майор! – весело отозвался тот. – Отобрали кляссер, что у него при себе был, и отпустили. Решили ни милицию не вызывать, ни в его часть сообщать не будут. Хотели еще на год запретить посещать клуб, но решили, что это слишком жестоко и ограничились одним месяцем.
- Что, председатель сегодня в хорошем настроении? – удивился дежурный.
- Нет, этот выручил! – с уважением показал глазами его напарник на также возвращающегося в зал помощника прокурора. – Пару слов председателю сказал, и тот чуть ли не по стойке смирно вытянулся. Не смотри, что он такой маленький и хромой. Так, оказывается, умеет поговорить, что даже у свидетелей, не то, что виновных, мороз по коже.
Василий Иванович тоже с благодарностью за майора посмотрел на опиравшегося на палку человека.
Действительно, спас майора от жестокого наказания. Страшно представить себе – пропустить даже одно воскресенье. А тут – целый год! Конечно, можно встречаться и на стороне. Но разве сравнишь это с клубом, где собирается общество единомышленников, с которыми тебе интересно и которые могут понять тебя, потому что живут одними с тобой интересами?
Василий Иванович только головой покачал от этих мыслей и прошел в помещение кинотеатра. Пора было начинать заниматься делом!
В клубе только и обсуждали происшедшее. Как часто бывает в таких случаях, новость обрастала все новыми подробностями, и буквально через полчаса рубль стал альбомом с золотыми монетами, а майор вырос до полковника. Причем, почему-то танковых войск.
Но Василию Ивановичу было уже не до этого.
Как оказалось, ему и не нужно было ходить вдоль столиков и спрашивать, нет ли у кого хороших античных монет. Его собственный, а точнее, предназначенный для монет отца Соколова кляссер, только и успевал пополняться новым материалом. Володька поработал на славу. Ему сами принесли и продали, правда, значительно дороже, чем они того стоили: еще две монеты – только других годов - Понтия Пилата, крошечную лепту Ирода Великого, палестинскую монету Октавиана (тогда еще не Августа) с тетрархом Зенодором на обороте, великолепнейший денарий Октавиана, теперь уже Августа…
- Тридцать вторая… тридцать третья, тридцать четвертая… - только и успевал запоминать Василий Иванович.
- Почем опиум для народа? – послышался вдруг рядом громкий насмешливый голос.
Василий Иванович оглянулся и увидел невысокого полного мужчину. В кругу нумизматов это был просто Викентий. Кем он был на самом деле, в клубе не знал никто, за исключением разве что председателя. Зато он знал все обо всех. И не только в клубе. Он обладал поистине энциклопедическими знаниями, что, в сочетании с завидным для любого ученого исследовательским складом ума, помогали ему неплохо зарабатывать на перепродаже монет. Покупая какую-нибудь почти ничего не стоящую монетку, он изучал ее в библиотеках и архивах, определял, что она собой представляет – зачастую это оказывались раритеты – Викентий мог определить, что на обычном ассе Римской республики одно из лиц двуликого Януса представляет из себя портрет Помпея Великого… что на ничем не примечательной медной монете изображен сидящий Гомер… что на, казалось бы, обычной тетрадрахме Александра Македонского – профиль полководца со скульптуры Лисиппа, которому только позволял изображать себя Александр…
Монеты с такой «родословной», мертвым капиталом лежавшие в кляссерах других нумизматов годами, сразу же покупались за любую названную сумму.
«За знания надо платить!» – довольно приговаривал при этом Викентий. И с этим Василию Ивановичу трудно было поспорить. В конце концов, каждый зарабатывает, как умеет. Ведь и он тоже принимает от опытных коллекционеров монеты за услуги. Не нравилось ему в Викентии лишь то, что за его учтивостью и вниманием постоянно чувствовалась какая-то неискренность и фальшь.
Вот и сейчас, услышав его, он невольно нахмурился и с упреком спросил:
- Что за шутки?
- Не принимайте близко к сердцу, вам вредно волноваться! – тут же притворно забеспокоился Викентий. - Это, так сказать, пережиток настоящего и для конспирации! В клубе только и говорят о том, ЧТО вы собираете! Смотрите, как бы об этом не шепнули председателю!
- А что тут такого? – удивился Василий Иванович. - Насколько я знаю, в клубе существует лишь два строжайших запрета: приходить сюда выпившим и даже с запахом спиртного и покупать-продавать современные ордена и медали. Даже воровство и то вон прощают.
- Три запрета! Вы забыли про монеты с изображением фашистской символики, – улыбаясь, уточнил Викентий и, становясь покровительственно-строгим, шепнул: - Смотрите, как бы
