немецкий нефтяной рынок.
- И персидскую нефтедобычу, а? - улыбнулся в ответ бывший министр. - Энтони ввел меня в курс дела. Не огорчайтесь, старина, так нужно.
- О, я вполне доверяю и Энтони, и вам, Уинстон, - не менее дружелюбно сообщил собеседник. - Тем более вы, пожалуй, лучше всех знаете перипетии наших нефтяных дел.
- Да. - Черчилль выпустил очередное облако дыма, подобрался и жестко разъяснил: - Я создал Англо- персидскую компанию, я добивался особого положения для Shell после войны, и сейчас я же намерен вернуть Shell в лоно империи. Вы понимаете, о чем я, дружище?
- Безусловно.
- Так вот, Детердинг заигрался. Русский нефтепровод в Иране, конечно, не нужен, но правительство вошло в Англо-персидскую компанию не для того, чтобы делать деньги, но чтобы создать независимую компанию для служения национальным интересам.
- Мы можем надавить на Shell?
- Уже пробовали, - пожал плечами Иден. - Пытались увеличить долю правительства в тресте. Но мы хотели иметь возможность назначать в совет директоров своего члена и получить право утверждать всех остальных, как это принято в Англо-персидской. Детердинг отказался. Он стареет, но он человек твердых взглядов, и, я боюсь, мы не можем предотвратить его, скажем так, общение с иностранными политическими лидерами.
- Война показала, что горючее - ключевой элемент национальной стратегии, - веско изрек председатель правления Англо-персидской компании. - Британская компания должна разрабатывать нефтяные запасы, находящиеся под британским контролем. Контролем нефтяного месторождения, достаточного для нужд флота.
- Нам всегда был нужен доступ к надежным запасам нефти при разумном уровне цен, - проворчал Черчилль. - Со времени перехода Адмиралтейства с угля на керосин.
- Кроме того, сейчас мы ведем переговоры о создании нефтяного картеля, в который вошли бы мы, Standard Oil и «Российские нефтепродукты». Такой союз сможет регулировать мировые цены, а это уже политика. И тут лишние не только Детердинг и Шлейхер, но и Париж. Кабинет поддерживает готовящееся соглашение.
- Что касается кабинета… - начал Иден.
- Правительство поменяется, - перебил его Уинстон. - Народ Британии не желает возрождения Германской империи, но не простит слабость, а кабинет готов сдать немцев Петербургу. И это в то время, когда мы еще не оправились от депрессии, а отношения с Россией на грани разрыва.
- В прошлом году, - напомнил чиновник Foreign Office, - в Оттаве Британское содружество приняло решение о протекционизме в рамках империи. Доминионы получили льготы, сейчас они поддерживают нас как никогда. Остальные жалуются на высокие пошлины. Определенные уступки, по всей видимости, придется сделать скандинавам и Аргентине.
- Но, разумеется, не России или Франции! - поднял палец вверх Черчилль. - Торговый договор с русскими уже не действует.
- Но Британия остается основным российским рынком, до четверти продаж, - заметил Инверфорс. - Если канадская пшеница теперь освобождена от пошлин, то русская, а это главный предмет их экспорта, обложена пошлиной в два шиллинга за центнер. В позапрошлом году пшеница из России составляла 18 процентов ввоза, в этом - около трех.
- Вообще, российский ввоз в Англию сократился почти наполовину, - кивнул Иден. - Наш импорт тоже сокращается, русские покупатели уходят к американцам и немцам. Если у них получится подмять Берлин…
- То они будут вынуждены тратить деньги на оккупационную армию, а репараций все равно не получат, - перебил его Черчилль. - И вы видите не то, что нужно, друг мой. Русские сейчас закупают оборудование. Но, получив в свое распоряжение индустрию Германии, они вернутся к поставкам на немецкие заводы сырья на переработку и вывозу готовых изделий, это выгоднее постройки собственных фабрик. Тем более рабочая сила в Германии подешевеет, а цены упадут. А это затормозит промышленное развитие самой России. В итоге, я уверен, ослабнут обе страны! В Германии наступит хаос, порождающий жажду мести. И после вывода франко-русских войск к власти вместо Шлейхера придет куда более радикальный лидер. А мы будем требовать вывода войск с самого начала оккупации.
