невыполнимая задача вызывала у него интерес. – Хотя, подумать, конечно же, можно!…
- Подумать! – набросилась на него Лена. – Да этот автомат без хлеба скоро многих оставит, а он – подумать! И Ваньку до добра не доведет! Он же ведь после него просто ненормальным становится…
В правдивости слов Лены Стас смог убедиться сам, когда через час, грохнув дверью, в доме появился Ваня. Он был весь какой-то возбужденный, взъерошенный, огорченный и очень виноватый.
- Что, опять проигрался? – подбоченясь, встретила его Лена и осуждающе покачала головой: - Финздрав предупреждал!
- Отстань, не до тебя! – отмахнулся от нее Ваня.
Пробормотав что-то невнятное, он положил на стол банку рыбных консервов в томатном соусе, две пачки самой дешевой быстроразвариваемой вермишели, которую Лена еще три года назад с презрением называла «ври-мишелью», и протянул сестре… копеечный леденец.
- Это тебе, от Стасика… подарок на Новый год! – пробормотал он и, отводя глаза от удивленно смотревшего на него друга, добавил: - А свой я по дороге сюда уже съел…
- Да… - только и смог покачать головой Стас.
Лена была права.
Денег, что он дал Ване, хватило бы, по крайней мере, ему на хорошие пельмени, сыр, колбасу, а им – на пару коробок самых дорогих конфет… Еще бы и на куклу Ленке осталось!
«Хотя… какая теперь ей кукла? – усмехнулся про себя Стас, видя, как Лена ставит перед братом тарелку и заботливо накладывает в нее картошку с грибами. – Сама уже вон какой хозяйкой становится!»
Присоединившись к Стасу, Ваня постепенно пришел в себя и, снова став прежним, деловито сказал:
- Значит, так. Был я у той женщины из конторы. Не контора у них, а самая настоящая контра, как называет ее Ленка. В общем, как я и предполагал, ничего у тебя не получится с продажей этого дома, даже если на него и найдется покупатель!
- Это еще почему? – едва не выронил вилку от огорчения Стас.
- А потому что ты еще несовершеннолетний!
- Но у меня же ведь паспорт есть! И дарственная, заверенная нотариусом!
- Все равно, до восемнадцати лет куплю-продажу могут осуществлять только родители! – жестко сказал Ваня, и Стас жалобно простонал:
- Зачем тогда паспорта-то дают в четырнадцать?
- Не знаю… - недоуменно пожал плечами Ваня. - Наверное, чтобы билеты на поезд, как ты, сами могли брать. Или, как я слышал, чтобы девчата в известных случаях могли раньше времени замуж выйти! - строго посмотрел он на стыдливо покрасневшую Лену. –
А чтобы продать или купить дом, машину или еще серьезное что-то сделать… – он отправил в рот несколько раз упрямо соскальзывавший с вилки грибок и безнадежно развел руками: - Так это нет – никак невозможно.
Ваня сочувственно положил ладонь на плечо донельзя огорченного Стаса и вздохнул:
- А с людьми я и говорить даже не стал. Во-первых, сам видишь – без толку. А, во-вторых, здесь дома никому не нужны. Когда вы этот купили, в Покровке целых полгода эта новость – номер один была. Те, кому тут дома по наследству достались, знаешь, как тому, кто его вам продал, завидовали? Вон и сейчас один неплохой дом у пруда предлагают, за копейки считай, и то никому не нужен!
- Да там хозяева такие буяницы – в смысле, буйные пьяницы и лентяи, что так им и надо! – презрительно поджала губы Лена, и Ваня, с упреком посмотрев на нее, строго сказал:
- Между прочим, сегодня во время проповеди отец Михаил говорил, что тот, кто осуждает других во время поста, то словно и не постится!
- Точно! – подтвердил Стас.
- А я не осуждаю, а обличаю! – с вызовом начала было Лена, но Ваня остановил ее:
- Ладно, слышал уже и не раз…
Он встал из-за стола, поднес руку ко лбу, чтобы перекреститься, но не найдя в углу иконы, осуждающе покачал головой, перекрестился просто так и сказал:
- Ты, Стасик, давай отдыхай с дороги. А нам с
