перину, усадили ее, поднесли ей апельсины на блюде, рядом положили шелк и веретена. Сами хотели сесть у ее ног, но девушка сказала: «Если не хотите моей смерти, здесь не садитесь, найдите такое место, чтобы вы меня видели, но голоса этой женщины не слышали. Если мне что-нибудь понадобится, вы поможете, если нет — оставайтесь там, пока мы не уйдем».
Отправив служанок, красавица начала прясть. Увидела. Болтунья, что противница ее сидит чинно, на брань ее и бровью не поведет, так раскричалась, что все окрест оглушила. Такие слова изрыгала злая Болтунья, что внимать им не подобало. А дева даже не оглянулась, не то что ответом удостоила!
Закончив один клубок, красавица отложила веретено в сторону, очистила один апельсин, не спеша съела его, а кожуру бросила на тот берег: «Болтай, дескать, сколько хочешь!»
Взялась дева за второе веретено. Болтунья, как увидела это, еще пуще разъярилась. Дева мирно пряла, а жена Усейна трещала без умолку.
Красавица отложила второй клубок, съела второй апельсин, опять бросила кожуру: «Твои слова ценю я не больше этой кожуры!» Повернулась и взялась за третий клубок. Помахала она одной служанке и велела ей: «Ступай, скажи хозяйке, пусть оденется в такое платье, чтоб нельзя было ее узнать, придет на берег и сядет с вами, поглядит, что я с Болтуньей сделаю, только пусть ни слова ни говорит».
Увидев такое пренебрежение к себе, Болтунья так зарыдала и запричитала, что от ее крика скалы потрескались, вода застыла от непотребных слов, которые она изрыгала. В ярости металась она по берегу и швыряла через реку камни и песок. Но как ни бесновалась она, красавица не обращала на нее внимания и не произносила ни звука.
Пришла на берег Говорунья, послушалась свою воспитанницу, к ней не подошла, а села со служанками. Так поразило ее происходящее, что она и пошевелиться не могла.
Отложив третье веретено, дева взялась за третий апельсин, съела его, бросила кожуру и сказала: «Несчастная, я свое дело закончила, теперь пойду, а вся болтовня твоя в моих глазах стоит не больше этой кожуры. Теперь болтай сколько хочешь!»
Как увидела Болтунья, что она собирается уходить, рассвирепела вконец, рванулась с мраморной плиты, словно пытаясь удержать противницу, но не рассчитала и свалилась в реку. Лучшего и не была она достойна за свое сквернословие и злобу.
Как увидели это Говорунья и служанки, удивились и обрадовались, окружили красавицу, обнимали ее и целовали. Говорунья называла ее своей спасительницей: «Ты вызволила меня из дьявольской ловушки, ибо запуталась я вместе с сыном в дьявольских кознях». Веселые, возвратились все домой.
С того дня перестали называть ее Говоруньей и называлась она матерью Абубекира, женой, исполненной всяческих добродетелей. Вела она себя чинно и пристойно, по обычаю царскому.
Когда мы вернулись с охоты, вышла она к нам, облаченная в подобающие одежды, и скромно, почтительно обратилась к сыну: «Свет очей моих! Давно уже ты доверил мне эту луноликую деву и до сих пор не видел ее. Ныне я приготовила праздничный стол, останься пировать дома, увидишь красавицу, и, если она тебе понравится и окажется достойной тебя, я к свадьбе готова. Если же нет, поступай как знаешь». Обрадовался Абубекир и послал ко мне гонца с приглашением. Явился я на пир, красота той девы вызывала изумление. Но еще больше дивился я тому, как это мать Абубекира, женщина столь почтенная и разумная, могла вести себя так недостойно! Воистину коварен дьявол, если и разумного может лишить разума, иначе трудно было поверить, что эта женщина вершила дурные дела.
Влюбился в красавицу Абубекир и не мог скрыть своей любви, и сказал он матери: «Обрел я ее с трудом, ты вырастила ее, как родную дочь, не спрашиваю я о ней — ни хорошего, ни дурного, ни о том, какого она роду-племени, ни о родне ее — ничего знать не хочу. Она — судьба моя, не нужен мне никто, кроме нее, даже ангел с небес!» Отвечала Абубекиру мать: «Я давно люблю ее больше своей души, а сегодня она вызволила меня из дьявольских сетей, и отныне не стою я того, чтобы называться ее рабыней, а не то чтоб своей невесткой ее величать». Рассказала она сыну обо всем: «Если бы не совершила она такого, не ее (Болтуньи), а меня сегодня уже не было бы в живых».
