— Нет, не тупой, — сделав шаг назад, говорю я. — Это моя девушка, я прошу оставить ее в покое.
— А зачем же ты ее бросил? — нарочито рассмеялся Костик. — Она, бедненькая, заскучала. А мы хотим ей поднять настроение.
— Ребята, прекратите, — говорит Маша, — я пойду. Ладно?
— Посиди-посиди. — говорит ей Костя. — Сейчас мы с твоим женишком покалякаем.
— Пожалуйста, я прошу вас, — взмолилась Маша. — Оставьте нас в покое. Пожалуйста…
— А ну-ка, парни, посмотрите за этой защитницей, а я пообщаюсь с лошком.
Нет ничего страшнее, чем когда тебя унижают, а ты ничего не можешь поделать. Машка вскочила и бросилась ко мне. Но один из отморозков схватил ее за руку и усадил обратно. В этот момент верзила толкнул меня в грудь, и я едва не упал. В глазах у меня потемнело. Я весь сжался, приготовился к прыжку. Промелькнула мысль, будь что будет, этого скота я сейчас разорву в клочья. Скот оказался проворным. Я промахнулся. И он изо всех сил ударил меня под дых. Я опустился на лавку, обхватив руками живот. Компания рассмеялась. Сквозь смех я услышал голос Машки:
— Что вы делаете? Прекратите немедленно!
— А то че будет? — скривив рот, нагло произнес Костик.
Дыхание мое стало восстанавливаться. Я яростно размышлял, как бы достать этого негодяя. В этот момент в вагон вошли двое милиционеров. Хулиганы притихли. Машка тут же воспользовалась случаем и обратилась к стражам порядка:
— Дяденьки милиционеры, а вот эти ребята к нам пристают…
— Да гонит она! — тут же закричал один из компании. — Мы просто хотели познакомиться.
Один из милиционеров тут же подошел к главарю Косте и потребовал предъявить документы. Тот вынул из кармана паспорт и спокойно сказал:
— Все нормально, командир. Девушка просто перепугалась.
Машка перебралась ко мне. Милиционер внимательно изучил документ и, вернув его Косте, сказал:
— Не хулиганьте. Иначе пойдете с нами. Мы еще вернемся.
— Все нормально, командир.
Милиционеры прошли дальше в другой вагон. Как только они скрылись, Костя процедил:
— Ну, женишок, считай, тебе повезло. Если бы не менты, пары зубов ты сегодня лишился бы. Но мы тебя запомнили.
Я не стал им ничего отвечать. Машка прижалась ко мне и прошептала:
— Тебе больно?
— Все нормально, — отвечаю. — Не переживай.
— Бедненький. — Она погладила меня по голове, компания снова рассмеялась, а самый младший, до этого молчавший, вдруг хриплым голосом произнес:
— В другом месте его погладь, невеста.
Снова все стали ржать как кони.
— Давай перейдем в другой вагон, — предложила Мария.
— С чего это? — возразил я. — Мне и тут неплохо. Никуда я не пойду. — Мне было даже страшно подумать, что Машка заподозрит меня в трусости.
— Да ладно тебе, — прошептала Мария. — Пойдем отсюда, пожалуйста.
— Нет, — отрезал я.
— Мне страшно, — захныкала Мария.
— Не бойся… — Я хотел добавить «я с тобой», но вовремя осекся.
Зря я, конечно, не послушал Машку. Нужно было перейти в другой вагон. Где-то за две остановки до нашей компания встала и собралась выходить. Электричка стала тормозить, пацаны направились в тамбур, и как только поезд остановился, Костя, подскочив ко мне, ударил кулаком мне по лицу и бросился на выход. Уже с перрона он крикнул:
— Ломись к ментам, лошара.
Я закрыл ладонями лицо. Из-под ладоней потекла кровь. Машка чуть в обморок не упала при виде кровищи. Она сняла с полки газету и начала вытирать мне лицо. Затем уложила меня на лавку и заставила запрокинуть голову. На перрон я выходил уже с синяками под обоими глазами.
Увидев меня в таком виде, бабушка заголосила так, словно я уже лежал в гробу.
Глава 20
Что только со мной не делали, какие только примочки не прикладывали. Но три дня я не выходил из спальни. Машка наведывалась ко мне, я отворачивался. Очень было стыдно показываться ей в таком виде на глаза. Одно утешало. Каждый раз, заходя меня проведать в спальню, Машка целовала меня и гладила по голове. Вы, наверное, будете смеяться, но я готов был получать каждый день по морде, лишь бы Машка меня почаще целовала.
Через пару дней приехал отец. Он спокойно отнесся к происшествию и даже пошутил:
— Ну что, Михаил, бои кулачные устраиваешь?
— Так получилось, — буркнул я.
— Ничего, ничего, — отец похлопал меня по плечу и поцеловал, — до свадьбы заживет.
Машка приходила ко мне в спальню, и мы с ней болтали на разные темы. Причем я разговаривал, отвернувшись к стене. Мария к такой бестактности относилась с пониманием.
Как-то вечером меня навестил дед. Он, как сам выразился, поощрил свой дряхлый организм тремя бутылочками пива. По трезвой он все больше молчит. Но после горячительного любит поболтать, причем темы никогда не бывают похожи на предыдущие. Вообще, я люблю поговорить с дедом, когда никуда не тороплюсь. В моем положении торопиться было некуда, потому я был рад его визиту и с удовольствием подкидывал ему всякие (на мой взгляд) каверзные вопросы. Дед многое повидал на своем веку. Где он только не был, чем только не занимался — и на Чукотке жил, и в Якутии, и в Сибири. Его рассказы всегда вдохновляют меня на поиски приключений.
— Ну что, внук, полегчало? — спросил он с порога.
— Проходит, — уклончиво ответил я.
— Ты, Миха, старайся избегать всяких разборок на кулаках. Нужно уметь развести все языком. В любых вопросах нужна дипломатия. Руками любой дурак может махать, а вот языком — это искусство.
— Дед, — говорю я, — там были те, кто язык не понимает. Они просто друг перед другом рисовались. Им нужно было свою силу показать. Я с ними вежливо говорил и не собирался драться.
— Ну, и такое бывает. Ладно-ладно, ты не расстраивайся. Все хорошо, что хорошо кончается.
— Угу, — промычал я.
В этот раз дед затеял разговор о моем будущем.
— Скажи мне, Михаил Александрович (он любит меня так называть — тезки же), ты надумал, кем хочешь стать?
— Пока нет.
— Ну что ж ты так? Пора уже. Тебе скоро тринадцать, а ты все еще думаешь.
— Вообще-то хотелось бы стать переводчиком, — я не вру. Мне действительно хочется стать переводчиком.
— Неплохо, — говорит дед, — но переводчик пользуется только чужими словами, а на чужих словах далеко не уедешь.
— Тогда режиссером, — сказал я.
— Во, — дед довольно улыбнулся, — это дело. Режиссер — это хорошая профессия.
— Дед, — говорю, — ну вот хоть ты мне объясни. С мамой бесполезно говорить на эту тему.
— Чего там? — Дед присел на краешек кровати.
— Вот, если я, к примеру, буду переводчиком, или режиссером, или захочу книги писать…
