Примерно через четыреста пятьдесят секунд – по правде говоря, немного слишком долго – нам срочно понадобился кислород; Чарли наконец отпустил меня и снова лег.
– Так что ты хотела сказать? – спросил он.
– Я…
Что можно сказать, когда узнаешь, что бойфренд твоей лучшей подруги изменил ей? С тобой.
– Чарли! Ты бойфренд Джулии! – завопила я, спрыгнув с кровати. – И спишь с другой! Мне придется сказать ей, и это хуже всего!
– Что? – удивился Чарли.
– Ты обманываешь ее, ты гнусный предатель! Если Джулия или я вдруг заподозрим, что наши бойфренды встречаются с другими, мы обязательно должны открыть друг другу глаза. Это что-то вроде пакта.
Подобно резолюциям ООН, договоры между лучшими подругами редко предусматривают все возможные случайности. Мы не решили, что делать, если «другая» окажется одной из нас. Даже Кофи Аннан не смог бы уладить подобный инцидент.
– Мы с Джулией порвали еще в Париже. И ты знала это. Так что не вижу причин для драмы, – буркнул Чарли слегка раздраженно.
– Вы с ней порвали? Но она отправила мне из Парижа электронное письмо и, если я правильно помню, расписывала, как у вас все прекрасно и даже блестяще. А потом, когда мы встретились в аэропорту Ниццы, ты утверждал, что вы с ней все уладили.
– Если я точно помню, все действительно так и было. Уладили, договорились, выяснили. Я полагал, ты знаешь, что мы больше не виделись.
Я замолчала. И что теперь делать? Даже если Чарли уже не встречается с Джулией, все это невероятно мерзко. Статья Первая Заповеди Второй запрещает прикасаться к бывшим бойфрендам, пока не дано официальное разрешение.
– И что мне сказать Джулии? – вскрикнула я.
– Ничего.
Чудесное свойство ночей сожаления состоит вот в чем: вы оба так сильно жалеете, что никто из посторонних даже не подозревает об этом.
– О'кей, – согласилась я.
– А теперь ложись в постель, и закажем завтрак.
После двух круассанов, двух кофе с молоком, двух сотен поцелуев и абсолютного минимума из двух крайне достойных сожаления оргазмов мы уютно устроились в постели шестьсот шестого. От счастья у меня кружилась голова. Оргазм – это на самом деле ответ на почти все проблемы в жизни. Я искренне верю, что если бы все испытывали оргазмы регулярно, палестинского конфликта вообще не случилось бы. Я серьезно, просто никто не выбирался бы из постели вовремя, чтобы затеять очередную войну.
К десяти я начала тревожиться, что если не поднимусь в ближайшие полчаса, ночь сожалений, постепенно перетекшая в утро сожалений, превратится в день сожалений, а потом я действительно пожалею, и поделом мне. Сегодня у меня полно дел: обратиться в полицию насчет взлома, убрать в квартире, сменить замки, и, кроме того, целую вечность назад я обещала Джулии пойти с ней на ленч. В довершение ко всему прочему до дня рождения папочки осталось лишь несколько дней, и нужно готовиться к отлету в следующую пятницу.
Пока я одевалась, на что ушло два часа, поскольку мне то и дело мешали четырестапятидесятисекундные поцелуи, о которых я вам рассказывала, зазвонил сотовый Чарли. Он пошел в ванную бриться.
– Взять трубку? – спросила я.
– Пожалуйста. Я взяла трубку.
– Алло?
– Эй, что происходит? Это ты? – раздался голос Джулии. Я оцепенела. Почему Джулия звонит Чарли, если они разошлись?
– Джулия? – глупо пробормотала я.
– Ну да. Почему это ты отвечаешь по телефону Чарли?
– М-м-м… это не телефон Чарли. Ты по ошибке набрала мой номер.
– Ничего страшного. Увидимся в «Сотбис»?
– Конечно, – ответила я, закрывая телефон. Почти немедленно раздался новый звонок, судя по номеру, междугородний. Интересно, кто это? Пришлось ответить и на этот раз.
