кроватке, Штеф уже не видел.
Глава 24. Дорога в рай
Если рай – это место на земле, то ад, видимо, на небесах…
Итак, наступил третий день ожидания чуда. Он обещал хоть какие-то перемены, ведь Вадик первый раз выйдет на работу. Оставив Витьку медитировать на Дюшин телефон, взбудораженная Олеся и озабоченный Вадик загрузились в «газель» и двинули в Мытищи.
И почти одновременно обоих осенило. Казалось, в Олесином гениальном плане нет никаких дыр. Но, похоже, это было не так – план начинал походить на сыр «Маздам».
– Слушай, мать! – Вадик схватился за голову, но потом снова за руль, – так я чего, сейчас приеду, машину набьют каким-нибудь шоколадным дерьмом, и всё? А пока я буду в рейсе, наши алмазы отвезёт кто-нибудь другой!
– Я об этом не подумала, – постаралась скрыть волнение Олеся.
– А ты вообще хоть о чём-нибудь думала, дурья твоя голова? Вся эта авантюра с устройством меня на работу, зачем она? Мы могли бы элементарно выследить водилу, который повезёт товар, отобрать алмазы по дороге и подбросить ему фальшивые накладные.
– Ню-ню, стратег, что ты ещё предложишь?
– А после? – начал закипать Вадик, – когда обнаружится, что алмазы пропали? Докопаются до того, кто их вёз…
– Ты их не вёз! Понимаешь? Накладных, в которых они фигурируют, не будет. Вообще. Киндер- сюрпризы канут в лету навсегда. Ну, дошло? – Олеся закурила и после паузы добавила: – А ты, между прочим, покупателя так и не нашёл.
– Малдер поможет, – отмахнулся Вадик, – сейчас дело в другом. Куда мне деваться? Мне прикажут ехать – и я поеду.
– Придумай что-нибудь! Машина твоя? Твоя. Она сломаться может?
– Ага! – Вадик закурил и начал остывать, – а ты, мать, всё-таки не такая дура, какой кажешься…
– Спасибо за комплимент.
– Тогда думай дальше. Ну, сегодня я, допустим, весь день буду делать вид, что чиню машину. А завтра?
– Сегодня ещё не начиналось, а ты уже о завтра печёшься. Не разводи мне тут паники на пустом месте, без тебя тошно.
– Может, мне выйти? – Вадик одной рукой взялся за дверцу.
Олеся промолчала. Противный Вадик сумел-таки выбить почву уверенности из-под её стройных ног. Да и так было заметно, кто больше всех сомневается в успехе. Надо брать себя в руки – если уж и она сдастся, то можно распускать свою банду и идти в церковь исповедоваться.
Высадив Олесю у проходной, Вадик запарковался на общей стоянке и отправился знакомиться с начальством, по ходу дела соображая, как лучше выкрутиться при возможной встрече с Бегемотом. И ещё он сожалел, что сегодня пропустит пейнтбольную битву…
Начальством, как не странно, оказалась женщина, ростом и весом в половину Вадика, при огромных круглых очках и с короткой стрижкой окрашенных хной волос. В кабинете у этого чуда-юда, несмотря на первое мая и девять часов утра, находилось два мужика, с виду мало похожих на Вадика и гораздо больше, чем он – на шофёров.
– Здрасти, – и он сперва вошёл, а потом постучался.
– Вы новенький? – будто училка в школе, спросила тётя Мотя пронзительно-писклявым голосом. Вадик даже поморщился, но ответил вежливо:
– Да, я водитель по фамилии Митьков.
– Садитесь, – тётя Мотя указала на свободный стул, – меня зовут Абакумова Лидия Матвеевна. Это ваши коллеги.
Оба мужика оказались Лёхами, и Вадик по очереди пожал им руки. Весь дальнейший трёп, включая обсуждение оклада, Вадик слушал в пол-уха. В середине он вставил фразу насчёт того, что «его постигла удача, и похоже, ёкнулся бензонасос», отказался от помощи «коллег» и уже хотел благополучно откланяться.
