одиннадцать, а то и позже. Да вы садитесь и будьте как дома. Я примус уже поставила, сейчас ужин разогреется.
— Я уже поужинал, — отозвался Морозов. — Чайку разве что выпью стакан… Однако, и времени у меня на посиделки нет, а Ивана позарез надо увидеть.
— Да у них в военном городке в десять только вечерняя поверка, а потом он идет к своей крале в театр. Провожает ее домой.
— Что за краля такая? — полюбопытствовал Морозов.
— Артистка одна, красавица писаная — сроду таких красивых не видала. Сколько за ней ухаживают — она всех от себя отводит, как жар-птица крылом, а Ваньку нашего полюбила.
— Вот те и ну! — засмеялся Морозов. — Ай да Ванька… А вообще-то ничего противоестественного: он парень видный. Как говорится, блондин голубоглазый, да и ростом взял. Вот только неясно, насколько серьезно их знакомство. Об артистках всегда не так, как о других говорят.
— Да что вы, Сергей Кузьмич, Нина Михайловна совсем не такая. Она тоже из военной семьи — потому и полюбила Ваню. Отец у нее был комбригом — погиб в гражданскую…
Разговорился Морозов с Зиной и не заметил, как пролетел час, а за ним и другой. И вот в одиннадцать на пороге комнаты появился Иван Иргизов.
— Сергей Кузьмич, да это никак вы?!
— Я, Ванюша, кто же еще. А ты по театрам шляешься, с артистками знаешься! Смотри у меня, командир, не окрутили бы тебя раньше времени, да под венец не повели.
— Это ты уже тут наговорила, — Иргизов бросил недовольный взгляд на сестру. — Гость только вошел, а ты ему все секреты на стол.
— Дак это же Сергей Кузьмич! — удивилась Зина. — Неужто и ему похвастаться нельзя?
— Хвастаться пока нечем.
— Ладно, Иван, не серчай. — Морозов взял Иргизова за руку и усадил на кровать, сам сел напротив. — Времени у меня, Ванюша, совсем нет. Завтра в пять должен быть у туркменских кавалеристов.
— По каким таким делам? Инспекторская проверка, небось?
— На этот раз нет. Приехал из Ташкента, как говорится, со всеми манатками. Жену, правда, пока там оставил, а сам… прибыл принимать дела начальника учебной подготовки полка.
— Ого! — восхитился Иргизов.
— Вот и к тебе пожаловал, земляк ты мой дорогой, чтобы ты шел ко мне в боевую часть командиром взвода.
— Да вы что, Сергей Кузьмич! — Иргизов встал с кровати. — Нашли командира. Да я же не сегодня- завтра в запас отправляюсь. Рапорт уже написан. Документы подготовил — поступаю в САГУ, на историка буду учиться.
— Слышал я, Иван Алексеевич, о твоих забавах, — сурово произнес Морозов. — Командир мне твой сказал еще в Ташкенте, оттого и поспешил я к тебе, чтобы не упустить бойца революции и Красной Армии. Сдалась тебе историческая наука, когда революция не окончена. Только все начинается, только приступаем к перестройке старого мира.
— Да ведь, чтобы правильно перестроить старый мир, надо изучить его историю, корни, так сказать, — возразил Иргизов.
— Тьфу, дьявол! — выругался Морозов. — Да неужто ты станешь копаться в старых развалинах, когда надо новый фундамент создавать! Этого я понять не могу. Знал бы, что таким окажешься, сроду бы не взял с собой в Среднюю Азию. А то привез на свою голову. Тут, понимаешь, позарез командиры нужны для обучения рядового состава туркменского кавполка, а ты в историю ударился. Ну, посуди, дурья голова, кому как не тебе командовать туркменскими кавалеристами? Ты же два года руководил сводным туркменским отрядом, язык их выучил, разговаривать по-ихнему умеешь!
