что Евангелию можно и даже нужно верить!
Но Василий Иванович пока не мог понять, какое все это имеет отношение к нему самому?
Помощник прокурора взглянул на него и сказал:
- Знаете, в судебной практике есть одно поучительное дело. Однажды одному человеку предъявили якобы подписанные им векселя. Казалось бы, проигрышное дело. Подписи, как ни крути – его, чего он и сам не отрицал. Но один адвокат взялся за это дело и убедительно доказал невиновность своего подзащитного. Все его основания были основаны на том, что все векселя были подписаны абсолютно идентичными, то есть одинаковыми подписями. А такого просто не может быть. Их просто скопировали с имевшейся у них подписи того человека. Так и здесь. Ну, а что касается ваших остальных претензий к там называемым священным книгам, то, я слышал, на эти Евангелия есть специальные толкования. Но, сами понимаете, в магазинах их не продают, и в библиотеках их тоже не бывает. Вот тут уже я действительно вам не помощник!
3
- Что ты хочешь этим сказать? - насторожился Василий Иванович.
Помощник генерального прокурора, снова становясь учтивейшим человеком, с улыбкой развел руками и отошел. К Василию Ивановичу, с опаской оглядываясь на него, подскочил юркий парень:
- Вы, говорят, тут то, что связано с верой, скупаете? – уточнил он и, приоткрывая полы плаща, шепнул: - Вот смотрите!
- Что это? – не понял Василий Иванович, видя заткнутые за пояс парня небольшие черные доски с ликами.
- Не видите ли что ль? Иконы! Тринадцатый век! Школа Андрея Рублева.
Василий Иванович хотел сказать, что великий иконописец жил в конце четырнадцатого – начале пятнадцатого веков, а его школа была и того позже, но заметил, что его торопливыми знаками подзывает к себе сидевший за столиком старичок-искусствовед.
- Простите, я собираю только монеты! – в радостном предвкушении, что у того есть что-то еще наподобие так полюбившейся ему афинской тетрадрахмы, с несвойственной для него резкостью отказался он и быстрым шагом направился к искусствоведу.
Увы! Тот хотел лишь предупредить его.
- Ни в коем случае не имейте дело с этим мошенником! – прошептал он. – Он уже подходил ко мне. Все его «иконы» - написаны где-то в кустарной мастерской и искусственно состарены.
- Да я бы у него все равно не купил их. Зачем мне иконы? – равнодушно ответил Василий Иванович, разочарованный тем, что так ошибся.
Старичок-искусствовед внимательно посмотрел на него:
- А знаете, что? Поедемте-ка после окончания работы клуба ко мне домой! Я вам покажу настоящие иконы, такие, после которых вы уже не сможете… слышите – никогда в жизни не сможете так равнодушно отзываться о них! Да почитать не просто полезные – а душеполезные книги!
- Книги? – оживился Василий Иванович. – А… толкования на Евангелия у вас есть?
- Найдутся и толкования! Ну так что, договорились?
- Конечно! – охотно согласился Василий Иванович, не успевший даже удивиться тому, что так быстро нашлись только что упомянутые помощником генерального прокурора книги.
Он сам захотел пройтись, как обычно, по рядам, но тут к нему подбежал Володька.
- Вот ты где! Никуда не уходи! – предупредил он. - Сейчас мой начальник приедет. Он тебе что-то из ряда вон выходящее принести обещал!
- Вот! – не заставив себя долго ждать, вскоре появился и сам Исаак Абрамович. Маленький, коротконогий, с портфелем под мышкой, он как-то незаметно оказался рядом с ними и показал блестящую монету в прозрачном пакетике. – То, без чего ваша подборка не имеет права на жизнь, будь в ней хоть тысяча монет! Сребреник Иуды к вашим услугам!
Полновесная, изготовленная талантливым резчиком, отчеканенная не заношенными штемпелями, вряд ли успевшая побывать в обращении и попавшая сразу в клад тетрадрахма города Тира с первого же взгляда понравилась Василию Ивановичу. Финикийский