– А правда, что Иваныч разбился? – неожиданно ввернул один из Лёх, обращаясь к тёте Моте.
– Жив-здоров ваш Иваныч, – видно было, что тема для начальницы неприятная.
– А что случилось? – спросил Вадик.
Тётя Мотя объяснить не соизволила, зато Лёхи начали наперебой рассказывать какую-то не то грустную, не то гнусную историю. Из всей их болтовни Вадик понял, что работал такой шофёр, некто Иваныч, который не далее как вчера уехал в рейс и не вернулся. Одни слухи говорили, что попал в аварию, другие – что он и так выглядел не бодро и зевал, третьи – что поцапался с начальством и был уволен.
За разъяснениями Вадик отправился к Олесе, которая присутствовала на рабочем месте в полном одиночестве.
– Ну как? Познакомился с этой мокрой курицей? – устало спросила Олеся, тыкая мышкой в карты на компьютере.
– Всё в порядке, мать. А ты чего тут бездействуешь? Вот сейчас доложу Бегемоту!
– А нет никого на складе. Работы нет и яиц нет. И я тебя прошу, не зависай у меня подолгу, ладно? Хоть ты по сплетням мой жених, на фиг надо лишний раз светиться. Я тебя позову.
– Жених, значит? – Вадик ничуть не удивился, – ну-ка, выкладывай всю свою историю. Я должен знать, чтобы не выглядеть глупо, – и он захватил Олесю сзади.
– А чего рассказывать? Я беременная невеста, ты мой жених, я тебя устроила на работу, поскольку сама скоро уйду в декрет. У тебя погибли родители. Ну, вот и вся история…
– А теперь скажи, – Вадик слегка придушил Олесю, – Иваныч – это твоя работа?
– А, уже слухи пошли? А что говорят? – Олеся попыталась ослабить мёртвую хватку.
– Иваныч, говорят, разбился. Насмерть.
– Да ну? – Олеся и не собиралась ни в чём признаваться, – так-таки и насмерть? Бедный…
– Ясный перец, ты поработала. Убила ни в чём неповинного…
Олеся тяпнула Вадика за палец и ткнула локтем в живот. Отскочивший Вадик сунул палец в рот, взвизгнул и выругался.
– Хватит! – рявкнула Олеся, метая молнии, – достал уже! Все нервы мне вымотал, кретин! – неожиданно она закрыла лицо руками и тихо прошептала: – извини. Я никакая, прости.
Вадик сжалился и прижал Олесю к груди, потрепав по извилистым волосам.
Груз свалился на неё, как снег на голову. Часики показывали половину первого, вроде как обеденный перерыв, и тут нате пожалуйста!
Олеся стояла между коробчатых небоскрёбов, чесала макушку и озадаченно глядела на нечто. Час назад этого не наблюдалось. Завскалдом тётя Пончик сегодня не присутствовала, зато бесчинствовала её зам, которая так удачно указала Олесе место, куда привозят из цеха отправляемый в аэропорт груз. Периодические беспричинные визиты Олеси на склад зампончика пресечь не могла, но постоянно бесилась, мол, «ходят всяхие, хаботать мешают, ничехо не делают!»
На некоторых появившихся коробках красовалась буква «Б», написанная маркером. Олеся почитала внешние этикетки – так и есть, «Яйцо шоколадное». В других – шоколад «Наташка», «Зимушка-зима» и «Русская матрёшка».
От волнения Олеся едва не растерялась. Достав из кармана канцелярский нож, она подошла к одной из коробок. Скотч она тоже захватила… Но как только она занесла руку с ножом над «грузом», где-то совсем рядом раздался полукрик-полуприказ зампончика:
– Дхадцать зефиха, тхидцать тохта, дхадцать тхи «Матхёшки»!
Олеся заметалась между громадными стеллажами, выбралась из лабиринта и побежала на улицу.
