все же скажете ей, что я звонила?
Повесив трубку, я в унынии рухнула на постель. Я вела себя как идиотка и теперь за это плачу. Мне отчаянно хотелось поговорить с кем-то, но звонить Ларе или Джолин было выше моих сил. Впрочем, они скорее всего тоже откажутся взять трубку. Никто больше словом со мной не обмолвится, когда станет известно, что я натворила. Наверное, и так уже все все знают. Ленч в «Сотбис» – куда более верный способ распространения слухов на Верхнем Ист-Сайде, чем электронная почта. Я сознавала: мне больше нечего ждать от жизни, разве что подружиться с Маделайн Крофт, да и то если она снизойдет до меня. Я не склонна к саморазрушению, но чувствовала себя кем-то вроде помешанной Элизабет Вурцель из «Нации прозака».
Но получилось так, что, лежа на постели, я вдруг задалась вопросом: не превратить ли ночь сожаления в две ночи сожаления? Будет ли это достойно сожаления больше, чем одна ночь? Понимаете, я уже нарушила Вторую Заповедь, и назад дороги нет. Друзей у меня все равно не осталось, а шокировать толпу в «Сотбис» еще сильнее, чем это сделала я, невозможно. И что бы я ни натворила, хуже уже не будет. Но, если уж быть честной с собой и признать правду, настоящая, серьезная причина, по которой я решила удивить Чарли своим появлением, – это лучший секс в моей жизни. Знаю-знаю, доктор Фенслер сказал бы, что это зловещий признак, и все такое, но очень-очень трудно отказаться от ужина с лучшим сексом в твоей жизни. Собственно, чем это опаснее, тем труднее отвергнуть. Все равно после сегодняшнего вечера, клянусь, я больше никогда, никогда не собираюсь делать это с ним. Мне просто очень нужно отвлечься и прийти в себя.
Я взглянула на часы: восемь вечера. Встала с постели и начала рыться в шкафу. Выбрала идеальный Имидж для Достойной Сожаления Ночи номер 2: красный сарафан от Синтии Роули. Tres подходяще для ужина с лучшим сексом в твоей жизни, потому что сползает с плеч меньше чем за три секунды. Сунула ноги в маленькие белые вьетнамки, стянула волосы в хвост, почистила зубы и вышла из дома.
– Не могли бы вы передать Чарли Данлайну из шестьсот шестого, что я здесь? – спросила я портье, подойдя к стойке.
– Шестьсот шестого? – переспросил тот, вглядываясь в экран компьютера. – А… мистер Данлайн? Он выписался.
Выписался? Как он мог так поступить со мной? Разве Чарли не знает, что, говоря «нет», девушка подразумевает «может быть», а это означает «да»? И тут я вспомнила. Кэролайн. Та, что звонила утром. Сердце провалилось куда-то на тридцать шесть этажей вниз по лифтовой шахте. Еще одного отречения я не вынесу.
– Уверены? – пробормотала я. – Он собирался работать в своей комнате и просил меня приехать.
– Я сам его выписывал. Сегодня днем он улетел в Европу.
– Не оставив записки?
– Боюсь, что нет.
11
То, что отель «Мерсер» не был плодом моего воображения, стало окончательно ясно, когда я без всякой видимой причины отказалась лететь в Лондон на частном самолете. Несколько дней спустя, когда я собиралась отправиться на папочкин день рождения, позвонил Патрик Сакстон. Я едва успела с ним поздороваться, как он вновь принялся за свои выходки.
– Завтра я лечу в Лондон на уик-энд, – объявил Патрик. – Почему бы вам не присоединиться ко мне? Без всяких условий.
Один из моих основных жизненных выводов таков: термин «без всяких условий» означает, что вас поставят в жесточайшие рамки. Но хотя, как сами знаете, отказ от личного самолета исторически невозможен, я презрела общепринятый этикет и отказалась. После вышеописанных событий полет на личном самолете вряд ли меня утешит.
– К сожалению, не смогу, но спасибо за приглашение, – жизнерадостно ответила я.
Ночь в «Мерсере» все изменила.
– Не хотите побывать в Лондоне? – удивился Патрик. – Там здорово!
