Но он мог бы дать мне знать, сделав лишь один срыв, тщательно подсчитанный срыв, как этот, с Андерсеном. Он знал, что я уловлю это. и думает, я буду нервничать.
Фары на мгновение выхватили из темноты массивные серо-черные очертания дома, прижавшегося к склону холма, и машина вошла в еще один поворот. Ночная птица, черная и призрачная, промелькнула через дорогу, ее тень в полете протанцевала в конусе света.
“Это — Адамс, — подумал Саттон, — это он был тем, кто ждал меня. Это он как-то узнал, что я возвращаюсь, и подготовился, и насторожился. И он систематизировал меня и снабдил ярлыком, прежде чем я опустился на землю. И он исследовал меня, прежде чем я понял, что происходит. И вне всякого сомнения, именно он не нашел больше того, только к чему был готов”.
Саттон сухо хохотнул. Но его хохот превратился в вопль, прокатившийся по склону холма в сиянии потоков огня. И этот поток огня, завершившийся в болоте, на мгновение умер, потом снова выскочил красно-синими языками…
Шипение тормозов и звук шин на покрытии — Саттон развернул машину, чтобы остановить ее. Даже прежде чем машина остановилась, он уже был снаружи и бежал вниз по склону к странному черному кораблю, мерцающему в топи.
Вода плеснула ему на лодыжки, острая как бритва трава хлестнула по ногам. Черные и маслянистые лужи мерцали в свете горящего корабля. Лягушки все еще продолжали квакать в дальнем конце болота.
Что-то шлепнулось и забарахталось в пруду, в грязной, окрашенной пламенем воде, в нескольких футах от пылающей ракеты. И Саттон, устремившийся вперед, увидел, что это человек.
Он заметил отраженную белизну испуганных, жалких глаз, светившихся в пламени, когда человек приподнялся на покрытых грязью руках и попробовал протащить себя вперед. Он увидел, как сверкнули зубы, когда боль исказила его лицо в гримасу полнейшего ужаса; его ноздри почувствовали запах обуглившейся плоти и поняли, что это такое.
Он наклонился и сжал руки в замок под мышками человека, потом приподнял его и потащил назад, через топь. Грязь хватала его за ноги, а за спиной он слышал плеск, ужасный волочащийся плеск человеческого тела, влекомого по воде и грязи. Под негами его была уже сухая земля, и он начал карабкаться обратно, наверх по откосу к автомобилю. Оттуда, где болталась голова человека, доносились звуки, хриплые, нечленораздельные, которые могли быть словами, если бы было время их слушать.
Саттон бросил быстрый взгляд через плечо и увидел линии огня, устремляющиеся в небо, колонну синевы, которая осветила ночь. Болотные птицы, ослепленные, в панике летали, будя ночь криками ужаса.
— Реакторы, — подумал вслух Саттон, — реакторы… Они в таком пламени не смогут продержаться долго. Автоматика скоро расплавится, и тогда болото станет кратером, а холм обуглится от горизонта до горизонта.
— Нет… — произнесла качающаяся голова, — нет, нет реакторов. — Нога Саттона попала под корень, и он упал на колени. Тело Человека выскользнуло из его рук, заскользив по грязи вниз.
Человек зашевелился, стараясь перевернуться. Саттон помог ему в этом, и человек лег на спину лицом к небу.
Он был молод, как разглядел Саттон. Это было видно даже под маской грязи и боли.
— Нет реакторов, — повторил человек, — я их успел сбросить.
В его словах звучала гордость за хорошо сделанное дело. Но слова давались ему тяжело. Он тихо лежал, так тихо, что казался почти мертвым. Затем дыхание возвратилось к нему и засвистело в горле. Саттон увидел, что у висков, под обожженной кожей, пульсирует кровь. Челюсть человека едва шевелилась, и наружу вырывались нервные сжатые слова
— Было сражение, там, раньше, в 83-ем; я увидел, как они подходят… хотел время-прыгнуть… — слова замолкли и на мгновение пропали, потом хлынули снова.
