Европе', можно и должно говорить просто о Европе. Нужно заметить, что такое определение Европы издавна присутствует русском сознании; возьмем первый приходящий на память пример:
('Медный всадник', 1883)
Эта формулировка, данная около столетия назад, имеет дело именно с упомянутым определением Европы; Россия здесь не Европа: иначе нечего было б прорубать в нее 'окно'…
Следует указать на возможность еще одного терминологического смешения, и притом противоположного направления, а именно отождествления Евразии с Азией; между тем как срединный географический мир Евразии отличен от географического мира Европы, так отличен он и от мира Азии… При различении нескольких географических миров на одном сплошном сухопутном пространстве вообще невозможно провести раз и навсегда точные географические границы; и, конечно, граница политическая (в данном случае России и СССР) передает весьма несовершенно очертания Евразии как особого географического мира; важно определить бесспорные средоточия, основные пятна различаемых миров; в евразийском понимании, бесспорной Азией является система восточных, юго-восточных и южных периферий Старого Света: Японии, застенного Китая, Индокитая, Загималайской и Загиндукушской Индии, Ирана (хотя бы в пределах нынешней Персии) и всей так называемой 'Передней Азии'. И если евразийцы 'окну в Европу' противопоставляют 'упор на Азию', это не дает оснований, в чисто географическом смысле, отождествлять срединный мир Евразии, имеющий средоточие в трех низменностях-равнинах (Беломорско- Кавказской, Западно-Сибирской и Туркестанской), с периферическими областями Азии…
Азия, Евразия и Европа в указанном понимании — суть именно 'географические миры', пространства, поддающиеся реальной географической характеристике по нескольким признакам одновременно. От понятия 'географический мир' нужно отличать понятие 'часть света'. В определении последнего основой деления полагаем исключительно 'граничные очертания воды и суши', т. е. проводим 'однопризнаковое' деление, и притом 'искусственное', так как 'водным пространством разделяются весьма часто такие части суши, которые составляют по всем естественным признакам одно физическое целое, и, наоборот, части совершенно разнородные часто спаиваются материковою непрерывностью' (Н. Я. Данилевский). Азия, Евразия и Европа, в нашем определении, составляют одну 'часть света'. Этой части света в русской терминологии приличествует, по нашему мнению, имя Ойкумены. Это греческое слово, означающее 'вселенную', латинский orbis terranim, доныне не имело применения в русской терминологии. Ныне им можно обозначить 'вселенную' русской истории, тот материковый массив, на котором развертывалась и развертывается русская история, основной континентальный массив Старого Света, который в то же время, в определенном смысле, есть 'Монголосфера', область, в свое время на девять десятых объединенная монгольской державой XIII–XV веков (по территориальному протяжению величайшей державой, известной истории). Россия новых веков родилась в лоне и стала наследницей монгольской державы; и между прочим, также и в этом смысле основной континентальный массив Старого Света есть географическая ее 'Ойкумена' [204].
Рассматривая идейные истоки русской государственности, говорят обыкновенно о византийском наследстве. И применительно к духовно-культурной области такое утверждение является вполне обоснованным. В геополитическом отношении дело обстоит иначе. К областям, составлявшим геополитическую сферу Византии, являвшимся ее владениями, русское расширение приблизилось к концу XVIII века (Крым, соответствующие части Кавказа); но и тогда области эти явились периферичными для России, как в свое время были 'перифсричны' для Византийской империи. Эта периферичность неизбежно останется в силе также и в том случае, если окажутся вовлеченными в государственную орбиту России- Евразии бывшие основные средоточия Византийской империи. Для геополитического бытия России- Евразии географическая сфера Византии есть сторонняя сфера. Наоборот, в геополитическую сферу монгольской державы Россия-Евразия погружена в исключительной степени; геополитическая плоть России-Евразии в значительной мере есть географическая плоть монгольской державы. В геополитической отрасли уместно говорить о монгольском наследстве… [205].
Россия-Евразия есть обособленное и целостное 'месторазвитие'. Таков основной вывод географического и исторического исследования.
Что же такое есть 'месторазвитие'? Подойдем к этому понятию от ряда ему подобных:
месторождение полезных ископаемых;
местоформование почв;
местопроизрастанис растительных сообществ;
местообитание животных сообществ;
месторазвитие человеческих обществ.
Этот ряд указывает на сходные моменты в весьма различных явлениях неорганического и органического мира; тем самым установление этого ряда служит задаче 'связи наук'. Чтобы приблизиться, в пределах скромных человеческих возможностей, к цельному пониманию мира, нужно приводить в соприкосновение данные различных наук. Такое соприкосновение расширяет рамки открывающейся перед нами картины; оно способствует также точности словоупотребления, ставя понятия одной науки рядом с понятиями другой и тем побуждая к разграничению понятий. В русской науке термины 'местопроизрастание', 'местообитание' до сих пор употреблялись беспорядочно; исследователи говорят постоянно о 'местообитании' растений. Стоит наметить ряд, подобный приведенному выше, и станет ясна необходимость уточнить значение терминов. Понятие 'местоформования' почв и 'месторазвития' обществ приходится создавать наново, по образцу понятий, имеющихся, с одной стороны, в минералогии-геологии, с другой стороны, в ботанике-зоологии. Явления же, охваченные понятиями 'местоформования' почв и 'месторазвития' обществ, давно знакомы ученым … [206].
Как одна из концепций, обращенных к социально-историческому миру, допустимо и необходимо восприятие отдельных его частей как 'общежитий… широкого порядка', построяемых на основе 'генетических вековечных связей' между растительными, животными и минеральными царствами, с одной стороны, человеком, его бытом и даже духовным миром — с другой'. В 'общежитиях' этих элементы 'взаимно приспособлены друг к другу и… находятся под влиянием внешней среды, под властью земли и неба', и в свою очередь влияют на внешнюю среду. 'Взаимное приспособление живых существ друг к другу… в тесной связи с внешними географическими условиями, создает… свой порядок, свою гармонию, свою устойчивость…' 'Такое широкое общежитие живых существ, взаимно приспособленных друг к другу и к окружающей среде' и ее к себе приспособивших, понимается нами под выдвигаемой в этих строках категорией 'месторазвития' [207]. Социально-историческая среда и ее территория 'должны слиться для нас в единое целое, в географический индивидуум или ландшафт'. Не только, конечно, социально-историческая среда без территории немыслима, в чисто внешнем смысле этого слова, но действительно, не зная свойств территории, совершенно немыслимо хоть сколько-нибудь понять явления того или иного состава, особенностей и 'образа жизни' социально-исторической среды…
Можно привести целую бездну примеров, которые показали бы всю бесплодность обобщения данных исторического опыта, если не принимать во внимание географических начал, игнорировать принцип порайонности и вообще обусловленности социально-исторических явлений той совокупностью обстояний, которую охватываем понятием 'месторазвития…' 'Необходим синтез'. Необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую среду и на занятую ею территорию.
Россия-Евразия есть 'месторазвитие', 'единое целое', 'географический индивидуум' — одновременно географический, этнический, хозяйственный, исторический и т. д. и т. п. 'ландшафт'…
