроме отсутствия одного буксировщика – никакой информации.
«Впрочем, не все потеряно», – замечаю круглый иллюминатор в стальной дверце. Не заметить его трудно – за специальным стеклом, выдерживающим большое давление, с равными промежутками времени меняется освещенность.
На поверхности воды появляется голова Толи Степанова. Он изрядно нагружен: помимо своего автомата, тащит мой, в другой руке тяжелая навигационная панель. Освободив лицо от маски, интересуется:
– Как дела, командир?
– Да никак. Пусто. Такое впечатление, будто они там перепились и смотрят богатырские сны. Вон и со светом чего-то намудрили.
– Что будем делать?
– Дальше идти не имеем права, но в иллюминатор заглянем, – поднимаюсь на ноги и направляюсь к дверце. – Заглядывать в окна генерал Горчаков не запрещал, верно?…
Толстое стекло то освещается, то меркнет. Наверное, в центральном модуле доживает свой век последняя лампа.
Пригнувшись, всматриваюсь в нутро центральной сферы…
Сектор обзора сквозь узкую амбразуру невелик. По крайней мере то, что находится слева и справа от дверцы, а также под ней – моему взору недоступно. Зато дальний антураж виден отлично. К тому же, благодаря изученным ранее схемам, я припоминаю обстановку: левее шлюза такая же круглая дверца в жилой модуль, точно напротив – вход в рабочий модуль, справа – в специальный. Между рабочим и специальным расположен трап, взобравшись по которому можно попасть на «чердак» – верхнюю техническую палубу. Где-то в том же районе находится трап, ведущий в «подвал» – на нижнюю палубу. А между жилым и рабочим помещениями устроена небольшая кухня со всеми надлежащими причиндалами: холодильником, шкафчиками, рабочим столом, микроволновой печью…
– Так, а это что? – ухватываю взглядом край овального предмета.
Рассмотреть его не удается – проклятая лампа снова гаснет, погружая во мрак изучаемое пространство. Жду очередного включения…
Дрогнув, темнота отступает.
– Ага, понятно, – узнаю обязательный предмет столового интерьера – овальный обеденный стол. За ним сложено в аккуратную кучку подводное снаряжение: акваланги, маски, ласты…
Присмотревшись, вдруг замечаю под столешницей тела неподвижно лежащих людей. Одного, второго, третьего…
– Черт.
– Что там? – встревожен Степанов.
