двух рук в движении, сквозь карман - 'флешем'… Ну, а когда 'орловцев' повязала летучая группа Сыскной полиции, Дубинин попал в Кресты.
- Это дело я помню - кивнул Николай Степанович. Это двадцать седьмой год, их сам начальник Сыскной полиции, Кирпичников брал. 'Орловцев' тогда повесили, а Флеш умудрился сбежать.
Генерал откинулся на спинку кресла, потер рукой грудь напротив сердца, посидел молча. Потом кряхтя достал из ящика стола маленькую таблетку, бросил под язык и запил водой.
'Он не играет - профессионально отметил полковник. Фридрихович действительно на грани, последний раз он сердечное в прошлом году глотал, когда в Германию войска вводили. Что за мистика с этим Дубининым? Чего высокопревосходительство мог так испугаться? Может, Флеш агент Корпуса? Ну и что? И не таких вербовали, и сам Коттен провокациями еще в 1909 прославился'.
А начальник заговорил снова:
- Сбежать, да. Дубинин при задержании открыл стрельбу и тяжело ранил двух городовых, один из них потом преставился. В 'Кресты' его доставили еле живого - видимо, били от души… И да, через три месяца он сбежал. Бежал, имея план тюрьмы с отмеченными крестиками дверями, которые были не заперты.
Нда-с… а после 'душевной беседы' в Сыскной, стоившей ему сломанных ребер и выбитых зубов, он как с цепи сорвался, да и озверел, пожалуй. За один январь двадцать восьмого года он убил девять человек и совершил больше десятка уличных грабежей и три налета. Полиция знала его 'лежки', устраивали засады, но… уходил, оставляя трупы. На одной из квартир, где его ждали, почувствовав опасность, он с порога начал стрелять, убил хозяйку и двух сыщиков из Летучего отряда. В общем, уголовные зовут таких 'отвязанные'. Кроме налетов и грабежей, за ним еще несколько заказных убийств в Австрии, Швейцарии и Франции.
- А в России?
- Вот тут наша история и начинается - вздохнул фон Коттен. Сейчас я Вам сообщу сведения, имеющие характер не просто секретный, но - не подлежащий огласке никогда и никому. Впрочем, сами поймете.
Видите ли, это был двадцать восьмой год! Как раз с последствиями войны и бунтов справляться начали. А коль успокоилось все - снова либералы зашевелились. Да и не только либералы, в обществе 'настроения' образовались… антимонархические. Причем не в левой среде, с этими-то мы научились справляться. Среди своих. Да и государь к тому поводов давал немало. Помните - амнистия членам левых партий, не запятнавших себя иными преступлениями, разрешение эмигрантам вернуться. Повышение налогов, земельная реформа, расказачивание началось.
Это Гумилев помнил. Особенно последнее, в двадцать девятом он был на Дону. Казачьи войска когда-то формировались для охраны границ, чем и отрабатывали свои огромные льготы. К концу двадцатых, свои обязанности выполняли только Семиреченское, Забайкальское, Уссурийское и Амурское войска. Другие получали привилегии ни за что, но отказываться от привычных преимуществ казаки не собирались. Потому и было принято решение об отмене казачьих вольностей, кроме четырех приграничных войск. Да, часть казаков переселилась, часть - получила компенсацию и успокоилась, тем более возмещения деньгами и землей, проведенные за счет бывшей войсковой казны оказались весьма приличными, но были и другие. Спровоцированные казачьей верхушкой, потерявшей возможность бесконтрольно грести из войсковой казны, они попытались поднять мятеж. Это выступление было предельно опасным - ведь бунтовала 'опора самодержавия', люди, с детства учившиеся обращаться с оружием. Но подавить волнения удалось неожиданно быстро, хотя и не без крови.
- Помните - уловив мелькнувшее в глазах полковника понимание, кивнул Михаил Фридрихович. Тогда вспомните, что во многом бунт удалось локализовать, поскольку погибли Краснов, Тундутов и Филимонов - лидеры возмущения в Донском, Астраханском и Кубанском войсках.
- Тундутова случайно застрелили в ювелирной лавке, при налете - мгновенно вспомнил Николай Степанович. А Краснов и Филимонов погибли в автокатастрофе… Флеш?!
