— Видал? — произнес наконец Мишка. — Опозорила нас! Я говорил — засмеет.
— Розыгрыш! — возмутился Димка. — Она думает про нас — ребятня, что с ними церемониться!
Из комнаты донесся взрыв смеха.
— Смеются над нами, — сказал Мишка, — а мы-то поверили: священник, священник! Вот дураки!
— Притащились… Здрасте, батюшка поп. Эх, знаешь, Мишка, что мне сейчас охота сделать? Ров бы вырыть, чтобы пять метров глубиной, да вокруг дома бы и обвести. Чтобы эта ваша Лина выскочила да… бултых! Загремела бы, так ей и надо!
— Ров — это уж слишком, — пробурчал Мишка, — при чем тут ров? Просто давай не будем больше с ней разговаривать. Никогда. Ни слова! Согласен?
— Согласен! Пускай знает — не на таких напала!
— Пусть она что хочет говорит, а мы — ни слова в ответ! Клянемся?
— Клянемся!
Обнявшись за плечи, друзья зашагали к двери. На крыльце неожиданно увидели Лену Кузнецову. Она стояла у самых перил и энергично оттирала платочком со своего рукава какое-то пятно.
— Новое платье чуть-чуть не испортила, — сердито сказала Лена. — Чего это они у вас, всегда такие ненормальные?
— Кто ненормальный?
— Соседи. Вернее, соседские жильцы. Только подхожу к вашему дому, вдруг из их калитки как вылетит дядька! Длинный такой, в беретке. Чемоданом своим едва с ног не сбил. Еле отскочить успела — второй бежит. Кричит: «Костя, Костя!» Калитку распахнул, а она — крашеная. Вот, рукав перепачкала…
— Сейчас бензину принесу, — сказал Михаил. — Любое пятно отмоет.
Михаил пошел за бензином.
— Этот второй был тоже с чемоданом? — полюбопытствовал Димка.
— Нет, у него рюкзак висел на спине. Вижу, бежит вовсю, и рюкзак на спине подпрыгивает.
— На поезд опаздывают, что ли? — задумался Димка.
Явился Мишка, принес флакон с бензином.
— Давай ототру.
— Ни в коем случае! И не прикасайся! Испортишь мое лучшее платье. Я сама.
Лена сбежала с крыльца, уселась на скамейке и занялась чисткой рукава.
— Эх, девчонки… — покачал Димка головой. — Платье для них — это всё! Подумаешь, платье. Тут мы такие дела делаем, а она — платье!
Мишка успел рассмотреть нарядное, с голубой оборкой Ленино платье и поэтому был несколько иного мнения. От этого платья и глаза казались голубее, и коса пышнее, и лицо выглядело загорелым, цвета топленого молока. «И где это Ленка успела так загореть? — подумал он. — И ноги, и руки загорелые». Для сравнения он вытянул свои руки, оглядел их, и собственные руки показались ему некрасивыми и тощими. «Ничего, боксом займусь, наращу мускулы. Не хуже, чем у Олега, будут».
— Слыхал, Миш? — Димка кивнул в сторону изгороди. — Уехали эти-то. На станцию побежали. Вот Кузнецова видела.
— Странно, — сказал Мишка. — Раскопки в разгаре, а они уехали. Может, не насовсем?
— Бежали как на пожар! — возмущалась Лена. — Едва не сбили с ног… Она еще раз оглядела свой рукав. — А что за дела вы делаете? Мне, конечно, ни слова? Как не стыдно!
— Да мы только что пришли! — сообщил Димка. — Мы у попа… Мы нашли человека, который уйму всего порассказал о Городце. Специалист!
— И книги дал. Все то же самое написано, что и в наших, только по-современному. Теперь изучу все как следует и засяду писать реферат. — Мишка решительно хлопнул ладонью по скамье. — А то неудобно, профессор ждет. Я обещал. Только не знаю, как они пишутся, эти рефераты. С чего начинать надо и так далее.
