– Да; и будь у них достаточно оснований обвинить меня в том же, я не стоял бы сейчас перед вами. Если вы не возьмете меня под свою защиту… Мне страшно, ваша светлость.
Лорд Уильям обратился к молчавшему конюшему:
– Что с ними делать, Мендвилл?
– Отправить обоих с Кеклендом, – коротко посоветовал тот.
Наступило недолгое молчание.
– Да, но куда вы отправите Кекленда? – спохватился Уильямс.
– Пока не решено, – ответил лорд Уильям, – сейчас он в безопасности на борту «Тамар».
Мнимый сержант беспечно рассмеялся:
– Если угодно вашей светлости, посылайте с ним Чини – он боится. Мне рано опускать знамена. Я пришел служить моему королю… ну, и себе маленько. Мне еще надо свести старые счеты с одним парнем по имени Гарри Фицрой Лэтимер.
Упоминание этого имени пробудило в Мендвилле новый интерес к Дику Уильямсу. Он устремил на него испытующий взгляд, обладавший, казалось, особенной проницательностью оттого, что темные глаза капитана контрастировали с его светлыми волосами.
– Лэтимер! – воскликнул он и после паузы добавил: – А что у вас с этим Лэтимером?
Уильямс заколебался, будто резкий тон насторожил его.
– …Ваша честь его знает?
– Я задал вопрос, – жестко сказал капитан.
Уильямс, как бы раздумывая, предостерег:
– Мой ответ может обидеть вас, капитан, если Лэтимер – ваш друг.
– Мой друг! – неприязненно скривился Мендвилл, – вы полагаете, у меня есть друзья среди мятежников?
– О нет, только этот, – Уильямс повернулся к его светлости. – Мистер Лэтимер – один из богатейших плантаторов в провинции, а может, и во всех тринадцати колониях, и у него множество друзей среди тори. Взять, например, сэра Эндрю Кэри, барона Фэргроува, – он из самых ярых тори, а Лэтимер собирается жениться на его дочери.
Мендвилл посмотрел на него высокомерно. Оказывается, парень не слишком хорошо информирован.
– Это была случайность. Теперь дело обстоит иначе. Сэр Эндрю – мой друг и мой родственник, и я лично слышал от него, что негодяй Лэтимер никогда больше не переступит порога его дома. Добавлю, что я с Лэтимером не знаком и никогда его прежде не встречал, хотя мне отлично известны его делишки – как, впрочем, и лорду Уильяму.
– Да, уж, – проворчал его светлость, – этот тип – паршивая овца в стаде. Если бы провинция избавилась от таких, как он да еще смутьян Гедсден, все было бы проще.
– Ну, так говорите смело – что вы о нем думаете? – предложил конюший. – Какая кошка между вами пробежала?
– Всего лишь тяжба. Эта алчная лиса самовольно передвинула границы и оттяпала около пятидесяти акров от подаренной мне земли, – голос Уильямса вибрировал от презрения. – Вот вам и благородный джентльмен. Человек, богатый, как Крез, не побрезговал кражей земли у Лазаря вроде меня. Таковы душонки этих бандитов с большой дороги. Все они одним миром мазаны. У них нет ни верности своему королю, ни страха перед Богом, ничего святого.
– Но вы имеете право апеллировать к закону, – напомнил лорд Уильям, пораженный подобной низостью.
– Закон! – саркастически воскликнул Дик Уильямс. – Законы у нас в Южной Каролине стряпают такие, как мистер Лэтимер. Богатые плантаторы правят провинцией и никогда не станут издавать законов друг против друга.
– Мы изменим их, Уильямс, когда уладим беспорядки.
– На это я и надеюсь, сэр, за то и сражаюсь. – В его синих глазах вспыхнуло пламя, худое бледное лицо покрылось пятнами румянца, – Потому я и готов жизнь положить за короля, чтобы мы могли, наконец, судить набобов, подобных мистеру Лэтимеру. Он и без награбленного жил, словно князь. Хищный мерзавец!
– Его мы будем судить, не сомневайтесь, – веско произнес капитан Мендвилл. – Он сам затягивает петлю на своей шее. Фактически он уже затянул ее!
– Что вы говорите, капитан? – оживился Уильямс.
– То, что сказал, – отвечал Мендвилл, но обсуждать эту тему не стал.
Однако Уильямс желал продолжить и переминался, вертя шляпу в грязноватых руках. Тогда лорд Уильям направил беседу в другое русло, вернее, вернул ее к тому, с чего она начиналась.
– Что вы намерены делать дальше, Уильямс? Куда отправитесь?
– Я? Почему бы не туда, откуда приехал? Обратно, за Брод-ривер. Так что, если ваша светлость имеет какие-нибудь сообщения или письма для Флетчелла, Куннингхэмов, Браунов либо других верных людей, то я как раз тот, кто может их передать.
– Письма… – улыбнулся лорд Уильям. – И вы еще говорите, что служили у Кекленда. Нет, нет. Да и нет у меня для них писем.
– Если бы вы сочли меня таким же внушающим доверие, как другие – те, кто уже выполнял поручения вашей светлости…
– Другие? – удивился губернатор. – Я не отправлял никаких писем. Кто вам сказал?
– Я всего лишь предположил, ваша светлость. Ибо как еще поддерживать связь с далекими местами?
– Только не письмами, – губернатор с видом знатока скептически покачал головой из стороны в сторону.
– Тогда устно. Поверьте, я всецело ваш человек. Вы не хотите передать никаких сообщений?
– Никаких. Передайте только, чтобы держали людей наготове.
– Разве вы не приказываете им начать вооружаться?
– Нет. Пока нет, если только у них не припасено в достатке вооружения и они не решат, что уже достаточно сильны.
Красивое юное лицо Уильямса разочарованно вытянулось.
– О, сил у них мало, и оружия тоже – это мне известно. Кроме того, там побывал Драйтон со своими антиправительственными речами, и ряды наши поредели.
– Новости несвежие, – вставил капитан Мендвилл.
– Да, по-видимому, это так, – вздохнул Уильямс. – Если бы мы могли рассчитывать на войска его величества!
– Потерпите, – отвечал ему лорд Уильям, – вы их непременно получите. Господь нам их посылает или кто-то другой, но вскоре ожидается их прибытие.
Взгляд Уильямса вновь зажегся нетерпением.
– Неужели, ваша светлость? – спросил он, затаив дыхание.
Молодой губернатор прошел за письменный стол.
– Вчера я еще не смог бы этого утверждать. Но сегодня получено письмо от королевского секретаря, – он указал на конверт, и Уильямс заметил, как омрачилось его лицо, а глаза погрустнели. – Его величество решил привести к повиновению весь континент – целиком. Так всем и передайте.
– Сэр, это развеселит их сердца, как развеселило мое. Ваша светлость имеет в виду, что к нам посланы солдаты из самой Англии?
– Да, именно так – сюда, в Чарлстон. – Но в голосе лорда Кемпбелла не чувствовалось радости. – Если мятежники не склонят свои упрямые головы, город очень скоро превратится в театр военных действий.
– Добрая весть, честное слово! – Молодой человек не сдерживал ликования. Капитан Мендвилл и даже безмолвный секретарь снисходительно улыбнулись, глядя на его оживление, но лорд Уильям оставался угрюмым. – Лишь одна новость обрадовала бы меня сильнее, – добавил Уильямс, – это если бы я узнал и был уверен наверняка, что Лэтимера повесят – как вы, ваша честь, пообещали. Но если вы подразумевали
