— Спасибо, — поблагодарил Саттон.
Уэллингтон прочистил горло.
— Вы — Ашер Саттон? — спросил он.
Саттон кивнул.
— Я представитель некоего робота, который вам известен под именем Бастера. Вы, может быть, помните его?
— Конечно, помню, ведь он был мне вторым отцом… Поднял меня на ноги, когда мои родители умерли. Он был в моей семье почти четыре тысячи лет.
Уэллингтон откашлялся снова.
— Совершенно верно.
Саттон откинулся в кресле, сжав газету в кулаке.
— Только не говорите мне…
Уэллингтон успокаивающе махнул рукой.
— Нет, с ним ничего не случилось. Точнее, еще не случилось. Не случится, если вы не захотите.
— Что он сделал? — спросил Саттон.
— Он сбежал.
— Господи! Сбежал! Куда?
Уэллингтон неловко поежился в кресле.
— На одну из звезд Тауера, полагаю.
— Но, — запротестовал Саттон, — это же далеко в космосе. Почти на краю Галактики.
Уэллингтон кивнул.
— Он купил себе новое тело и корабль и оснастил его…
— Каким образом? — спросил Саттон. — У Бастера не было денег.
— О нет, были. Деньги, которые он копил, как вы сказали, около четырех тысяч лет. Подачки от гостей, рождественские подарки, то, другое. Это все накапливалось в течение четырех тысяч лет, если поместить это куда следует, знаете…
— Но почему? — спросил Саттон. — Что он намеревается там делать?
— Он выбрал себе на планете участок. Он не скрылся и документировал свой отъезд, так что вы можете его выследить, если хотите. Он воспользовался вашей фамилией, сэр. Это его немного беспокоит. Бастер надеялся, что вы не будете возражать.
Саттон покачал головой.
— Нисколько, — сказал он. — Он имеет право на это имя, такое же право, как и я.
— Так вы не возражаете? — требовал подтверждения Уэллингтон. — Насчет всего этого, я имею в виду. В конце концов он был вашей собственностью.
— Нет, — ответил Саттон, — не возражаю. Но я хотел бы увидеть его снова. Я вызвал старый дом, но ответа не было. Я подумал, что он мог выйти.
Уэллингтон сунул руку во внутренний карман пиджака.
— Он оставил вам письмо, — сказал он, протягивая бумагу.
Саттон взял письмо. На лицевой стороне было написано его имя. Он перевернул письмо, но больше ничего не оказалось.
— Он также оставил на моем попечении старый сундук, — продолжал Уэллингтон. — Предупредил, что в нем хранится несколько старых семейных бумаг, которые для вас могут представлять интерес.
Саттон сидел молча, уставившись перед собой и ничего не видя.
…Тогда возле ворот росла яблоня, и маленький Аш Саттон каждый год ел яблоки, когда они были еще зелеными, и Бастер каждый раз нянчился с ним после этого, а затем надлежащим образом порол, дабы научить его уважать свой обмен веществ… А когда парнишка, живший недалеко, поколотил его по дороге домой из школы, именно Бастер отвел его на задний двор и научил драться головой и руками.
Саттон бессознательно сжал кулаки, вспоминая ту драку: красные ссадины на костяшках пальцев. Тот мальчишка-драчун целую неделю лечил синяк под глазом и стал потом его вернейшим другом.
— Насчет сундука, сэр, — сказал Уэллингтон. — Вам его доставить?
— Да, — ответил Саттон, — если можно.
— Он будет здесь завтра утром.
Андроид взял свою шляпу и поднялся.
— Я хочу вас поблагодарить за своего клиента. Он был убежден, что вы очень верно все рассудите.
— Я не рассудителен, — объяснил Саттон. — Просто справедлив. Он заботился о нас много лет и заслужил свободу.
— До свидания, сэр.
— До свидания. И большое вам спасибо.
Одна из русалок свистнула Саттону. Он сказал ей:
— Однако, моя прелесть, ты делаешь это слишком часто.
Русалка показала ему нос и нырнула в фонтан.
Дверь защелкнулась, Уэллингтон вышел.
Саттон медленно вскрыл конверт и развернул единственную страницу.
«Дорогой Аш, я сходил к мистеру Адамсу, узнал, что надежд на твое возвращение практически нет, но я не поверил ему, потому что уверен — ты вернешься. И именно поэтому я поступаю так. С тех пор, как ты покинул меня, я сам пустился в плавание, так как чувствую себя старым и бесполезным. В Галактике, где было столько работы, я ничего не сделал. Ты говорил мне, что был бы доволен, если бы я просто жил на старом месте и отдыхал. Я знаю, ты всегда был добр ко мне и не продал бы меня ни при каких обстоятельствах, поэтому я делаю то, что, как мне кажется, всегда хотел сделать ты. Я подаю заявку на участок на планете, где сумею что-либо сделать. Я приведу там все в порядок, построю дом, и, может быть, когда-нибудь ты заглянешь навестить меня.
Постскриптум. Если я тебе понадоблюсь, информацию о моем местонахождении ты получишь в переселенческом отделе».
Саттон бережно сложил листок и положил в карман.
Он сидел в кресле, ничего не делал, слушал журчание ручья, который лился на картине, висевшей над камином. Пели птицы, и какая-то рыба плескалась в тихом заливчике около излучины прямо за рамой картины.
«Завтра, — подумал он, — я увижу Адамса. Может, мне удастся выяснить, не он ли виновник того, что со мной случилось. Хотя с какой стати он? Я на него работаю. Я выполняю его приказы».
Он потряс головой. Нет, это не мог быть Адамс. Но кто-то стоит за всем этим. Кто-то, кто охотится на него, кто наблюдал за ним даже сейчас. Он мысленно пожал плечами, подобрал газету и раскрыл ее.
Это была «Галактик Пресс». За все двадцать лет формат ее не изменился. Консервативные колонки старого шрифта бежали вниз по странице, нарушаемые только лаконичными заголовками. Новости Земли начинались в верхнем левом углу первой страницы и продолжались марсианскими и венерианскими новостями, колонкой для андроидов, полутора колонками с лун Юпитера, потом с внешних планет. Новости из остальных частей Галактики находились на внутренних страницах, статья или две о каждом сообщении. Как в земных газетах старого времени, много веков назад.
«И все-таки, — подумал Саттон, разглаживая газету, — это приятный способ получения информации».
Было так много новостей… Новостей из большого количества миров, из многих секторов… человеческие новости, новости андроидов и роботов, чужие новости. Информация была сконцентрированной и сжатой, одно слово выполняло функции сотни слов.
Конечно, были и другие газеты, обслуживающие другие секторы, они давали местные новости более
