будет четвертое июля 1987 года, вот что было сказано в письме. И мне не надо было справляться, старик сам все рассказал”.
Солнечные лучи расплавленным металлом отражались в реке. Но здесь, под деревьями, было довольно прохладно. Мимо проплыл листок, на котором сидел кузнечик. Кузнечик прыгнул на берег, но не допрыгнул, упал в воду и был унесен ею.
— У него не было никакого шанса, — сказал старик, — у этого кузнечика. Самая скверная река в Соединенных Штатах, эта старая река Висконсин. По ней сперва пытались водить пароходы, но так и не смогли этого сделать. Там, где было судоходное русло, на следующий день мог оказаться нанос песка. Течение постоянно переносило песок с одного места на другое. Какой-то чиновник однажды сделал сообщение об этом. Говорилось, что единственная возможность использовать Висконсин для судоходства, это углубить ее и укрепить дно.
Откуда-то сверху послышался шум. Скрежеща, по мосту прошел поезд, длинный товарный поезд, тянувшийся по долине. Уже после того, как поезд прошел, Саттон услышал протяжный гудок, похожий на зов затерянного в пустыне. Должно быть, там железная дорога пересекалась с другой.
— Судьба, — усмехнулся старик, — не очень-то постаралась для этого кузнечика, не правда ли?
Саттон вскочил и спросил, заикаясь:
— Что? Что вы такое сказали?
— Не обращайте на меня внимания, — ответил старик. — Я часто брожу и бормочу себе под нос. Иногда люди слышат это и думают, что я сумасшедший.
— Но судьба? Вы что-то сказав насчет судьбы?
— Тебя это интересует, парень? — спросил старик. — Однажды я написал об этом рассказ. Тогда мне это ничего не стоило сделать. Я занимался писательством в молодые годы.
Саттон успокоился и лег на спину.
Стрекоза пролетела над поверхностью, веды, невдалеке, выше по течению, небольшая рыбка выпрыгнула из воды и оставила на поверхности расходящиеся круги.
— Как же все-таки насчет рыбной ловли? — снова поинтересовался Саттон. — Неужели для вас неважно, поймаете ли вы что-нибудь или нет?
— Даже лучше, если нет, — ответил старик. — Понимаешь, нужно снимать рыбу с крючка, снова насаживать, забрасывать удочку. Затем придется чистить рыбу — Это неприятная работа.
Он вынул трубку изо рта и снова, тщательно прицелившись, плюнул в реку.
— Вы когда-нибудь читали Торо, парень?
Саттон покачал головой, пытаясь вспомнить. Это имя вызывало у него какое-то воспоминание. Был отрывок в учебнике по древней литературе, которую он изучал в колледже. Все, что осталось у него в памяти, так это впечатление, что это было какое-то большое произведение.
— А его следует почитать, — сказал старик. — У него были правильные мысли.
Саттон поднялся и отряхнул свои брюки.
— Оставайся, — предложил старик. — Ты мне не мешаешь. Совсем не мешаешь.
— Мне нужно идти, — объяснил Саттон.
— Найди меня когда-нибудь в другой раз, — продолжал старик, — мы можем еще поговорить. Меня зовут Клиф, но подчас меня уже называют старик Клиф. Спроси старика Клифа, меня здесь каждый знает.
— Как-нибудь я так и сделаю, — ответил Саттон вежливо.
— Не хотите ли глотнуть, прежде чем уйти?
— Нет, спасибо, — ответил Саттон, отодвигаясь, — нет, спасибо, спасибо.
— Ну хорошо, — старик поднял кувшин и сделал долгий глоток, сопровождающийся бульканьем. Затем опустил кувшин и выдохнул воздух, но теперь это выглядело менее внушительно: не было бабочки.
Саттон поднялся по берегу и вышел под обжигающее солнце…
— Да, конечно, — сказал работник станции. — Саттоны живут как раз за рекой, в округе Грант. Можно добраться туда несколькими способами. Какой предпочитаете?
— Самый длинный, — ответил Саттон. — Я не спешу.
Луна уже всходила, когда Саттон поднялся на холм, приближаясь к мосту. Он не спешил, поскольку в его распоряжении была вся ночь.
Земля была дикой, более дикой, чем любое из тех мест, какие видел Саттон на поверхности его родной земли, покрытой подстриженными газонами, аккуратно подрезанными деревьями в парках с искусственными поливом. Местность резко поднималась вверх и была загромождена громадными валунами, как будто огромная рука разбросала их в ярости в какие-то давно забытые, древние времена. Каменные гряды устремлялись вверх, покрытые кое-где могучими деревьями, которые тоже стремились достичь той же высоты, того же могущества, что и каменные нагромождения. Но остановились, не сумев этого сделать, и теперь стояли, убежденные в том, что представляют собой нечто меньшее, чем каменные громады, но все же сохранив достоинство и терпение, которым они обучились когда-то раньше, стремясь быть такими же.
Летние цветы прятались между камнями или же прижимались к основанию огромных деревьев, покрытых мхом. Белка сидела где-то неподалеку на ветке и издавала свое щелканье, словно в каком-то возмущении, что уже встает солнце.
Саттон с трудом поднимался вверх по узкой тропинке, которая вилась от дороги. Иногда он шел, но чаще полз на четвереньках, пробираясь сквозь густые заросли. Он часто останавливался и отдыха! прислонившись к дереву, упираясь каблуками в грунт и вытирая пот с лица. В долине внизу река, казавшаяся грязноватой, когда он был рядом с ней, сейчас приняла голубой цвет, подобный голубизне неба, отражавшегося в реке. И воздух над ней был кристально чистый. Более чистый, чем он когда-либо видел. Ястреб упал с неба, промелькнул в пространстве между голубизной неба и реки, и Саттону показалось, что он мог видеть каждое отдельное перышко его сложенных крыльев.
Сквозь заросли он увидел небольшую расщелину среди камней и каменных нагромождений и вдруг понял, что это то самое место, о котором упоминал Джон К.Саттон в своем письме.
Солнце взошло только около двух часов назад. У него еще было время, так как Джон К.Саттон как раз только что поговорил с тем человеком, а затем пошел обедать.
С этого момента Саттон стал двигаться не спеша, постоянно наблюдая за расщелиной в камнях. Он достиг вершины и обнаружил большой камень, о котором упомянул его предок, и нашел его удобным для сидения.
Он сел на камень и взглянул в долину, с благодарностью приняв прохладу деревьев. Здесь было спокойствие, как и говорил Джон К. Саттон. Мир и спокойное достоинство пейзажа, раскинувшегося перед ним. Странное свойство трех измерений пространства, которое было как бы живым существом, простершимися над долиной. И необычность, необычность ожидания… И что-то, что могло произойти.
Он посмотрел на часы. Была половина десятого, поэтому он сошел с камня и прилег в ожидании за кустами. Почти в тот же момент раздался мягкий шуршащий звук двигателей. Вниз опускался корабль — очень небольшой, рассчитанный на одного человека. Он спускался по поисковой траектории над деревьями и приземлился на пастбище за изгородью.
Человек вышел из корабля и облокотился на трап, глядя на небо, как бы в удовлетворении, что он достиг места своего назначения.
Саттон внутренне улыбнулся и успокоился.
— Как декорация в театре, — подумал он. — Появление совершенно необычное и неожиданное, тем более в случае, когда испортился двигатель, и потому нет никакой нужды объяснять свое присутствие. Теперь нужно только подождать, пока придет человек и заговорит с ним. Самая естественная вещь в мире.