- Но ограничимся нотами, не так ли? - мгновенно уловил мысль замминистра иностранных дел. - Пожалуй, это даст двойной эффект. Смотрите: русские и французы будут благодарны за то, что мы не предпринимаем реальных шагов против их акции. А для Берлина мы станем единственным защитником и надеждой, любое немецкое правительство будет вынуждено апеллировать именно к нам … занятная перспектива, Уинстон.
- Есть и третий эффект, - добавил, вновь взяв сигару, лидер оппозиции. - Британии не нужна война в Европе в ближайшие десять лет, хватает дел в самой империи. Усмирив Германию и завязнув в ней, Париж и Петербург предоставят нам эти годы. Но чтобы умело ими распорядиться, нужен новый кабинет. Который не только разрешит внутренние проблемы, но и восстановит мощь армии, а главное, флота. После войны мы основательно сократили вооруженные силы, а через десять-пятнадцать лет нам, полагаю, потребуется иметь в запасе не только декларации.
- Маршал Фош назвал Версальский мирный договор «перемирием на двадцать лет», - вспомнил Иден.
- Любой мир - всего лишь перемирие, - вставил Мензис. - Вопрос в сроках и будущих коалициях.
- Именно, - выдохнул сигарный дым Черчилль. - И отсрочку следует продлить. Фош великий человек, но французы легкомысленны, им свойственно ошибаться в цифрах. Версальский договор, который закрепил наш военный триумф, поселил в душах миллионов немцев чувство унижения и жажду реванша. Оккупация усилит ненависть к победителям, но из их числа выпадет Англия. И через десять лет мы станем тем арбитром, который определит судьбу Европы.
- Но для этого понадобится сила, - вернул разговор к сегодняшнему дню Инверфорс. - А значит, и нефть.
Возражений его слова не вызвали. Никто лучше Черчилля не представлял того значения, которое имела нефть. Для самого существования Британии, тем более для войны.
- Британские работники страстно желают, - медленно произнес Уинстон, - чтобы компания не предпринимала ничего, что противоречило бы политике правительства Его Величества.
- В крайнем случае, Эндрю Агню, он член совета директоров, вы все его знаете, попросит правительство уполномочить соответствующие ведомства провести расследование, - сообщил Иден. - С тем, чтобы Эндрю мог со своими коллегами в совете директоров компании принять соответствующие меры.
- Это крайний случай, - возразил видный член Палаты общин. - Все и без того согласны с предложениями правительства о реформе управления компанией. В случае если бы, к примеру, сэр Генри вышел на пенсию.
- Полагаю, он может принять такое решение, - осторожно произнес Инверфорс. - Конечно, если привести весомые аргументы в пользу такого шага.
- Полагаю, - задумчиво воспроизвел интонацию Мензис, - с учетом готовности Совета директоров Shell к поддержке расследования, такого рода аргументы могли бы появиться и без действительного проведения такового. Несколько позже. Но весьма убедительные.
- Просто имейте это в виду, Стюарт, - дружелюбно кивнул лидер парламентской оппозиции. - В случае появления подобных сведений главу столь солидной компании, какой является Shell, следует немедленно поставить в известность… Что касается Парижа и Берлина, - повернулся он к Инверфорсу, - то французы не станут нам мешать, а немцев давно пора несколько усмирить, я думаю, все с этим согласны. Но сейчас у нас проблема с Персией. Что решено с шахом?
- Пока ничего. Но русские на днях дали понять, что готовы надавить на Пехлеви, французы тоже не желают осложнений на Среднем Востоке. Думаю, мы договоримся, и на лучших условиях, чем хотят персы.
- Если, конечно, переговоры состоятся, - заметил Иден. - Стюарт, - обратился он к разведчику, - насколько вероятно покушение во Франции?
