Глаза ворона

   Проклятие было из тех, что с годами не теряло силу, а только становилось крепче, как доброе вино. И светлые терпели на своей территории такую энергитическую яму только потому, что ничего не могли с ней поделать. Ар сомневался, что даже ему было бы под силу снять чары, но он и не хотел пробовать. Все, что ему требовалось, - пробраться в борг и найти следы мага - или магов - бросивших заклятие восемь лет назад. Вот только без надежной защиты соваться за крепостной вал будет чистым самоубийством. Признаться, мысль о том, что Чарская аномалия, по всей вероятности, была делом рук семилетних детей, пусть и сливших силы в эгрегор, отнюдь не грела замерзшего волшебника.

   Мастер слазил за пазуху и вытащил на свет видавший виды кожаный кисет. С осторожностью маг извлек из его недр несколько засушенных корешков и пригорошню семян, покрошил все это в булькавший над огнем котелок. Оттуда тут же повалил вонючий желтый пар, заставившей настрадавшуюся кобылу фыркнуть с удвоенной силой и отдрейфовать в поля. Против ман* любые средства хороши, и чем проще средство, тем оно надежнее...

   Маны, полудуши, разделенные... Отпечатки былых сущностей, застрявшие между слоями реальности, лишеные возможности покинуть место своего пленения, воссоединиться с ушедшими в небытие хозяевами. Вечно голодные. Вечно тоскующие по полноте. Вечно пытающиеся утолить свою жажду чужой жизненной энергией. Здесь, в руинах Чар, их были сотни. Мужчины, женщины, дети... Девочка лет девяти с лицом цвета пепла, полупрозрачная в сером утреннем свете, застыла перед Мастером Аром. Светящиеся белые глаза уставились, казалось, прямо на мага. На мгновение сердце его кольнула ледяная игла: 'Неужели настоявшийся за ночь эликсир не подействовал, и мана способна разглядеть живого?' Но тут другая, сотканная из пепла фигура, ухватила девочку за руку и повлекла за собой - возможно, мать... Невидящие белые глаза женщины были мертвы уже восемь лет.

   Мастер Ар стоял в центре спаленного дотла борга, а вокруг него кипела мертвая жизнь. Серым людям забыли сказать, что они мертвы, и они так и спешили по своим ежедневным делам, снова и снова повторяя бессмысленные действия. Прах, не вернувшийся к праху. 'Они - как олень с вонзившейся в сердце стрелой. - думал Ар. - Мозг уже мертв, но животное продолжает бежать; мышцы послушные интсинкту, несут тело обратно, по уже пройденному пути'. Несколько раз волшебнику пришлось быстро отступить в сторону, иначе призраки прошли бы прямо сквозь него. Мастер совсем не был уверен, что подобный контакт прошел бы бесследно для его здоровья.

   Древний земляной вал защищал борг от ветров с фьорда, но иной, нездешний ветер закрчучивал сейчас серые вихри вокруг волшебника. Он замотал лицо заранее заготовленным шарфом и пошел через носящийся вокруг пепел, который даже дождь не мог заставить лежать спокойно. Мастер должен был найти центр - ту точку в пространстве-времени, где все началось. Эликсир давал ему на это несколько часов...

   - FИ vФldr frФnda rСge fЬПesk ulfr... - медленно и отчетливо произносил маг слова на Высокой Речи - заранее заготовленные заклинания. 'Агенты СОВБЕЗа, небось, поперхнутся утренним кофе. Но пока эти недоучки спросонья разберутся что к чему и, вообще, заподозрят вторжение, меня это уже не будет беспокоить'. Мастер мрачно усмехнулся двусмысленности собственного выражения. Магия и опасность ситуации обострили его чувства. Серый мир вокруг стал ярче, контрастнее.

   - RФinn А hjarne, rФinn А hjarne... - инкантации Мастера заставили пепельные смерчи отступить, прах припал к земле, как послушный команде хозяина пес. Ар едва сдержал крик, когда свет резанул по глазам. Зажмурившись и чувствуя, как по лицу ручьями бегут слезы, маг ткал защищающие зрение чары. Вот когда ему пригодились годы тренировок и опыт магических дуэлей - они не позволили ему сейчас потерять концентрацию и тем совершить непростительную ошибку. Наконец, Мастер готов был снова открыть глаза.

   Теперь он мог разглядеть источник невыносимого света: сияющая спираль проклятия раскинула свои витки по всей территории борга, медленно вращаясь вокруг собственного центра, напоминавшего маленькое белое солнце. Этого маг не ожидал: хотя спираль была типичной для проклятия фигурой, она была образована магией чистого эфира - пятого и высшего элемента, к овладению которым сам Ар мог пока только стремиться. 'Значит, близнецы все-таки слили силу в эгрегор. Сочетание четырех базовых элементов дает власть над пятым. Но это значит, что и девчонка, и мальчишка владели двумя стихиями каждый... Природа, воистину, расточительна на свои дары!'