– Я уже лечу в Лондон завтра вечером, на день рождения отца.
– Так поезжайте на вечеринку, а потом остановитесь в моем номере в «Клариджез». А я потом отправляюсь в Сен-Тропез посмотреть яхты. Подумываю купить «Магнум-50». Будет куда поместить десять супермоделей и их ноги! Не мечтаете, случайно, о маленьком путешествии вдоль Лазурного берега? Может, заглянем в «Скалинателлу», на Капри. Это мой любимый отель. Позвольте показать его вам.
– Не могу, я лечу кое с кем другим.
– С кем?
– С «Американ эйрлайнз», – гордо ответила я, пораженная легкостью, с какой отвергла предложение Патрика. Случилось чудо. Похоже, за эти несколько дней я полностью изменилась.
– Значит, вы скорее полетите коммерческим рейсом, чем со мной? – возмутился Патрик.
– Будет лучше, если я сделаю, как решила.
В конце концов, я девушка независимая, и мне ничего не нужно от плейбоя вроде Патрика Сакстона.
– Эй, летающий автобус до Лондона – это еще не конец света, – добавила я на прощание.
Но, если хотите знать правду, в душе я чувствовала себя так, словно конец света уже наступил. Главный недостаток ночей сожаления состоит в том, что за ними следует много-много дней сожаления, чередующихся с редкими просветами вроде лучшей Бразилии в твоей жизни, и тому подобное. И, как ни странно, так паршиво мне никогда еще не было, даже после разрыва с Заком. Словно я нашла кого-то, кто мог показать мне потрясающую Бразилию, но с кем мне было уютно, как со старым Другом.
О Чарли не было ни слуху ни духу, что несколько угнетало. Я всегда считала, что у Чарли хорошие манеры, Все же, если он не пожелал мне позвонить, значит, решила я, и мне незачем разыскивать его.
А Джулия между тем совершенно забыла обо мне. Джолин уверяла, что не стоит принимать это на свой счет. Она объяснила, что Джулия исчезла с небосклона, отправившись в романтическое путешествие и никому не сказав, куда едет, поскольку безумно влюблена. Я не поверила. Все дело в том, что я оказалась плохой подругой и заслужила любое наказание.
После разговора с Патриком позвонила мамочка. Было уже поздно, и я устала. Должно быть, в Англии часа три ночи, но голос мамочки звучал на удивление бодро. И хотя мне не терпелось увидеть родителей, этот звонок вывел меня из себя.
– Дорогая! – взволнованно вскричала она, когда я подняла трубку. – Надеюсь, ты не забыла о дне рождения отца? Я оставила Джулии Бергдорф три сообщения с приглашением – ты знаешь, как папочка обожает ее, – а она не перезвонила. Джулия приедет?
– Понятия не имею, мама.
– Что это с тобой? И сколько ты пробудешь у нас?
– Я приеду в субботу, а уеду в понедельник. На следующей неделе нужно сдать статью.
– Только три дня! Если будешь и дальше так трудиться, превратишься в Барри Диллера![70] Карьера – это еще не все! Кстати, я постелила тебе сказочные простыни. Ирландское полотно – это вам не Пратези! Американцы совершенно не разбираются в белье, не то что мы…
– Мама, ты американка, – напомнила я.
– Я чистокровная англичанка, заключенная в тело американки, как транссексуал. По крайней мере так утверждает мой гуру. Кстати, я слышала, что семья вернулась, как раз в самое время, верно?
– Какая еще семья, мамочка?
– Суайры, дорогая. Ты, наверное, захочешь повидаться с Маленьким Графом, пока будешь здесь. Все говорят, что он charmant[71] и красивее принца Уильяма и принца Гарри, вместе взятых.
Иногда я подумываю, не стоит ли раз и навсегда развестись с мамочкой. Это сразу разрешит все неразрешимые противоречия в отношениях с соседом. Сделала же это Дрю Бэрримор,[72] и что же? Все обернулось к лучшему.
– Мама, если быть точными, мы не слишком большие друзья Суайров, помнишь?
– Дорогая, я не хочу, чтобы ты снова упустила свой шанс.