– Кто это? – раздался низкий хрипловатый женский голос.
– Я друг Чарли.
– Мне нужно поговорить с ним.
– Простите, как мне вас представить?
– Кэролайн.
– Подождите минутку, сейчас я позову его. – Я направилась в ванную. Чарли был весь покрыт пеной для бритья. Я прикрыла рукой трубку и прошептала: – Звонит какая-то Кэролайн.
– О, скажи, что я перезвоню, – ответил он.
– Он перезвонит вам, – повторила я и отключилась. Понимаю, это не мое дело, но кто такая Кэролайн? В этом-то вся беда поедания круассанов в постели в обществе знаменитости: если вдруг возникает имя другой женщины, сразу хочется умереть.
Несколько недель назад Джулия, не постеснявшись применить грубую силу и выкручивание рук, заставила меня принять приглашение на ленч в «Сотбис». Устроители собирались отпраздновать грядущий аукцион, на котором выставлялась коллекция драгоценностей герцогини Уиндзор. Их агенты выискивают все, буквально все, когда-то принадлежавшее герцогине, и каждые три месяца продают с аукциона меха, мебель, акварели, шпильки, даже носовые платочки из египетского хлопка с ее монограммами. Аукционеры соблазняют самых богатых нью-йоркских принцесс делать ставки, приглашая их на эксклюзивные закрытые просмотры за ленчем с лобстерами. Кто-то в отделе VIP успешно промыл Джулии мозги, заверив ее, что не иметь очередного изделия от Картье, ранее принадлежавшего герцогине, соизмеримо с величайшей трагедией, от которой она может не оправиться.
Утро было в самом разгаре, когда я вернулась домой из «Мерсера», разыскала потерянный сотовый, поговорила с полицией и навела порядок в квартире. Как я поняла, взломщики украли только одну вещь: шиншилловую шубу. Полная катастрофа: шуба даже моей не была! Валентине никогда больше ничего мне не одолжит! Я читала о заказных похищениях модных вещей в журнале «Нью-Йорк». Такое произошло с Дайаной Сойер, одной из самых шикарных женщин Нью-Йорка, и теперь все, кто числится в списке Самых Элегантных Женщин, боятся, что их гардеробные тоже станут мишенью.
У меня оставалось несколько минут, чтобы переодеться к ленчу. Я накинула приталенный льняной жакет, «винтажную» кружевную юбку и к двенадцати сорока пяти уже сидела в такси, уносящем меня в «Сотбис» на Йорк-авеню. О, угрызения совести после ночи сожалений! Они почти невыносимы. Джулия ни за что, никогда не должна узнать о моем одноразовом приключении с Чарли. Она ужасная собственница, когда речь идет о бывших бойфрендах. Подозреваю, что месть Джулии будет куда изощреннее потуг Гретхен Соллоп-Сакстон. Когда Кей-Кей Адамс ни с того ни с сего вышла замуж за парня, с которым Джулия встречалась три раза в восьмом классе, та на всю жизнь изгнала ее из салона «Бергдорф» – таков светский вариант смертного приговора. После этого волосы Кей-Кей уже никогда не выглядели прилично, что неизменно было источником ее величайшего позора. Если Джулия вдруг пронюхает насчет меня и Чарли, она никогда не станет со мной разговаривать, и я не получу назад ту одежду, которую дала ей поносить. Оставалось утешаться только тем, что прошлая ночь больше не повторится. В этом вся прелесть одноразовых приключений: они заканчиваются навсегда по определению, поэтому можно считать, что ничего никогда не было. Строго между нами: я сама имела несколько таких и не помню ни малейших подробностей.
За ленчем вовсю правила мафия пастельных тонов в стиле Шанель. В столовой собралось не менее двадцати пяти девушек. Все сидели за большими круглыми столами, буквально стонавшими от цветочных аранжировок, украшенных розовыми бриллиантами, черными жемчугами и темными рубинами. Устроители таких ленчей, по обычаю, декорируют комнату драгоценностями в манере спальни Элизабет
