А. М. Мелких
В статье А. М. Мелких затронуты вопросы двух порядков: теоретического и практического (или, иначе, 'политического', в смысле социально-экономической политики). Вопросы теоретические связаны с определением понятий. Мне кажется несостоятельным то определение 'хозяйствования', которое приводит А. М. Мелких в первых строках своей работы: не только хозяйственная, но всякая 'сфера человеческой деятельности'… 'направлена на удовлетворение потребностей человека', и, например, не связанные ни с какой мыслью о заработке занятия астрономией состоятельного человека тоже 'направлены на удовлетворение потребностей'… в знаниях. Едва ли было бы правильно занятия этого рода называть 'хозяйствованием'… Однако не будем погружаться в рассмотрение относящихся сюда вопросов. Интересующихся отсылаем к соответствующим замечаниям статьи 'Хозяин и хозяйство' ('Евразийский временник'). И хотя определение, предлагаемое А. М. Мелких, считаем неточным, будем исходить от него, чтобы в наибольшей возможной степени избежать элемента спора о словах. Экономический принцип, по мысли А. М. Мелких, сводится к тому, чтобы 'достигать наиболее полного удовлетворения потребностей при наименьшей затрате сил и средств'. Чьих потребностей? Чьих сил и средств? Конечно, самого 'хозяйствующего субъекта' — именно ему предстоит достигать наиболее полного удовлетворения своих потребностей при наименьшей затрате своих сил и средств. Подчеркнуть, что дело идет о своих, а не чужих (в смысле 'ближнего') потребностях, силах в средствах, особенно важно в применении к тому случаю, когда 'хозяйствующий субъект' есть глава предприятия, 'шеф, мэтр, принципал', согласно европейским бытовым обозначениям, приводимым А. М. Мелких. Нужно с полной силой утвердить, что в этом случае возможно положение, когда для 'хозяйствующего субъекта' наиболее полное удовлетворение своих потребностей при наименьшей затрате своих сил и средств осуществимо путем покупки в порядке такой затраты наибольшего количества чужих сил и средств. И именно тот договор о найме труда будет для этого 'хозяйствующего субъекта' наиболее 'экономичен', который обеспечит ему, при наименьшей затрате, покупку наибольшего количества чужого труда. Возможность и факт 'эксплуатации' есть для нас непререкаемая реальность, и в этом смысле я готов принять на себя упрек в 'первоначально-марксистских… представлениях об экономических процессах'. Только из этого не следует, чтобы я лично, и мы, евразийцы, принимали теорию исторического материализма. Также и в 'капиталистическом' обществе далеко не все сводится к 'эксплуатации'.
Экономический принцип и в том его выражении, которое дано А. М. Мелких, сводим к достижению наибольшего чистого дохода, если только понятие 'чистого дохода' определять широко, не ограничивая его денежной выручкой, но охватывая всякое 'приобретение', служащее или могущее служить 'удовлетворению потребностей'. Не следует бояться возвращения к старым определениям, когда эти определения являются более последовательными и четкими, чем выдвинутые позднее. Понятия 'экономического принципа', 'экономического человека' как осуществителя 'экономического принципа' выработаны старой 'классической школой' европейской политической экономии (конец XVIII–XIX век). Представляется методологически удобным сохранить эти понятия именно в их первоначальном виде, вынося элементы, уяснившиеся позднее, в особые категории, для того чтобы в процессе анализа не смешать и не растворить в неопределенности различные элементы хозяйственной мотивации; 'экономического человека' можно и должно рассматривать по-прежнему — как воплощение экономического эгоизма, чуждого каких бы то ни было привходящих начал. Такое допущение не утверждает, что подобный 'экономический человек' существует в действительности в чистом его виде. 'Экономический человек' как воплощение экономического эгоизма есть 'идеальный тип'; и нужно повторять снова и снова, что 'идеальный тип' есть сгущение черт реальности — в самой реальности в таком сгущении, может быть, не находимых… Авторами классической школы руководил глубокий научный такт, когда они утверждали, что направление 'экономическим человеком' своего капитала в ту или иную отрасль приобретательского хозяйства, оставление его в ней или изъятие из нее и перенесение в другую отрасль определяется исключительно соображениями наивысшего дохода. Когда 'норма прибыли' в данной отрасли падает ниже определенного предела, 'экономический человек' извлекает свой капитал из этой отрасли и переносит в другую, где 'норма прибыли' выше.
