Часы на стенке отсчитывали секунды.
Далеко снаружи за открытым окном в тишине дня трещала цикада.
— Я не думаю, — вновь нарушил молчание Андерсен, — что этот человек — человек.
Часы все тикали. Цикада продолжала трещать.
Наконец заговорил Адамс:
— Но отпечатки пальцев подтвердили. И сетчатка тоже.
— О, это точно Саттон, — объяснил Андерсен. — И в этом нет сомнений. Саттон снаружи. Саттон во плоти. То же тело или, во всяком случае, часть того же тела, которое покинуло Землю двадцать лет назад.
— На что вы намекаете? — спросил Кларк. — Если он тот же — он человек.
— Возьмите старый корабль, — продолжал Андерсен, — и полностью подновите его. Добавьте приспособление там, другое тут, ликвидируйте одно, модернизируйте другое. Что у вас получится?
— Перестроенная конструкция, — ответил Кларк.
— Это как раз нужная мне фраза, — объявил Андерсен. — Кто-то или что-то сделали то же самое с Саттоном. Он — перестроенная конструкция и самая лучшая человеческая конструкция, которую я когда- либо видел. У него два сердца, и его нервная система расстроена… ну, не расстроена… но другая. Несомненно, не человеческая. И он обладает дополнительной циркуляционной системой. Может, не циркуляционная, но так она выглядит. Только она не связана с сердцем. Именно сейчас она не работает. Это запасная система. Одна система работает, и ее можно переключить на другую, пока первая чинится.
Андерсен убрал трубку в карман и крепко потер руки, как бы вытирая их.
— Ну вот, — сказал он, — теперь вам ясно?
Блекборн пробормотал:
— Но это же невозможно.
Андерсен, очевидно, не расслышал его, но тем не менее как бы ответил ему:
— Мы фиксировали Саттона почти целый час, и мы отсняли каждый дюйм его тела. Проанализировать материал такого объема — для этого необходимо время. Мы еще не закончили. Но в одном мы потерпели неудачу. Мы применили психометр, но он ничего не показал. Ни проблеска мысли. Ни крошки утечки информации. Его ум был закрыт, плотно заперт.
— Какой-нибудь дефект с прибором? — спросил Адамс.
— Нет, — ответил Андерсен, — «психо» был в порядке.
Он осмотрел собравшихся одного за другим.
— Может, вы не понимаете, что это означает? — спросил он. И начал разъяснять: — Когда человек спит или принял наркотики, или в любом другом случае, когда он без сознания, психометр может вывернуть его наизнанку. Он раскопает такие вещи, о которых человек, придя в сознание, клянется, что не помнит, не знает. Даже когда человек сопротивляется, определенная утечка информации существует, и она увеличивается, в то время как умственное сопротивление ослабевает.
— Но с Саттоном это не сработало, — сказал Шаллкросс.
— Верно, не сработало. Говорю вам, этот человек — не человек.
— И вы думаете, что он достаточно отличается от нас физически, чтобы жить в космосе, жить без воды и пищи?
— Не знаю, — ответил Андерсен. Он облизнул губы и огляделся по сторонам, как дикое животное, ищущее путь к спасению. — Я не знаю, — проговорил он, — просто не знаю.
Адамс мягко заговорил:
— Мы не должны падать духом, что-нибудь инопланетное нам не страшно. Это могло быть страшным, когда первые люди вышли в космос, но сегодня…
Кларк нетерпеливо прервал его:
— Сами по себе чужие вещи меня не беспокоят. Но когда человек становится чужаком…
Он сглотнул ком в горле и обратился к Андерсену:
— Как вы думаете, он может быть опасен?
— Возможно, — ответил Андерсен.
— Даже если так, он не сумеет причинить нам большого вреда, — предположил Адамс. — Его номер просто нашпигован следящей аппаратурой.
— Есть какие-нибудь донесения? — поинтересовался Блекборн.
— Только в общих чертах. Ничего особенного. Саттон бездельничает. Имел несколько вызовов. Последний сделал сам. Был у него посетитель или два.
— Он знает, что за ним наблюдают, — предположил Кларк, — он просто прикидывается.
— Ходят слухи, — продолжал Блекборн, — что Бентон вызвал его на дуэль.
Адамс кивнул:
— Ага, вызвал. Аш старается отвертеться… не похоже, чтобы он был опасен.
— Может, Бентон закроет эту проблему? — почти с надеждой произнес Кларк.
Адамс тонко улыбнулся:
— Мне почему-то кажется, что Аш провел этот день, придумывая грязную штучку для мистера Бентона.
Андерсен выловил трубку из своего кармана и набил ее. Кларк ощупывал карманы в поисках сигарет.
Адамс поглядел на Шаллкросса:
— У вас что-то есть, Шаллкросс?
Эксперт-лингвист кивнул:
— Но это не слишком шикарно. Мы открыли портфель Саттона и нашли манускрипт, сфотографировали его и положили точно на прежнее место. Но пока фото ничего не дало. Мы не можем прочесть ни слова.
— Код? — спросил Блекборн.
Шаллкросс покачал головой.
— Если бы это был код, наши ребята расшифровали бы его. Но это не код. Это язык. А пока нет ключа, язык расшифровать нельзя. Мы, конечно, проверили. — Шаллкросс мрачно улыбнулся. — Вплоть до старых языков Земли… вплоть до Вавилона и Крита… Мы точно проверили каждый «линго» в Галактике. Ни один и близко не подошел.
— Язык, — сказал Блекборн. — Новый язык. Это означает, что Саттон нашел что-то.
— Естественно, — подтвердил Адамс, — он мой лучший агент.
Андерсен беспокойно пошевелился в кресле.
— Вам нравится Саттон? — спросил он. — Лично вам Саттон нравится?
— Да, — ответил Адамс.
— Адамс, — обратился Андерсен, — я вот все удивляюсь… Меня с самого начала поразило одно… Вы знали, что Саттон возвращается. Знали почти до минуты, когда он прибудет, и устроили для него ловушку. Как это вышло?
— Просто предчувствие, — ответил Адамс.
Довольно долго они, четверо гостей, сидели, смотря на Адамса. Потом они поняли, что он больше ничего говорить не собирается. Все поднялись, чтобы оставить Адамса одного.
11
По комнате плыл женский смех, резкий и даже несколько искусственный.
Свет неожиданно изменил окраску с сумеречно-голубоватого апрельского на лиловый — сумасшедший, и комната превратилась в иной мир, который существовал в тишине, совсем не похожей на молчание. С легким ветерком, который прикасался к щеке ледяным дыханием, пришел запах, запах чужой земли, земли ужаса, перехватывающего дыхание.
