Ленкой пора и честь знать! Да, чуть не забыл! – одеваясь, вдруг вспомнил он: - Отец Михаил велел тебе тетрадь отца Тихона передать!
- Он что меня – видел?! – сразу насторожился Стас, но тут же вспомнив о том, что услышал от Вани, махнул рукой: - А впрочем, какая теперь разница…
- Есть разница! Он не только тебя видел, но и спросил, почему ты к нему не подошел. А тетрадь эту, как он сказал, - протянул толстую общую тетрадь Ваня, - тебе сам отец Тихон велел передать!
- Когда?! – недоверчиво покосился на нее Стас.
- Когда еще был жив!
Стас, ничего не понимая, посмотрел на Ваню:
- Ты, наверное, что-нибудь путаешь?
Но Ваня был совершенно уверен в том, что говорил.
- Да ничего я не путаю! – даже возмутился он. - Все передаю точно со слов отца Михаила. Когда отец Тихон давал ему перед смертью распоряжения насчет вещей в своей монастырской келии, то так прямо и сказал: «А тетрадь отдашь Стасу, когда он снова приедет в Покровское. Пусть прочитает ее и разберется…»
- А, понимаю – во всем том, что тут написано? – уточнил Стас, видя, что тетрадь состоит из большого текста и обрывочных записей.
- Да нет – в самом себе! – отрицательно покачал головой Ваня и, перехватив удивленный взгляд Стаса, добавил: - Это не я, а отец Михаил, точнее сам отец Тихон сказал…
8
Стас взял со стола тетрадь и раскрыл ее…
Закрыв за друзьями дверь на защелку, Стас принялся ходить по пустому дому.
Здесь все было так, как и в его последний приезд в Покровку. Тот же скрипучий деревянный пол. Маленькие окна с широкими подоконниками. Гулкие сени.
Как будто ничего не изменилось.
И, тем не менее, чего-то явно не хватало. Причем, самого главного. И он вдруг неожиданно понял, чего. Голосов отца и матери в родительской комнате.
Вспомнив о родителях, он вздохнул, но чтобы не омрачать себе и без того далеко не новогоднее настроение: в конце концов, ведь это они обидели его, а не он их, махнул рукой:
- А мне все равно!
И упав прямо в обуви на кровать, принялся осматривать свою давно забытую комнату.
Вся стена над кроватью была в журнальных и газетных вырезках. Фотографии президентов, генералов, министров, известных бизнесменов, курсы валют… Он приклеил их здесь, когда еще совсем мальчишкой размышлял, по совету отца, о смысле жизни. То есть, выбирал, как и для чего будет жить дальше. Кто-то из этих, самых известных тогда людей, теперь уже был в отставке, кто-то скрывался от правосудия, кто-то сидел в тюрьме, кого-то вообще уже не было на этом свете…
- Надо же – и эти люди были для меня когда-то кумирами!– с усмешкой подумал Стас – Ничего, скоро они сами будут завидовать мне! Конечно, те, что еще живы…
Мысль о том, что некоторые из тех, кто безучастно смотрел на него со стены, уже умерли, а Гиппократа, под скульптурным портретом которого он три года назад приписал «Император Деций», и вовсе нет уже больше, чем две тысячи лет, несколько омрачила его. Толку-то стараться, стремиться к власти, зарабатывать все больше и больше денег, наслаждаться жизнью, если все равно это когда-то закончится? Вернее, не кончится, а только начнется…
Но он сразу постарался отогнать и эту мысль:
- А мне все равно!
Эта фраза всегда успокаивала его. Услышав ее от кого-то из старших приятелей, он уже год или два защищался ей, словно щитом, от всего, что не устраивало или раздражало его.
Но на этот раз она прозвучала как-то неуверенно, и это озадачило Стаса.
- Все равно! – решительнее повторил он, поднялся с кровати, включил портативный компьютер и, через свой мобильный телефон, подключился к интернету.
- Ну, Ленка, ну Ленка… почти совсем обнулила