   Мастер осторожно обходил спираль по кругу. Было очевидно, что пройти прямо к центру, как он рассчитывал, ему не удастся. Что у него? Всего лишь Воздух и Огонь? Против Эфира - детские игрушки. Нет, ему придется распутывать заклятие с самого конца - или, точнее, с начала... Нужные слова Высокой Речи послушно всплыли из памяти, и Мастер шагнул вперед. Не дрогнув, он смотрел, как сияющее копье внешнего витка неотвратимо движется прямо на него - ближе, ближе... Ах! Свет вошел в него, и Мастер перестал быть.

   Темно. Вокруг темно и холодно. Белые мотыльки. Реют, нежно касаются, тают, снова летят... Тепло двух тел рядом. Одно с моим теплом. Перед глазами, так близко, - прутья решетки. Клетка? Вверх-вниз, вверх-вниз... Стук лошадиных копыт. Так глухо. Снег. Высоко над землей. Белой землей. Красной землей там, где пламя. Факелы реют в ночи, алые мотыльки... Обагренные светом руки держат огонь. Высоко. Вверх-вниз, вверх-вниз... Держись за меня, держись, не отпускай...

   - EgsТego d?a ?emani, egsТego... go... go... - Мастер Ар едва мог узнать свой собственный голос, едва чувствовал движение своих губ... В этом была главная опасность его предприятия - пытаясь найти автора проклятия, маг рисковал слиться с сознанием источника и потерять себя, забыть свою сущность, никогда не найти выхода из спирали и вечно вращаться в ней, став одним из разделенных, ман... Он должен был найти равновесие - оставаться внутри заклятия, войти в сознание его творца, но в то же время - быть собой, помнить, что привело его сюда...

   'Я - Ар, последний в своем роду. Наследник Ло и Талландриэля. Я здесь, чтобы отомстить за их смерть. Я здесь, чтобы вернуть себе свое право. Я здесь, чтобы взять то, что принадлежит мне. Сила на моей стороне!'

   Темно. Вокруг темно и холодно. Идет снег. Вдруг он исчезает, как и небо над головой. Они въезжают под арку ворот. Цокот лошадиных копыт гулко отдается от стен. Пламя факелов бросает длинные тени в полузамерзшую грязь. Одна из них - тень клетки, похожая на толстую паутину. Они въезжают во двор.Между прутьев решетки он видит воинов. Они стоят по периметру двора, молча, как призраки. Факелы в их руках роняют горящую смолу на снег. Он шипит, тая. Приглушенный топот копыт и это шипение - вот и все звуки. Нет, еще детский плач... Не плачь, Айна! Все будет хорошо...

   'Я. Ар. Последний. Сила на моей стороне! На моей...'

   Пальцы на прутьях клетки. Грубые кожаные перчатки. Еще одни. Клетку ставят прямо в снег. Холод обжигает ноги. Айна уже не плачет. Ее дрожь передается ему. Он смотрит через плечо Анхата. Темнота вокруг колеблется, то подступая ближе, то отдаляясь. Оттуда, из мрака, выходит тень. У нее человеческие очертания, но это не человек. Снег мягко проседает под остроносыми сапогами, поскрипывая. Шаг за шагом. Пока сапоги не останавливаются перед клеткой.

   Мастер Ар смотрел себе прямо в лицо. Настоящее, не то, что он занял у Сирина. Лицо, которое было на восемь лет моложе того, что он привык видеть в зеркале. И которое он теперь рассматривал снизу вверх глазами перепуганного мальчишки. Мраморная кожа в обрамлении черных кудрей, темные глаза - красивые, спокойные, доброжелательные...

   'Он не человек, Анафаэль'.

   'Я знаю. Но вдруг он - хороший? Может помочь?'

   Затянутая в перчатку рука отмыкает замок. Дверь клетки распахивается. Анхат пятится, оттесняя его спиной к дальней стенке клетки. Айна уже там, тихо всхлипывет. В груди стучит так громко. Он видит черную руку через плечо брата. Рука тянется внутрь клетки.Черный бархат.

   Мастер Ар услышал свой собственный, вкрадчивый голос:

   - Не надо бояться. Я не причиню вам зла. Но один из вас должен пойти со мной.

   Теперь он слышал и другие голоса, которые были только в его голове. Нет, не в его, в голове Анафаэля. Того, кого он привык называть Гаммой.

   'Он лжет. Он не человек'.