Моему Издателю и всем сотрудникам и сотрудницам его Издательства, без которых эта книга не могла бы выйти в свет.
Моим Родным, Друзьям и Знакомым. Если бы их не было, вернее, если бы они не были тем, что они есть, — моими родными, друзьями и знакомыми, я не стал бы тем, кем я стал, а следовательно, эта книга не была бы написана.
Моим Персонажам, чья дружеская поддержка помогла мне выполнить поставленную задачу.
Особую благодарность выражаю трем лицам:
а) отцу Синулю, любезно сообщившему мне содержание надписи на дощечке при входе в лес.
б) месье Пьеру Лартигу — за что именно, станет ясно из следующей главы.
в) мадемуазель ***, которой я адресую нижеследующее послание:
Дорогая ***,
Как ты могла заметить при чтении рукописи, в этой книге действует персонаж по имени Карлотта, чья жизнь и чьи приключения имеют несомненное сходство с твоими.
По твоим словам, ты ни за что на свете не согласилась бы носить имя Карлотта.
Надеюсь, ты простишь меня за то, что я использовал в книге это имя. Самое его использование говорит о том, что, несмотря на внешние совпадения, речь здесь идет не о тебе, а о девушке, существующей только на бумаге, в двухмерном пространстве — о порождении фантазии.
С самыми теплыми чувствами
И, как положено в таких случаях, заявляю:
Автор берет на себя ответственность за всякое случайное сходство с реальными лицами и обстоятельствами; всякое неслучайное сходство Автор будет отрицать изо всех сил.
Перед тем как удалиться из книги (нелегко было принять такое решение, но я его принял), оставалось закончить еще одно, последнее дело.
Я условился о встрече с преступником. Я знал не только его настоящее имя — князь Кманроигс, но и то имя, под которым он скрывался в Городе. Он согласился принять меня только после того, как прочел мою записку и убедился, что мне все известно.
Я предпринял этот шаг после мучительной душевной борьбы. Все мое существо противилось сделке (а речь шла именно о сделке) с гнусным убийцей моего друга Бальбастра, чья гибель повергла в скорбь и ужас целую семью. Но я сознавал, что не вправе уклониться от выполнения долга.
Не хочу давать ему слово в этой главе: слишком много чести. Сообщу только, что сказал ему я.
Я сказал, что ему лучше не упорствовать, а признать свое поражение. Если инспектор Блоньяр еще не добрался до истины, то сделает это в самое ближайшее время. В любом случае, несмотря на всю чудовищность преступления, серьезное наказание ему не грозит. Принимая во внимание его княжеский сан и наши тесные, многообразные связи с Польдевией (в частности, нефтяные контракты), его просто вышлют из страны. Так пусть отправляется вершить кровную месть на своей земле, а нашу землю, наших собак и наших женщин оставит в покое. Таков был мой совет.
Но я не собирался ограничиваться советом.
Я знал: он приберег последний козырь в рукаве и, потеряв надежду осуществить свои коварные планы — завладеть княжеством и Гортензией, — может натворить еще немало зла. Как? Предав огласке истинную причину пребывания князя Горманского в нашем Городе и его деятельность в ту пору, когда он жил здесь без всяких связей с внешним миром и без средств к существованию, кроме тех, которые может предоставить работа. Все это негодяй в случае ареста намеревался выложить бульварной прессе, чтобы спровоцировать грандиозный международный скандал и хотя бы отчасти оправдаться перед своими приспешниками за позорную неудачу.
Судя по его кривой ухмылке, он считал, что никто и ничто не помешает ему отомстить за поражение.
Никто и ничто?
И тут я выложил карты на стол.
Если только он посмеет выступить со своими грязными инсинуациями, я сделаю вот что. Я распространю повсюду, вплоть до Польдевии, слух о том, как Гортензия спаслась от него, спаслась от участи, которую он ей уготовал, как она одурачила его и сумела обезвредить. Интересно, что скажут по этому поводу его приспешники. И у меня были доказательства: видеопленка, на которую он заснял эту сцену, думая, что она закончится совсем по-другому и можно будет потом наслаждаться ею еще не раз (для этого в комнате была установлена скрытая камера).
С мерзавца мигом слетела спесь. Он был сломлен.
Глава 35
Жизнь продолжается. Солнце садится-встает садится-встает садится-встает садится-встает садится- встает. Погода радует душу.
Для отца Синуля наступила заря особого дня — дня тушеного мяса. Несмотря на горе, он чувствует себя неплохо. Они с Блоньяром обменялись дискетами, которые нарочно перепутал преступник, и компьютер снова исполняет органную музыку. Благодаря чудодейственному компрессу, большой палец на ноге болит уже не так сильно. Отец Синуль поет:
Первым делом он идет на улицу Записных Дуэлистов за чаем для мадам Синуль, который всегда покупает в магазине «Сестры Новиа» (выйдя от Синулей, пойти
Вернувшись домой, Синуль отправляет дочерей на рынок. Сегодня — день
В столовой, помимо семьи Синулей, собрались: Арапед, Луиза и Ансельм Блоньяр, Читатель (он здесь вместо Автора, который из скромности отказался фигурировать в конце романа); под портретами Бальбастра сидят их авторы с супругами: чета Гецлер и чета Гийомар. И наконец, Пьер Лартиг, повар и собиратель секстин (это такая редкая разновидность грибов). Мадам Гецлер, мадам Блоньяр, мадам Пьер Лартиг — страстные любительницы тушеного мяса, а сегодняшнее блюдо было приготовлено по особому рецепту Пьера Лартига, который разрешил Автору его опубликовать, за что и получил благодарность в предыдущей главе. Здесь присутствует и еще один гость: официант из «Гудула-бара». Все его разглядывают. Но он остается невозмутимым.
Пьер Лартиг встает и читает, уставившись на суповую миску напротив:
На шесть персон — полтора килограмма говядины: наполовину огузок, наполовину лопаточная часть,