Иргизов задумался, отошел к окну и повернулся спиной к Морозову. Буркнул недовольно:
— Да у меня оговорено все, Сергей Кузьмич. О свадьбе уже идет разговор. Нина уже своих коллег- артистов оповестила, что выходит за меня замуж.
— Коллег, — передразнил Морозов. — Ишь ты, выискал буржуйское словечко! Да и сам обуржуился со своим театром.
— Ну, вы полегче, Сергей Кузьмич! — вспылил Иргизов. — Полегче в выражениях. Я хоть и Иван, но не из тех, которого понукают, как лошадь.
— Ладно, извини, — сдался Морозов, отошел тоже к окну и встал боком к Иргизову. — Извини, Ванюша, — повторил еще раз. — Я думал, ты весь в революции, а у тебя на уме амуры разные.
— Люблю я ее, Сергей Кузьмич, — признался Иргизов.
— Вот, дурень, — вновь пошел в наступление Морозов. — Да кто ж у тебя ее отбирает? Любишь и люби на здоровье. Разве я против. Я ведь тоже человек женатый, но это мне не мешает нести воинскую службу. Да и актриса твоя, если верить твоей сестренке, вроде бы из военной семьи. Неужто она откажется от тебя — от военного? Да никогда не поверю. Может, и полюбила она тебя за твой бравый командирский вид!
— Может быть, — согласился Иргизов.
Зина, внимательно следившая за разговором мужчин, вмешалась:
— Вань, а может правда оставишь пока свою археологию? На кой она тебе. Я уж какой раз тебя прошу.
— Ты-то хоть помолчи. — Иргизов посмотрел с обидой на сестренку и снова сел. Сказал, сдаваясь: — Подумать надо, Сергей Кузьмич… и посоветоваться с Ниной.
— Подумай, Иван, только бога ради не отказывайся. — Морозов направился к двери и, выходя, задержался на пороге. — Что касается вашей любви, то мы такую вам свадьбу справим — век будешь помнить. Ну, ладно, я пошел, а ты приезжай завтра в Кеши. Знаешь где расположение полка?
— Знаю…
— Ну, тогда спокойной ночи…
XII
Около шестисот конников, поэскадронно, продвигались по предгорной равнине. Следом за конницей следовали тачанки, артиллерийские орудия и машины связистов.
Жители недавно переименованного в Ашхабад Полторацка вышли на улицы взглянуть на красных джигитов. Взрослые снимали папахи и кепки, махали приветственно краснозвездным всадникам. Детвора бежала по обочинам до самой дороги на Бикрова. Здесь, на повороте, дежурил красноармейский патруль, не пропуская в военную зону штатских.
Следом за кавалеристами, отстав на полверсты, ехал Председатель Совнаркома республики Кайгысыз Атабаев, в военной гимнастерке и фуражке, на вороном жеребце. Рядом с ним заместитель председателя, Паскуцкий, и командир полка. Во втором и третьем рядах — представители партийных и комсомольских организаций.
Атабаев, покачиваясь в седле, улыбался, вспоминая прошлогодние маневры, когда туркменские кавалеристы показали высочайший класс подготовки. Сам Семен Михайлович Буденный, проводивший смотр войск, отметил высокую выучку и дисциплинированность джигитов.
Атабаев только что вернулся из Москвы. Был в приподнятом духе. Подергивая уздечку и бросая взгляды то на Паскуцкого, то на комполка, живо рассказывал:
— Входим во двор, направляемся к Большому Кремлевскому дворцу. У входа — Сталин, Куйбышев, Орджоникидзе… Буденный, конечно, с ними рядом. Здороваются, спрашивают о самочувствии и так далее. Семен Михайлович подходит ко мне: «Ну, что, — говорит, — товарищ Атабаев, как там ваши кавалеристы?» Я говорю: «Товарищ Буденный, кавалерия — это ваша стихия, а я только ваш помощник». Понравился ему ответ. Взял меня под руку, начал расспрашивать о командирах, о полковой школе, о трудовых занятиях. Ну что ж, я, разумеется, рассказал о нашем боевом кавалерийском полку во всех подробностях…
