детально. Но на Земле нужно было знать все новости всей Галактики, потому что Земля была столицей всей Галактики, планетой-столицей, которая ничего не производила, ничего не выращивала, которая только управляла. Планета, каждый дюйм которой был декорирован и ухожен, как лужайка перед домом, парк или сад.
Саттон пробежал глазами по колонке Земли. Землетрясение в Восточной Азии. Новое подводное поселение для служащих инопланетян, представителей водных планет. Отправка трех новых звездополетов в сектор 19. Этому было посвящено несколько строк. А потом?
«Ашер Саттон, специальный агент отдела Галактических Исследований возвратился сегодня со звезды 61 Лебедя, на которую был отправлен двадцать лет назад.
Надежду на его возвращение утратили несколько лет назад. Немедленно по прибытии у его корабля была установлена охрана. Так как он уединился в «Гербе Ориона», все попытки получить у него информацию провалились. Вскоре по прибытии он был вызван на дуэль Джефри Бентоном. Мистер Саттон выбрал пистолет и отсутствие церемоний».
Саттон прочитал заметку снова.
«…Все попытки получить…»
Херкимер сказал, что в холле были репортеры и фотографы, а десять минут спустя Фердинанд поклялся, что нет, его никто не ожидал, то есть попыток узнать что-либо не было. Или были? Попытки, которые кто-то аккуратно пресек. Пресечены тем же человеком, кто охотился на него; той же силой, что присутствовала внутри комнаты, когда он перешагнул порог.
Уронив газету на пол, Саттон погрузился в задумчивость.
«Он был вызван одним из выдающихся, если не самым выдающимся дуэлянтом на Земле».
«Старый семейный робот сбежал… или вынужден был сбежать».
«Попытки прессы взять интервью были остановлены… намертво».
Визор замурлыкал ему, и он подпрыгнул.
Вызов.
Первый с тех пор, как он сюда прибыл.
Он перегнулся в кресле и щелкнул выключателем.
Появилось женское лицо. Гранитно-серые глаза и магнолиево-белая кожа, волосы цвета меди.
— Меня зовут Ева Армор, — сказал она, — это я попросила вас подождать у лифта.
— Я узнал вас, — сказал Саттон.
— Я вас вызвала, чтобы извиниться.
— Нет никакой необходимости…
— Нет, мистер Саттон, есть. Вы подумали, что я смеялась над вами, а я вовсе не смеялась.
— Я смешно выглядел. У вас были все основания, чтобы рассмеяться.
— Вы не пригласите меня пообедать? — спросила она.
— Конечно, — ответил Саттон, — буду в восторге.
— Мы устроим славный вечерок, — предложила она.
— С радостью, — согласился Саттон.
— Я встречу вас в холле в семь, — продолжала девушка. — Я не опоздаю.
Визор угас. Саттон напряженно сидел в кресле. Они устроят славный вечерок, сказала она. И он боялся того, что она может оказаться права.
«Они устроят славный вечерок, — сказал он про себя, — и ты будешь счастливчиком, если доживешь до завтра».
10
Адамс молча сидел, рассматривая четырех вошедших в его офис, стараясь выяснить, что у них на уме. Их лица были непроницаемы.
Кларк — инженер-космоконструктор, сжимал в руке записную книжку, лицо его было строгим и суровым. Кларк не дурачился никогда.
Андерсен — анатом, человек крупный и грубоватый, раскуривал трубку, и в эту минуту это было для него, по всей видимости, самой важной вещью во вселенной.
Блекборн, психолог, хмурился, глядя на тлеющий кончик своей сигареты.
А Шаллкросс, эксперт-лингвист, лениво развалился в предложенном кресле, как пустой мешок.
«Они нашли кое-что, — сказал себе Адамс. — Они нашли много, и часть этого запутала их».
— Кларк, — попросил он, — начни ты.
Мы осмотрели корабль, — сказал Кларк, — я обнаружил, что он не может летать.
— Но он летел, — возразил Адамс, — Саттон привел его домой.
Кларк пожал плечами.
— Он мог с таким же успехом употребить для этого бревно или кусок скалы. Любой из них мог бы послужить для этой цели, лететь так же или лучше, чем эта куча мусора.
— Мусора?
— Двигатели все износились, — объяснил Кларк. — Только автоматы защиты и удерживали его от распыления. Иллюминаторы треснули, некоторые разбиты. Одна из камер оторвана и потеряна. Весь корабль искалечен до неузнаваемости.
— Вы хотите сказать, что он деформирован?
— Он ударился обо что-то, — объяснил Кларк. — Ударился сильно и с большой скоростью. Швы разошлись, переборки погнуты, вся эта штука изуродована. Даже если бы и можно было запустить двигатели, корабль был бы неуправляем. И даже если бы камеры оказались в порядке, нельзя было бы лечь на курс. Если кораблю дали бы какое-либо направление, он вошел бы в штопор.
Андерсен откашлялся:
— Что случилось бы с Саттоном, если бы он был в корабле, когда тот ударился?
— Он бы погиб, — ответил Кларк.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Даже чудо не спасло бы его. Мы подумали о том же самом, так что мы проверили. Мы наспех состряпали диаграмму и употребили самые консервативные факторы силы, чтобы проверить теоретические эффекты…
Адамс прервал его:
— Но он должен был быть в корабле.
Кларк упрямо потряс головой.
— Если бы это было так, он бы умер. Наши расчеты доказывают, что у него не оставалось ни одного шанса. Если бы сила не убила его, дюжина других причин сделала бы это.
— Саттон вернулся, — подчеркнул Адамс.
Они сердито уставились друг на друга.
Андерсен нарушил молчание:
— Мы не нашли никакого следа. Нечего было и пытаться даже. Саттон ничего не понимал в механике. Совершенно ничего. Я проверил это. У него не было естественного влечения к этому. А чтобы починить атомный двигатель, нужен человек большой эрудиции. Починить, а не построить. А в этой ситуации нужна была полная реконструкция.
Шаллкросс заговорил впервые, мягко и тихо, не изменяя своей удобной позы.
— Может, мы неправильно начали, — сказал он. — Начали с середины. Если бы мы начали сначала, заложили фундамент, мы могли бы лучше понять, что случилось.
Все вопросительно посмотрели на него, недоумевая, что он имел в виду. Шаллкросс, увидев, что все ждут от него продолжения, вновь обратился к Адамсу:
— У вас есть какие-нибудь сведения об этом мире, мире 61 Лебедя, куда уходил Саттон?
Адамс учтиво улыбнулся:
— Мы не уверены. Очень похоже на Землю, возможно. Мы никогда не могли подойти достаточно
