Бросаю взгляд на часы. В запасе остается семнадцать минут.
* * *
Она копается в бумагах, найденных на одном из рабочих столов.
– Вера Александровна, – показываю блестящий цилиндр, – не в этой ли штуковине ваша коллега должна была поднять на платформу газ?
– Да, в этой, – бережно принимает она тяжелую емкость.
Осмотрев баллон, подключает к клапану небольшой манометр и замеряет давление…
Увы, газа внутри нет.
– Где вы его нашли?
– Лежал возле той установки, – показываю на монстра из нержавеющей стали.
– Там должен быть и второй – точно такой же. Не видели?
– Нет.
Женщина растерянно оглядывает сферу.
– Что за мистика?…
В поисках второго цилиндра мы обшариваем те шкафы, куда он в состоянии поместиться.
Тщетно. Он исчез вместе с секретным журналом регистрации технологических процессов.
– Не понимаю, – швыряю в сердцах на стол какие-то бланки.
– Чего вы не понимаете? – спрашивает Реброва.
– На дворе двадцать первый век, а тут, как и пятьдесят лет назад, заполняют какие-то журналы… Ведь есть же связь с платформой! Почему не отправлять туда отчеты в электронном виде?
– Мы именно так и поступаем, а бумажный вариант всего лишь дублирует работу.
– Для надежности?
– В общем, да, – пожимает плечами молодая женщина. – Во-первых, ученые старшего поколения, к которому принадлежит и наш уважаемый Иван Ильич Иноземцев, трудно привыкают к быстро меняющимся электронным технологиям. Во-вторых, в «Ангаре» и в самом деле несколько раз случались сбои с потерей базы данных. Так что пока бумажная волокита себя оправдывает.
– Даже теперь, когда вашему журнальчику приделали ноги?
– А какая разница? С тем же успехом могли приделать ноги информации, размещенной в памяти компьютера. Ничего сверхсложного – скачал на флешку и был таков…
Что ж, приходится согласиться.
Завершая дискуссию, задаю последний волнующий меня вопрос:
– Откуда руководитель смены связывался с плавучей платформой?
– Аппаратура связи установлена в рабочем модуле – справа от входа.
– Идемте…
* * *
Показав мне, как пользоваться связным оборудованием, Реброва удалилась в глубь рабочего модуля. Я же вызвал к монитору и камере Горчакова…
– Молодчина! – обрадовался тот моему решению выйти на связь прямо из лаборатории. – Говори – я весь внимание!
Несколько драгоценных минут уходит на пересказ событий, произошедших во время повторного погружения.
– Та-ак, – озадаченно тянет он, – значит, документы и одна емкость с газом исчезли. Худо дело.
– Берег оцеплен?
– Да, одна команда приступила к осмотру береговой черты, ждем прибытия второй. Женя, кого вы не нашли в лаборатории?
– Двоих. Панину и пропавшего Амбарцумяна.
– Все проверили?
– Нет, остались две палубы центрального модуля: нижняя и верхняя.
– Проверяй!
– Времени больше нет – у оставшихся снаружи ребят заканчивается дыхательная смесь. Через семь минут они должны начать подъем.
Из динамика переговорного устройства слышно, как шеф нервно барабанит пальцами по столу. Да, ситуация не из простых – я бы тоже призадумался…
– Давай поступим следующим образом, – прерывает он паузу. – Я сейчас даю команду местным пловцам на срочное погружение, а наши парни пусть возвращаются на платформу. Ты же в это время заканчиваешь осмотр.
– Хорошо. Пусть отправляют вниз две пары.
– Что им сказать?
– Первая пара должна занять позицию у шлюза. А вторая пусть перекроет доступ к люку рабочего модуля.
– Разумно мыслишь.
– Постараюсь выйти первым. Надеюсь, узнают и не кинутся с ножами.
– Не волнуйся – я им тут хвосты накручу! Кстати, в связи с предстоящим карантином лаборатории Иноземцев просит Реброву поднять всю рабочую документацию.
– Понял, передам, – многозначительно гляжу на Веру Александровну.
Она кивает: «Поняла. Сделаю…»
* * *
– И, пожалуйста, загляните к женщинам, – прошу Реброву, идущую выполнять указание научного руководителя. – Пусть готовятся к эвакуации, пока мы с напарником заканчиваем осмотр лаборатории.
– Да-да, не беспокойтесь…
Не представляю, как Скобцевой удастся обрядить в костюм и снаряжение обезумевшую Соменкову. Но они женщины – как-нибудь меж собой договорятся.
Я намерен осмотреть «чердак» и тащу Маринина на площадку у двух трапов.
– Стой здесь. Одним глазом обозреваешь центральный модуль, другим – выход с нижней палубы. Усек?
– Так точно. А как же верхняя палуба? – забеспокоился мальчишка.
– Если третьего глаза нет – слушай ушами.
И, сняв тяжелый ребризер, поднимаюсь по ступенькам…
Техническая палуба, в просторечье именуемая «чердаком», встречает низким гулом и рубиновым светом дежурных ламп. Вентиляция исправно гоняет воздух, но он все равно прилично нагрет и пропитан терпким запахом работающей электроники.
Последние ступеньки. Бесшумно ступив на ребристый металл пола, останавливаюсь.
Площадь палубы невелика. Потолок имеет сферическую форму и достигает максимальной высоты в два человеческих роста только в центре, а ближе к периферии дежурным инженерам, вероятно, приходится ползать на карачках.
Вдоль низкого периметра тянется коридорчик, а внутренность круглого отсека рассечена прямыми рядами стеллажей, собранных из металлических швеллеров. Понизу стеллажей тянутся толстые жгуты проводки, а на полках установлены сотни разновеликих блоков с мириадами мигающих желто-зелено-белых ламп…
«Господи! – гляжу на веселенькое хозяйство. – И ведь кто-то во всем этом разбирается!..»
Анализ после короткого визуального изучения сводится к следующему: палуба основательно забита; если полезу меж стеллажей, то начисто лишусь обзора. Какой, к черту, обзор в узких проходах? Небольшой сектор вперед и такой же назад, а что же делается слева или справа – не разобрать даже на расстоянии вытянутой руки.
Решаю для начала пройтись по кругу. Перехватываю поудобнее автомат и поворачиваю налево. Я всегда иду налево, если не знаю точно, куда идти…
Осторожно двигаясь вдоль периметра, заглядываю за каждый стеллажный ряд. Все проходы пусты, не считая мелкого мусора на полу: кусков изоляции, обрывков проводов, деталей крепежа…
Половина окружности позади.
