Днем и ночью хорошая погода (сборник)

сдержанна, набожна, много читает, возможно… Я видел ее лишь мельком в церкви, лицо ее было скрыто вуалью… Готов признать, что все это весьма смутно и неопределенно.

Пастор: Хм! Очень неопределенно! Боюсь, вы чуточку ошибаетесь, сын мой. На самом деле…

Фридрих (перебивая его): Только не говорите, что эта одинокая, целомудренная сирота, любящая Господа и святого Варнаву, не видящая никого, кроме ланей, эта невинная душа, ставшая предметом вожделения алчных, гнусных проходимцев, не говорите, святой отец, что ее образ не благороден и не печален!

Пастор: Ну-у-у-у… Знаете ли, она скорее весела, чем печальна…

Фридрих (решительно): И в этом я вижу лишь еще одно ее достоинство!

Пастор: Но послушайте, господин Комбург, вы такой молодой, богатый, красивый, жизнелюбивый, зачем вам надо покорять женщину вдвое старше вас, которую вы почти не видели и которая не даст вам ничего, чего не было бы у вас самого, я имею в виду в материальном отношении?

Фридрих (с достоинством): Господин пастор, мне двадцать шесть лет, и вот уже пять лет я тщетно ищу по свету преданную, нежную душу, благочестивую и трепетную. Я знаю жизнь, господин пастор, и не видел в ней ничего, кроме грязи. Скажите, вы можете назвать сотню, тысячу созданий, подобных тому, о котором мы сейчас говорим?

Пастор энергично мотает головой.

Простите меня, но если я буду иметь счастье понравиться фройляйн фон Вайбург, я заживу с ней здесь, в деревне, тихой уединенной жизнью. У меня будет супруга, о которой я смогу сказать, что уверен в том, что она верна мне так же, как и я ей. И что в этом такого удивительного, господин пастор? Я уверен, что святой Варнава даст мне на это свое согласие!

Пастор: Но мы оба согласны, оба — и я, и святой Варнава, оба, уверяю вас! Просто, мне…

Входит Анаэ, еще более рыжая и румяная, чем обычно.

Анаэ (обращаясь к Фридриху): Так это вы, сударь, желали познакомиться со мной?

Фридрих склоняется к ее руке.

Рог мне в бок, вот дело и сделано! Вы сразу уйдете или выпьете стаканчик греффа?

Фридрих (удивленно): Стаканчик чего?

Анаэ: Греффа! Это можжевеловка, я сама ее готовлю. Малость крепковата, но для улана, думаю… А вам, господин пастор, как обычно, протвейну? (Расхаживает по комнате, открывает шкафы, достает два стакана и наполняет их.) Держите!

Фридрих (пьет): У, ччччерт! (Кашляет, едва не задохнувшись.)

Анаэ: Ну да, я же сказала, что это крепко! Однако, сударь, нельзя говорить «У, ччччерт!» в присутствии священника — человека, вся жизнь, все помыслы, все речи которого направлены на славу Господа нашего, именно так! Кстати, господин Комбург, вы знаете, я ведь знавала вашего дядюшку, и тетушку тоже, мы познакомились на охоте в Лентце, в одна тысяча восемьсот… Ах, я уж и не вспомню каком году!.. А вы не припоминаете? Вы были во-о-от такой маленький! (Опускает руку к самому полу.)

Фридрих (в замешательстве): И правда. Хм, я только что в восхищении разглядывал ваши замечательные трофеи… Это ваш батюшка их… всех?..

Анаэ (возмущенно): Никоим образом! Да вы что?! Батюшка? Я сама! Всех! Я хожу на волка и на медведя, пешком, с охотничьим ножом, господин Комбург! По крайней мере, здесь. Потому что только это и есть настоящая, благородная охота!

Фридрих: Хм, и правда, это единственно достойная… достойное дело, я совершенно с вами согласен.