— Как с чего? — удивилась Лена. — С самого начала. Как орда окружила наш город и что дальше было…
— Ты думаешь? — облегченно вздохнул Мишка. — Ну, это-то я представляю себе хорошо. Только вот с подземным ходом выяснить надо.
— Завтра нас отпустят на каникулы, и начнем искать… — пообещал Димка. — Лопаты у всех есть?
— Лопаты — это еще не всё, — рассуждала Лена. — Нужна веревка, фонарь. И лучше, чтобы у каждого был свой фонарь. Кто знает, может; заблудимся в этом самом подземелье.
— Продовольствие готовьте, — посоветовал Мишка. — Флягу для воды, вещмешок…
— Фляга у меня есть, — сказала Лена. — Фонарик у папы выпрошу. А вот веревки длинной нет. Веревку в магазинах поискать придется. И чтобы не очень толстая, а то тяжело будет нести… — Она вдруг рассмеялась. — Мы это все так говорим, как будто подземный ход уже нашли, вот он, рукой подать! Осталось только забраться туда с фонариком да с другой стороны выбраться.
— Найдем! — воскликнул Димка.
— А вдруг его и вовсе не существует!.. Ну с чего вы взяли, что он есть? Бабка старая чего-то напела там, а вы и вообразили. Мальчишки все фантазеры. — Лена расправила голубую оборку на юбке и стала ею любоваться, наклоняя голову то к одному, то к другому плечу.
— Бабка! Не в бабке дело, — сказал Мишка. — Хотя из народных песен многое можно узнать. Поют же, например, про Стеньку Разина, про Ермака поют…
— Это как Стенька Разин княжну в реку бросил? — презрительно улыбнулась Лена. — А я не верю, что Степан Разин, народный герой, был способен на такой хулиганский поступок.
Мальчишки уставились на нее, не зная, что сказать.
— К тому же папа рассказывал, что песни эти — и про Ермака и про Разина — вовсе не народные песни. То есть народные, только сочиненные каким-нибудь поэтом. Поэт сочинил, а народ подхватил и поет себе… Надо же народу что-то петь…
— Ну хорошо. — Мишка нахмурился. — Скажем, мы не верим этой самой бабкиной песне… Но у меня и другие доказательства есть.
— Какие?
— А вот: в ямах, которые находятся за стеной детинца, нет ни черепов, ни обломков оружия. На территории посада — тоже, по-моему, ничего не нашли. Я специально ходил смотрел.
— А разве Анкудинов двор не в посаде стоял? — удивился Димка. — Ведь за вашим огородом была яма, где ты кинжал нашел и все другое.
— Я много об этом думал, особенно когда мы у Никиты план смотрели. Глядите, что получается.
Мишка вытащил из кармана блокнот, вырвал страничку, стал рисовать по памяти план.
— Вот это Тесьма. — Он провел через всю страницу наискось черту. — Вот детинец, крепость городецкая. Видите, одной стороной детинец подходит почти к самой реке. Между ним и рекой только узкая полоска берега. Ну, вокруг детинца, конечно, вал и ров. Только там, где река, рва нет, один вал. Наверное, река считалась достаточной защитой. Так. Пойдем дальше. Вокруг детинца, защищенного валом и рвом, расположился посад. Вот он.
Посад на Мишкином рисунке напоминал подкову. Концы подковы примыкали к реке; постепенно расширяясь, она окружала детинец.
— А вот и Анкудинов двор. — Михаил нарисовал кружок около левого конца подковы, там, где детинец совсем близко подходил к реке.
— Выходит, если смотреть с Анкудинова двора, — соображала Лена, — с одной стороны видна река, а с другой бревенчатая стена детинца высится. Так?
— Так, — подтвердил Михаил.
— А огороды? — спросил Димка. — Огороды были тогда или нет? Ведь они и сейчас к Тесьме спускаются.
— Кто его знает, — сказал Михаил. — Да дело не в огородах. Они оборонного значения не имеют. Ну, Кузнецова, давай соображать, в каком месте было удобнее устроить подземный ход?
Все трое уставились на план.
— Конечно, вот тут, где-то около Анкудинова двора, — сказала Лена. — Потому что в любом другом