- Флеш - вздохнув, согласился фон Коттен. Они не давали поводов к легальным мерам, но намеревались стать вождями выступлений. И это не все, в тридцатом он же убрал генерала Корнилова - этот фат начал играть в республиканские игры с… некоторыми фигурами из высших слоев. Ну и еще было несколько случаев помельче, когда Дубинин оказывал… н-ну скажем… содействие государственным интересам. В особливо деликатных шагах.
Скандальную смерть Корнилова Николай Степанович тоже помнил. Труп генерала нашли полураздетым на окраине столицы, слухи о его гибели ходили разные, но убийство так и осталось нераскрытым. Подумав, он, пожалуй, мог бы догадаться и о других упомянутых собеседником 'особливо деликатных' случаях.
- Ну а в свободное время - угрюмо продолжил генерал, - Флеш грабил крупных предпринимателей и, что самое интересное - других уголовников. Кроме разбоев, занимался и убийствами, по найму.
- Форму поддерживал? - не выдержав, желчно вставил полковник, заработав бешеный взгляд начальника. Отвечать тот, впрочем, не стал, и продолжил:
- Работал он обычно в одиночку, иногда брал подельников, из надежных урок. Когда он убил Владислава Жимерина, известного мошенника и вымогателя, авто расстреливали четверо.
'Надежных, это в приятельстве с полицией не состоящих - перевел для себя Гумилев. А проверять ему сие покровители из Корпуса помогали. Ни черта ж себе, оперативные игры!'
А генерал рассказывал дальше:
- Флеш постоянно занимался джиу-джитсу, стрельбой. Был франтом - одевался в магазине Менделя, шляпы и перчатки покупал только у Лемерсье, часы - у Буре, фраки у Деллоса. Появлялся на премьерах в Художественном, на бегах, в Английском, Охотничьем и Купеческом клубах. Под чужим именем, разумеется. Сыскные сидели у него на хвосте постоянно, но взять не могли.
- Как его задержали?
- Случайно засек полицейский опознаватель, в обувном магазине Бекли, на Невском. Дубинин пытался отстреливаться, получил пулю в брюхо. Судили, отправили в Акатуй - на каторгу. И вот позавчера он бежал! Ушел через канализационную трубу. А ведь Акатуй - особая тюрьма, она разделена на сектора, участки, переход из одной части в другую без сопровождения надзирателей и знания паролей невозможен. И к трубе его должны были привести, да еще решетки в стоке помочь открыть!
Генерал замолчал.
- Ваше высокоблагородие - начал подождав, Гумилев. Я так понимаю, Флеш - агент Департамента?
Коттен вздохнул, допил воду и вытащил еще одну папиросу, сказал тихо:
- Нет.
Покрутил неспешно шеей во внезапно ставшем тесным воротнике мундира, и продолжил:
- Он не был агентом, он был сам по себе. Бандит. Но если с ним встречался кто-то… кого он знал лично, и намекал, что для государя и отечества следует, чтобы определенная фигура была… э-э, нейтрализована, Флеш не отказывался. Взамен получал сведения о его поисках и документы. Ну и так… по необходимости.
- Государь… - выхватил главное слово полковник.
- Нет! - резко отказался начальник Охранки. О существовании неких… контактов с уголовными знали лишь трое. Я, шеф Корпуса Глобачев и Мартынов, его заместитель. Но работал с Флешем я один, остальные только имели сведения. Озабоченность наверху высказывали лично мне. Никоим образом не подразумевая… Понятно?
- Да - ядовито усмехнулся Николай Степанович. Конечно, понятно. Никоим образом! И что теперь?
- Теперь я не участвовал в побеге Флеша! - рявкнул фон Коттен. И тут же вновь сник:
- И не знаю, кто ему помогал. А помогали - без этого он из Акатуя бы не ушел.
- Вариант с его подельниками, не рассматривается?
- Нет, конечно.
- Но почему? Насколько я понимаю, денег Дубинин награбил немало? Где-то ведь они лежат? И за такие суммы…
- Нет - махнул рукой генерал. В том-то и дело, нет у него денег. Подельники да - Флеш молчал, и из них никого не взяли, они на воле. А вот деньги его пропали.
- Как пропали?
Генерал снова помолчал, наконец закурил папиросу, и пробурчал:
- Он грабил не лучших представителей общества, видите ли.