Анаэ: Совершенно согласны со мной?.. Не будь вы Комбург, это выглядело бы подозрительно. Представьте себе, господин аббат вот уже десять лет как взял в привычку приводить ко мне разных докучливых искателей приданого! Рог им в бок! Если солдаты его высочества принца гоняются за врагом с такой же прытью, как за добром старых дев, император не знал бы поражений в войне, попомните мое слово! Ха! Ха! Бедные мальчики! Я их быстро отвадила! Короче говоря, я не слишком доверяю протеже нашего пастора, я и к вам отнеслась с подозрением! Уж извините. Впрочем, а что вы сами, господин Комбург, делаете в Баден-Бадене среди этих жалких развалин во главе с их пастырем? Вообразите, я единственная живу в Баден-Бадене и при этом не помираю от скуки и не пью ни капли воды…

Пастор: Кстати, фройляйн Вайбург, если уж зашел такой разговор, вам пора умерить ваш пыл! Курортники вне себя, и даже господин мэр. Когда вы гоните кабана по главной улице, когда спускаете собак в Казино, когда трубите в рог спозаранку — это еще полбеды! Но ведь вы взяли моду прямо на променаде перескакивать через целые семьи, словно это барьеры на скачках! Это уже никуда не годится! Это опасно, это нехорошо, люди пугаются до смерти!

Анаэ (смеясь): Особенно большие семьи! Мне однажды привелось взять пять детей да еще и их тетушку: та и так была бледненькая, а тут, когда я пошла на второй заход, бедняжка буквально брякнулась в обморок! Ах! Ну что я могу поделать, господин пастор? Меня тошнит от этих людишек, которые приезжают сюда заранее лечить болячки, которыми будут страдать в старости!

Пока пастор говорил, Фридрих несколько сменил манеру поведения: он выпрямился, чуть распустил галстук, приняв гораздо более мужественный вид.

Фридрих (делая шаг вперед): Ну что ж! Коль скоро все мы пребываем в добром здравии, выпьем за здоровье друг друга!

Анаэ: Ваше здоровье!

Пастор: Ваше здоровье, дети мои, и за святого Варнаву!

Анаэ: Глядите-ка, я совсем про него забыла! А что, это правда, будто вы собираетесь отреставрировать его витраж, господин Комбург?

Фридрих: Чистая правда! Мне кажется, он славный малый.

Анаэ: И вы рассчитываете вот так реставрировать витражи всем славным малым в Австрии? Ваши родители скоро окажутся на соломе!

Фридрих: Нет, конечно, но я знаю, как он был близок вам в детстве, как вы его любите, как…

Анаэ: Я? Святого Варнаву?! Да кто вам наплел все это? (Оборачивается к пастору, тот густо краснеет. Подходит к нему.) Господин пастор, скажу вам правду: я всегда подозревала, что вы не настоящий священнослужитель. Да! Тем не менее вы вот уже двадцать два года священствуете в Баден-Бадене. И несмотря на «женихов», которых вы мне водите, мои сомнения начали было рассеиваться, хотя вы и продолжали носить на лице хитроватое выражение апостола-злодея, которое меня беспокоило. И что же? Что это за новые козни и хитрости, что за лжетолки? Господин Комбург, взгляните на него и ответьте мне! Вы не находите, что этот человек напоминает лжесвященника?

Фридрих (в замешательстве): Не знаю, сударыня, мне это неизвестно, признаюсь, я не часто… да, в сущности, никогда не встречал лжесвященников…

Пастор (переполошившись): Но, сударыня! Позвольте! Как можно?! Что вы такое говорите? Я знаю, что некогда допускал ошибки с претендентами, но господин Комбург-то молод, богат и набожен. Он искренен, мне так сказали — епископ наводил справки о его имуществе, — и господин Комбург желает на вас жениться, сударыня. Во всем этом нет ничего бесчестного, а я, даже если вас это удивляет, я — истинный служитель Господа, я был рукоположен в Риме, и его преосвященство может это подтвердить, я…

Анаэ (перебивая его): А зачем вам жениться на мне, сударь? Что это на вас нашло? К чему это? Я вдвое старше вас, я могла бы быть вашей матерью! Зачем вам так рисковать?