Другой вопрос — насколько осуществим (и всегда ли осуществим) в действительности такой перенос капитала и насколько реальна 'норма прибыли', общая для всех предприятий той или иной отрасли. Как бы ни разрешались эти вопросы, в указанных выше предположениях 'идеальный тип' поведения экономического человека намечен правильно. Система понятий только тогда может быть последовательной и четкой, когда она исходит из некоторого единого принципа. Для анализа действительности нужна не одна, но много подобных систем, исходящих временами из противоположных начал. В основе каждой системы должен лежать свой принцип. Таким принципом той системы, в которой помещаются понятия 'экономического принципа' и 'экономического человека', является экономический эгоизм. Хозяйственно же экономическая действительность состоит из проявлений не одного только экономического эгоизма, но также и других мотивов. Эти мотивы также нужно свести в систему. В этом смысле можно и должно утверждать, что 'экономическому принципу' логически противостоит, а жизненно сочетается с ним 'хозяйское ценение', и в таком же отношении к понятию 'экономического человека' стоит понятие 'хозяина'. 'Хозяйское ценение' и 'хозяин' воплощают для нас мотивы оценки хозяйства как такового (хозяйства как самоценности, или хозяйства в нем самом, а не применительно к 'наибольшему доходу'), стремление обеспечить (в качестве самоцели) 'полноту функционирования и полноту развития' хозяйства и существеннейшую ее часть — благосостояние работающих в хозяйстве людей. Понятия 'хозяйского ценения' и 'хозяина' мы утверждаем безотносительно к какому бы то ни было конкретному социально- экономическому строю. Эти понятия равно приложимы к крайнему частно-хозяйственному и крайнему социалистическому строю; только в первом случае в качестве единственного носителя хозяйского ценения мыслится хозяин-личность, а во втором — таким же единственным носителем выступает хозяин-общество (как 'идеальный' сверхличный субъект). В понятиях 'хозяйского ценения' и 'хозяина' мы стремимся найти такое же общее, не зависящее от конкретностей социально-экономического строя выражение положительных начал хозяйства, какое для отрицательных его начал найдено Марксом в понятии 'эксплуатации'. Маркс полагал, что 'эксплуатация' (как присвоение 'прибавочной ценности') возможна и происходит в различнейших социально-экономических укладах (например, и в античном, и в феодальном, и в капиталистическом). Но при этом Маркс думал, что вслед за 'экспроприацией экспроприаторов' эксплуатация исчезнет. На основании русского опыта нужно внести поправку: заменившее 'экспроприаторов' 'рабоче-крестьянское государство, в условиях владычества коммунистов, является на практике усиленным эксплуататором.
В 'хозяйском ценении' дело идет о 'наиболее' полном удовлетворении потребностей' не самого 'хозяйствующего субъекта', но других индивидов, а именно работающих в его хозяйстве, и о 'наименьшей затрате' именно их 'сил и средств'. Совершенно ясно, что при таком изменении отнесения (от себя — к другим) в корне меняется смысл рассматриваемого принципа. В предыдущем мы говорили об эгоизме. Здесь можно было бы говорить об 'альтруизме', если бы только обозначение это не было слишком общо и расплывчато для той, весьма 'применительней' (примененной к условиям хозяйства как волевого единства) формы, которую имеем в 'хозяйском ценении'.
Относительно же понятия 'хозяин' мы хотели заметить следующее: 'бытовой смысл' не всегда определителей для научного или философского содержания, прикрепляемого к слову, хотя бы и взятому из бытового оборота. И мы хорошо понимаем, что своим толкованием понятий 'хозяйского ценения' и 'хозяина' мы видоизменяем бытовой смысл этого слова, вернее, подчеркиваем один из оттенков этого смысла, отметая остальные.
В статье А. М. Мелких указано, что содержание экономического принципа, выдвигаемого современной доктриной… заключает в себе два понятия, далеко не идентичные: сбережение сил и средств и наибольший результат… 'Сбережение сил и средств'… как раз и касается той сферы психического отношения к людям и вещам, которую П. Н. Савицкий именует 'хозяйским ценением хозяйства'. — Встает вопрос: можно ли действительно сферу, именуемую мною 'хозяйским ценением', выразить как 'сбережение сил и средств'? Не вытекает ли из 'хозяйского ценения' как раз не сбережение, а расходование сил и средств (хозяина) сверх той меры, которая нужна непосредственно для получения 'наибольшего