Однажды сидели мы на высокой крыше и пировали. Увидели большой караван, входящий в город. Абубекир послал слугу к караван-баши с приглашением посетить его: «Приходи, мы купим что-нибудь из твоих товаров». Караван остановился. Караван-баши пришел, принес прекрасные дары. Сам он был в черном, и все остальные были также облачены в черное. Спросили мы о причине их траура. Заплакал караван-баши и ответил: «Великая беда приключилась с нами за грехи наши. Государь наш вот уже семь лет в золе и пепле сидит, облаченный в траурные лохмотья, даже деревья и камни в его царстве покрылись черным, как же подданным его веселиться!» Я спросил: «Что же такое случилось, что даже камни, глядя на вас, тоскуют?» Купец ответил: «У нашего царя была единственная дочь, когда ей исполнилось пять лет, все царство Морское ее лелеяло, а для родителей своих была она светом очей: возили они ее по всей стране, тешили и развлекали, недели не оставляли на одном месте. Они думали, что пребывание в разных местах пойдет ей на пользу.
Играла как-то девочка со своими приближенными, и обрушился на нас гнев божий — похитил ее кто- то. Все, кто был с ней, валялись убитые, уцелел только один слуга. Целую неделю не могли привести его в сознание. Когда пришел он в себя, спросили его: «Что приключилось с вами? Кто убил всех и где девочка?» Отвечал он: «Могу сказать одно: появилось вдруг что-то, черному облаку подобное, надвинулось оно на нас, как черная гора, о подобном я даже не слышал никогда. Пока не подхватило чудище девочку и не посадило на плечо, я не почувствовал ничего. Увидев, что царевну похищают, мы кинулись на похитителя. Но он только рукой взмахнул — и все полегли замертво. Я же, горемычный, остался в живых.
Как услышал это царь с царицей, лишились рассудка и три месяца не приходили в себя. Очнувшись, всю свою жизнь посвятили они поискам дочери, но ничего не могли узнать о ней.
Услышав рассказ купца, возрадовался в душе Абубекир: «Может, она и есть дочь морского царя?» Спросил он караванщика: «Ты узнаешь царевну, если увидишь ее?» Тот отвечал: «Кто удостоит меня счастья видеть ее! А узнать, конечно, узнаю!»
Абубекир рассказал обо всем своей матери. Она обрадовалась, как ей и подобало, и сказала: «Покажем красавицу, если это та самая царевна — что может быть лучше? Большую услугу окажем мы морскому царю».
Привели купца, показали ему красавицу. Признал он ее, а она рассказала то, что помнила из своего детства.
Воцарилось тут великое веселье. Караван-баши оставил все свои товары, а сам налегке отправился к своему государю сообщить радостную весть. А Абубекир, боясь, что морской царь не даст согласия, устроил свадьбу.
Получив весть о дочери, морской царь выслал большое войско со множеством сокровищ, щедро одарил зятя и царевну, свою дочь, и пригласил их к себе. Прибыв туда, я никого там не застал, а ныне нахожусь здесь. И дело мое и моего брата напоминает пустую перебранку Говоруньи и Болтуньи, но вы должны поступить подобно дочери морского царя. Если пятилетней малюткой она была по воле божьей спасена от страшного дэва, отчего же ты, сестра, не веришь, что и твои испытания кончатся и придет к тебе избавление?
Такими сказами, то шутливыми, то наставительными, тешили Русудан братья, пока не прибыл гонец с вестью о прибытии Придона. Соблаговолил господь, кончились их беды и горести. Прибыл знатный вельможа и доложил: «Отпустил великий владыка царя Придона, прибудет он сюда со многими богатствами, со славой и почестями». Поднялась великая радость, пошли встречать Придона старые царь с царицей и его дядья.
Помолодело сердце старца Аптвимиане при виде Придона, исполненного добродетелей и доблестей. Ликом и станом был он прекрасен и не имел себе равных. Заиграли трубы, забили барабаны, собралось все царство Иаманети, но Придон спешил повидать матушку свою Русудан, готов был умереть, лишь бы увидеть ее.
И явился Придон — государь всей Иаманети.
О ТОМ, КАК КОНЧИЛОСЬ СКАЗАНИЕ