— Получили новые орудия… поджег металл…
Он повернул голову, и, очевидно, в первый раз увидел Саттона. Попробовал подняться, но упал назад, задыхаясь от усилий.
— Саттон!
Саттон нагнулся над ним.
— Я оттащу вас, я отвезу вас к доктору.
— Ашер Саттон! — эти два слова были сказаны шепотом.
На мгновение Саттон заметил триумфальную, почти фанатическую искорку, пронесшуюся в глазах умирающего, наполовину понял жест полуприподнятой руки, таинственного знака, который сделали пальцы незнакомца. Потом мерцание погасло, рука опять упала и пальцы разжались. Саттон понял, даже прежде, чем нагнулся послушать сердце, что человек уже мертв. Саттон медленно поднялся.
Пламя постепенно умирало, и птицы разлетелись.
Корабль лежал, наполовину похороненный в грязи, и очертания его, заметил он, были ни на что не похожи, ни на что, что он когда-либо видел.
— Ашер Саттон, — сказал тот человек. И глаза его закрылись, и он сделал какой-то знак как раз перед тем, как умереть.
“И раньше в 83-ем был бой. Восемьдесят три — это что? Я его никогда раньше не видел, — думал Саттон, словно отрицая что-то преступное.
И помоги мне бог, я его даже сейчас не знаю. И все же он выкрикнул мое имя, и оно прозвучало, как если бы он знал меня и был очень рад меня увидеть. Он сделал, какой-то знак… знак, который был вместе с моим именем”. Он уставился на мертвеца, лежащего у его ног, и увидел всю жалкую картину этого: согнутые ноги, распростертые во всю длину по земле, ставшие жесткими руки, лениво откинутую голову и сверкание луны на зубах, там, где рот приоткрылся.
Саттон осторожно опустился на колени, пробежал руками по телу, что-то ища: какой-нибудь потайной карман, который мог дать ключ к разгадке человека, лежащего здесь мертвым.
“Потому что он знал меня… И я должен знать — откуда… И ничего без этого не имеет смысла”, — проносилось в голове у Саттона.
В нагрудном кармане пиджака лежала маленькая книжка, и Саттон вытащил ее. Название было вытиснено золотом по черной коже и даже в лунном свете Саттон мог прочитать буквы, которые яростно запылали с обложки, ударяя его прямо в глаза:
Саттон замер. Он так и сидел, прильнув к земле, как трусливое существо, пораженный золотыми буквами на кожаной обложке.
Книга! Книга, которую он хотел написать, но еще не написал! Книга, которую он напишет только через много месяцев! И тем не менее — вот она, с загнутыми уголками и помятая от долгого чтения.
Непроизвольный, словно задыхающийся звук вдруг вырвался из его горла.
Он чувствовал холодный туман, поднимающийся с болота, он слышал одинокий плач дикой птицы, доносившийся оттуда…
Странный корабль плюхнулся в болото, выведенный из строя и горящий. Из корабля спасся человек, но он был на пороге смерти. Прежде чем умереть, он узнал Саттона, назвав его имя. В его кармане оказалась книга, которая еще не написана!
Таковы были факты… голые, трудно понимаемые, но факты. И им пока не было объяснения.
Слабые звуки голосов потревожили тихую ночь… Саттон быстро поднялся на ноги, постоял в нерешительности, ожидая, прислушиваясь. Голоса послышались снова.
Кто-то, очевидно, услышал звук удара и приближался к этому месту, чтобы посмотреть, и призывая на помощь других людей.
Саттон обернулся и быстро взобрался по склону к автомобилю.
— Нет никакого смысла ждать, — сказал он самому себе.
Те, кто приближались по дороге, могли причинить ему только неприятности. Теперь он знал это
